Прелесть последнего дня

– Что ты собрался со мной делать? Ты даже раздеться сам не можешь.

– Ты меня недооцениваешь. – сказал я, делая суровый взгляд.

Она прошла на кухню, налила в стакан воды и подошла ко мне.

– Гун, ты же знаешь, мне завтра рано вставать на работу. Ложись спать. Выспись хорошенько, а завтра после работы можем увидеться.

Я молча кивнул в ответ.

Она стала поэтапно меня раздевать. Сняла пиджак, рубашку. Затем стянула брюки и носки. Бросила запачканную кровью рубашку в стирку. Уложила меня в постель. Накрыла одеялом. Поставила на тумбу у изголовья кровати стакан воды.

– Доброй ночи, Гун. – перед уходом сказала она.

Я укутался одеялом с головой и провалился в глубокий сон.

***

Кто же я такой? Этот вопрос всплывает у меня в голове каждый день. И чаще всего я отвечаю себе – ты просто пьяница. Отчасти это правда. Иногда я ощущаю себя пустышкой. Пустая банка, в которой нет и капли жидкости. В детстве вместе с бабушкой мы ездили на одно пастбище. Оно было поросшее зеленой свежей травой. В некоторых местах искрились под солнцем желтые цветы. На этом лугу пасли овец. Десятки, а может, сотни причудливых животных, похожих на облака, бегали друг за другом и весело бекали. Мы расстилали простыни, усаживались и смотрели на этих существ часами. Бабушка рассказывала всякие истории из жизни. Про детство, про отрочество, про свою карьеру. Было свободно и легко, никаких скверных мыслей, никаких глупых вопросов. Я чувствовал себя листком, который вырвался с веток дерева, и с помощью дуновения ветерка мог облететь полсвета.

А что же сейчас? Лишь тяжесть бытия захватывает мои мысли. Этот луг все еще остается у меня в голове. Но отныне – он пуст. Вся трава на нем засохла, сгнила, испарилась. Овец пустили на убой, и только клубы шерсти катаются по черной земле, будто перекати-поле. Желтые цветы, похожие на приспешников солнца, завяли и превратились в перегной. Таким я вижу себя. Я фигурка безликого человечка, которой можно вертеть в любые стороны, а она с потухшими глазами подается любому приказу.

Я не нашел себе места. Не нашел любимой работы или хобби. Не нашел своего человека. Не нашел себя. Я пьяница, который утопает в алкоголе в надежде убежать от этих голосов, которые бушуют, как шторм в море, в моей голове. Когда же этот поиск подойдет к концу?

Но в один день все изменилось. Из моей головы, моего тела словно вытащили все внутренности, и образовалась немая тишина. Она плавно растекалась от пяток до кончиков волос. Некая истина без стука ногой отворила дверь, зашла в мой мир и дала мне взбучку. Мое томное течение подошло к концу. И этот конец оказался началом.

***

Проснувшись утром, а точнее ближе к обеду, слегка болела голова и мутило живот. Боль от побоев почти прошла. Мне к такому не привыкать. Каждые выходные вечера происходит одно и то же. Я где-то напиваюсь, начинаю буянить, а М», словно спасатель на берегу моря, вырывает меня из ядра сражений.

Сам по себе то – я человек спокойный. Когда трезв, за словом в карман не полезу. Люблю тишину, монотонность, одиночество. Но когда начинаю пить, во мне будто просыпается другой человек. Иногда думаю, что у меня внутри обитает кто-то еще, какой-то придурок. Биполярное расстройство вроде называется. И как только я выпиваю больше трех бокалов, он, независимо от моего желания, вырывается наружу. Начинает крушить, разрывать и метать все вокруг, подобно не подвластному зверю. Из раза в раз я понимаю, что так больше нельзя продолжать жить. Но увы, лишь эти ребячество и своеволие помогают мне справляться с пронзающим натиском голосов в моей голове.

В тот день у меня выпадал выход в ночную смену. Весь день был свободным, а делать было нечего. Работу своей мечты я не нашел. После окончания школы многие сверстники поступили в разные колледжи и университеты. Сейчас уже ездят на дорогих машинах, имеют семьи и живут в огромных домах. Я же послал свою судьбу на произвол течения реки. В 18 лет отец мне сказал, чтоб я решал все свои проблемы сам и валил с дома. Потому мне с раннего возраста приходилось браться за любую работу. Был официантом, грузчиком, мойкой грязной посуды, даже проработал поваром какое-то время. Но все было не то. Работа мне быстро докучала, да и начальство всегда было паршивое. Я собирал свои манатки и с треском убегал, оставляя после себя лишь пыль, не оглядываясь назад.

Сейчас же я нашел себе подходящую работенку. Томную, медленную, сводящую скулы от тоски, как и я сам. Купил поддержанный старенький пикап на небольшие сбережения и устроился в книжную фирму. Занимался развозом книг по точками, которыми был усыпан весь город. Большой ум для такой работы был не нужен. Забираешь тираж книг со склада, проверяешь целостность их упаковки, заталкиваешь в машину, хорошенько цепляешь, чтоб не улетели, и везешь к нужной цели по намеченному пути. На месте заполняешь некоторые бумажки и отдаешь в дельные руки. Затем обратно на склад. И так туда-сюда. Конечно, бывает, попадаются заказы в соседние города, и груза там много, но за это доплачивают, потому воротить носом не приходится. Как раз такой заказ мне и выпал в ночную смену.

