Повести о карме

– Итак, заявительница – Хитоми из семьи Торюмон?

– Да, господин

– Жена стражника Хидео?

– Да, господин.

– Под подозрением – ваш муж?

– Да, господин.

Дознание Сэки Осаму решил проводить в саду за домом: под открытым небом, подальше от досужих глаз и ушей. На площадке для занятий боевыми искусствами, расположенной неподалеку от беседки, хватило места всем. В свидетели, кроме сослуживцев отца, пригласили соседа – пожилого зеленщика Ацуши, надувшегося как пузырь от важности своей миссии.

Свидетельствовать по обвинению в фуккацу – не шутка! Будет о чем порассказать и внукам, и правнукам.

О-Сузу принесла из дома ворох старых циновок, расстелив их на площадке. У безликого слуги обнаружился коврик, свёрнутый в тугой рулон и заткнутый за пояс сзади. На него каонай и уселся, достав из потёртой сумки принадлежности для письма: кисти в деревянном футляре, походную тушечницу из красной меди, гладкую кипарисовую дощечку и стопку листов рисовой бумаги. Господин Сэки поручил ему вести протокол дознания. Похоже, в прошлой жизни, до того, как нарушить закон кармы в корыстных целях, безликий не только имел лицо и имя, но и был обучен грамоте.

Зябкая сырость сменилась влажной духотой. Армия туч взяла небо в осаду, не позволяя ни единому лучику солнца пробиться к земле, превратившейся в огромную баню. При малейшем движении мое тело покрывалось испариной. Лишь редкие порывы ветра приносили какое-то облегчение.

– Действия вашего уважаемого мужа показались вам необычными?

– Да.

– Почему, Хитоми-сан?

Я оценил деликатность господина Сэки.

Мать смущённо опустила взгляд, не в силах заставить себя взглянуть на собравшихся вокруг мужчин. В праздничном оливковом кимоно, расшитом белыми хризантемами, с тщательно уложенной причёской и лицом, выбеленным рисовой пудрой, смешанной с соком камелии, мать легко сошла бы за безмятежную хозяйку дома, радушно принимающую важных гостей. Увы, ее выдавала дрожь рук, взгляд, опущенный в землю, и голос, подобный тихому журчанию ручья.

Я видел: мать едва держится, чтобы не разразиться горестными рыданиями.

– Мой муж очень любил свою матушку. Когда она умерла, он был сам не свой. А тут… Не прошло и пяти дней! До того он…

Мать замолчала.

– До того? – старший дознаватель вздёрнул бровь. – Что вы имеете в виду?

– Два года не всходила луна над ущельем в горах, – шёпот матери был едва слышен. – Лишь в скорбный час она явилась вновь…

Свидетели захихикали, прикрывая рты ладонями. Я чуть не сгорел от стыда. Провалиться сквозь землю, в девятый ад – и то было бы легче. Грязное бельё семьи вытащили для публичного осмотра! «Два года не всходила луна…» Каонай все записывал, ловко орудуя кистью, и мне захотелось убить писца. Это он-то безликий? Это мы только что потеряли лицо…

Дознаватель учтиво склонил голову:

– Благодарю вас, – вне сомнений, он отлично понял, на что намекает мать. – Значит, два года луна не всходила? И вдруг взошла? Основания достаточны. Объявляю начало дознания!

Он выпрямился, воздел руку к небу:

– Сейчас я буду задавать вопросы подозреваемому. Потом вопросы зададут свидетели. Внимательно слушайте ответы! Если кто-то из присутствующих сочтёт, что ответ не соответствует истине, он должен об этом заявить вслух.

Господин Сэки повернулся к моему отцу. Сейчас его устами вещал Закон.

– Подозреваемый, назовите себя.

– Торюмон Хидео.

– Кем были ваши родители?

– Отец – Торюмон Изао, стражник у западных ворот. Мать – Торюмон Мизуки, урождённая Ивамото.

– Ваши родители живы?

– Нет.

– Подробнее!

– Отец умер восемь лет назад. Мать – пять дней назад.

– Сколько лет было вашей матери?

– Шестьдесят два года.

– Причина ее смерти?

Дознаватель походил на скалу над морем, которая вдруг обрела дар речи. Полная неподвижность, каменное выражение лица – хотел бы я быть таким! – и лишь узкая расщелина губ извергает наружу басовитый рокот. Даже ветер не осмеливался трепать кимоно господина Сэки.

Глаза дознавателя, глубоко утопленные в пещерах глазниц, неотрывно следили за подозреваемым. Так следят за противником, опасаясь, что он в любой момент способен нанести удар.

– Моя досточтимая матушка хворала весь прошлый год. Ей было трудно дышать, она жаловалась на боли в груди. Последние шесть месяцев она почти не вставала с постели. В конце ей стало хуже. Я делал что мог…

– Как она умерла?

– Быстро. Лекарь говорил: сердце. Наверное, он был прав.

Отец сидел прямо, с достоинством, не сутулясь. Приняв позу открытости Небесам, он положил руки на колени ладонями вверх, как бы говоря: «Мне скрывать нечего!»

– Есть заключение о смерти?

– О-Сузу, принеси досточтимому господину дознавателю заключение о смерти Мизуки-сан. Оно хранится в нашей спальне. Шкафчик у окна, левый верхний ящик.

Когда служанка с поклоном вручила свиток господину Сэки, тот быстро пробежал его глазами. Процитировал вслух финальное заключение: «Смерть по естественным причинам». Кивнул безликому слуге: занеси, мол, в протокол.

– У меня больше нет вопросов, касающихся ваших родителей, Хидео-сан. Кто сейчас входит в вашу семью?

– Моя жена Хитоми.

– Урожденная?..

– Урождённая Фудзимото, тридцати пяти лет. И мой сын Рэйден, пятнадцати лет с небольшим.