Путь Меча

7

На следующее утро дверь распахнулась, и в комнату влетел сияющий Друдл, размахивая каким-то объемистым свитком. Со всего маху шут бухнулся мне в ноги, проехав при этом по полу пару локтей и чуть не сбив меня.

– О великий и мудрейший дурак Чэн Анкор из столь же славного рода Анкоров Вэйских! – гнусаво заорал шут, продолжая вертеть у меня перед носом своим свертком. – Дозволь вручить тебе высочайший фирман солнцеподобного эмира Дауда, дабы ты в своей несказанной дурости использовал его по назначению, – тут Друдл почему-то сделал паузу, – и выявил всех наигнуснейших врагов славного Кабирского эмирата!

Вопя все это, шут принялся разворачивать принесенный сверток. Он разворачивал и разворачивал, во все стороны летели какие-то рваные и грязные тряпки, лоскуты кожи, куски тончайшей узорной парчи, обрывки шелка – они устилали уже весь пол вокруг Друдла, и им, казалось, не будет конца.

Тем не менее, изрядно потрудившись, Друдл все-таки добрался до вожделенного содержимого и с радостной улыбкой вручил мне небольшой пергаментный свиток, запечатанный личной печатью эмира Дауда.

Я сломал печать и пробежал текст глазами. Все было верно: подателю сего, Чэну Анкору Вэйскому, предписывалось оказывать всяческую помощь и содействие на территории всего Кабирского эмирата, а также вассальных княжеств и дружественных государств.

Внизу стояла хорошо знакомая мне подпись великого эмира Дауда Абу-Салима.

Пока я читал, шут заглядывал мне через плечо, так что я был уверен, что он тоже успел ознакомиться с содержанием фирмана. Если не ознакомился до того…

– Ну что, съел? – злорадно осведомился я. – В смысле – прочитал?!

– Не-а, – расплылся ужасно довольный шут, – я читать не умею! А чего там написано? Небось, что ты, Чэн, – дурак? Так об этом писать необязательно, это и так все знают. А кто не знает – тому я расскажу. Устно.

Я попытался удержать себя в руках. Если быть точным – в одной руке.

– Зови кузнеца Коблана! Здесь написано, чтобы все жители Кабирского эмирата оказывали мне содействие. И я требую, чтобы меня отсюда выпустили! Немедленно!..

– А зачем, собственно? – поинтересовался шут. – Тут тебя кормят, поят, содействие всяческое оказывают, делать ничего не надо – знай себе руку упражняй…

Он неожиданно подпрыгнул и подмигнул мне.

– Как у Чэна-дурака есть железная рука, – пропел он, кривляясь, – и содействие Коблана пить вино из бурдюка! Зачем тебе отсюда уходить?

– Великий эмир поручил мне расследование. Да ты же сам не хуже меня об этом знаешь! – я сам удивлялся, зачем я говорю все это Друдлу.

– И как ты собираешься рас-следовать? – не унимался дотошный Друдл. – Покойничков расспрашивать? Следы по ночам искать?

– Кроме покойничков, есть еще и живые! – огрызнулся я. – И вообще, раз приказано оказывать мне содействие – вот и содействуй! Зови Коблана – и выпускайте меня отсюда!

– Содействие – это правильно, – с воодушевлением подхватил шут. – Вот мы и станем тебе содействовать. Ты будешь здесь сидеть и расследованием руководить, как главный дурак, а мы с Кобланом будем содействовать и твои поручения, как меньшие дураки, исполнять. Вот и получится у нас отличное дурацкое расследование!

Я почувствовал, что неудержимо багровею.

– Так что сиди тут, – продолжил Друдл, – и руководи. Рука у тебя теперь есть – железная, между прочим, – вот и будешь ею водить: туда-сюда, туда-сюда… То есть Руко-Водить. Вот. А руководить ты можешь и отсюда – для твоей же безопасности. А то в городе у нас неспокойно – недавно еще двоих дохликов нашли и третьего, живого, но однорукого вроде тебя. Теперь Коблану работы прибавится – вторую руку ковать!

Моя левая ладонь нащупала стоявший на столе массивный подсвечник.

– Ну так к кому пойти, о чем спросить? – невинно осведомился шут. – Давай, руко-води!

Я изо всех сил запустил в него подсвечником. Друдл легко увернулся и, строя омерзительные рожи, выскочил в дверь.

Послышался звук задвигаемого засова… родной и до боли знакомый.

8

В тот же день я сунул фирман под нос Коблану. Коблан долго читал, шевеля губами, потом вернул мне фирман, некоторое время думал и наконец поинтересовался:

– Тебе чего-нибудь принести?

И вот этого издевательства я уже не выдержал. Ну ладно – шут… Но – Коблан?!

И я ударил кузнеца Коблана. Ударил правой, железной рукой. Наотмашь. Изо всех сил. По лицу.

И попал.

Коблан покачнулся, удивленно посмотрел на меня, затем поднял руку к лицу, отер кровь с рассеченной скулы и с недоумением уставился на свои покрасневшие пальцы.

Я сделал шаг к двери.

И тут кузнец Коблан взревел, как… как я не знаю кто, и я почувствовал, что попал под ногу слону, что еще немного – и у меня сломаются ребра, причем все сразу; а потом меня подняло в воздух, и я заметил, что лечу. Впрочем, летел я недолго, от удара у меня потемнело в глазах, и когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на слегка покосившейся собственной кровати.

Больше я не пробовал бить кузнеца.

9

…Через некоторое время – прошло уже больше двух недель моего заточения – я понял, что надеяться мне не на что. Это был заговор. Заговор против меня. А может быть, не только и даже не столько против меня…

Да, все складывалось воедино. Друдл, уговоривший меня заказать себе железную руку – и заказать ее именно у Коблана; Коблан, взявшийся делать заведомо бесполезную вещь; вместе они задурили мне голову и заперли здесь, а теперь пытаются окончательно свести с ума (кстати, еще немного – и им это удастся).

Зачем?

Вот этого я понять не мог. Может быть, это связано с поручением эмира? В своих подозрениях я доходил до того, что зачислял и Коблана, и Друдла, и даже моего ан-Танью в зловещую мифическую секту асассинов – Проливающих кровь, о которых складывал песни еще Масуд ан-Назри. Впрочем, кровь действительно лилась на улицах Кабира, так что и легендарные асассины вполне могли оказаться реальностью.

Но… слишком уж много у них тогда оказывалось сообщников. И не проще ли в этом случае было бы не мудрствуя лукаво добить несчастного калеку? И потом – почему именно я? На кой я им сдался?!

Или, может, Друдл не соврал, и они впрямь пекутся о моей безопасности? Что-то плохо я представляю эту компанию, с таким усердием обеспечивающую безопасность никому не нужного Чэна…

Зачем же тогда? Зачем?!

Чтобы я таки сумел сжать стальные пальцы?!

Но это же – бред!

И тем не менее – реальность…

Мне было плохо. Я пытался хоть что-то понять, расспрашивая Коблана, но тот либо молчал, либо снова начинал плести какую-то чушь.

Тогда я стал требовать вина. И побольше.

Вино мне приносили.

И я напивался.