На складе нужно было быть к десяти часам вечера. Весь день был в моем распоряжении. Выкурив первую утреннюю сигарету, я решил проверить, что у меня есть на завтрак. Открыв дверцу холодильника, я увидел три яйца и пару листов салата. Да уж, не густо, подумал я. Хоть и поваром я работал, но любителем готовки не был. Поэтому еды в моем холодильнике практически не бывало. Пусть хоть мышь вешается. Или кто там вешается?

Устав смотреть на этот тусклый пейзаж, я закрыл холодильник и подумал сходить куда-нибудь перекусить. После вчерашнего пьянства моему животу не помешало бы подкрепиться. Сходил в душ, вымыл голову. Подумывал побриться, так как на лице была сколько-то дневная щетина, но решил отложить это на потом. Закончив все дела в ванне, раздумывал в чем пойти.

Жил я, кстати, в двухкомнатной квартире в затхлом сыростью и погруженным в людские раздражения районе. Квартира перешла мне по наследству, когда мой старик умер. От чего я был крайне удивлен. Общались мы с ним – посредственно. Умер он, так сказать, не благой смертью. На работе, а работал он на фабрике изготовления дверей, получил занозу. Плюнул и вытаскивать не стал. В итоге рана загноилась и произошло заражение крови. Промучился на медицинской койке пару месяцев, а после и испустил дух. Матери у меня никогда не было. То есть как бы физически она существовала, но в глаза ее я не видел. Она свалила после моего рождения. По рассказам отца, она была местной шлюхой, поэтому все было понятно.

Погода в последнее время была непредсказуемой. С утра может печь как в аду, а к вечеру пойдет дождевая буря, и всех нас спасет Ноев ковчег. Иногда кажется, что там наверху, Бог лета и Бог осени играют в карты за то, кто сегодня властвует на земле. И Бог лета неплохо так сдает позиции, принуждая мирской люд сталкиваться с осенним хаосом. Выкинув из головы все сторонние обстоятельства, я надел легкие хлопковые брюки серого цвета; белую майку неизвестного бренда и сверху нее рубашку-гавайку. На голове завязал волосы в пучок (у меня были длинные волосы, чуть не доставая плеч) и накинул кепку, высунув сзади хвост. На кепке была эмблема баскетбольной команды Детройт. На нос солнцезащитные очки Рей-бан с круглыми стеклами.

На улице, казалось, жизнь перестала существовать. Пройдя около километра от своего дома, я насчитал всего трех человек, попавшихся мне на глаза. Район такой был, люди либо идут на работу, либо работа идет на них. Другого варианты нет, увы. Дойдя до закусочной, в которой я нередкий гость, я уселся за свободный столик, а таковых было сполна, и стал рассматривать почти наизусть выученное меню. Немного поразмыслив, я заказал овощи с рисом в сливочном соусе, уголь на мясе и стакан холодного пива. Ожидая свой заказ, я погрузился в тайную комнату своих мыслей.

***

Детство. Мне лет 10. Тогда я частенько спал днем. Старик был на работе, делать нечего. Лето, безумная жара. Открытое окно, с которого слегка дует свежий ветерок. Я потный плюхаюсь на кровать и наблюдаю за солнечными зайчиками, играющие со мной на потолке. Сам того не замечая, веки наполняются свинцом, глаза медленно закрываются, и я погружаюсь в мир сладких снов.

Большое поле усеяно неизвестными фиолетовыми цветами. Со стороны, оно напоминает океан, у которого нет конца и края. Все поле залито солнечными лучами. Я иду вперед, наступаю на цветы босыми ногами, забирая у них жизнь. Вдалеке стоит огромное дерево, нереальных размеров. Под ним женщина, незнакомка. Ноги, словно мне они не принадлежат, тянут меня к ней. Она не произносит ни слова. Стоит молча под тенью волшебного дерева. Улыбается сияющей улыбкой и смотрит прямо на меня карими глазами.

Я подхожу ближе, задираю голову вверх, чтоб получше рассмотреть ее лицо. Красивое. Она с распростертыми объятиями прижимает меня к себе. Я ощущаю мягкость ее груди, нежность рук, легкую теплоту. Я точно ее не знал раньше. Но уверен на все сто – она моя мать. Другого вариант и быть не может. Я отстраняюсь от ее объятий, чтоб еще раз взглянуть в эти карие глаза. Она все так же смотрит на меня с любовью и заботой.

Спустя пару минут эта женщина, моя мать, поднимает руку вверх ладонью к солнцу. И вдруг дерево, подобно живому разумному организму, начинает протягивать ей свою ветку с плодом, похожим на спелое яблоко. Эта ветка извивается непонятными узорами и зигзагами, словно змея. От удивления у меня учащается дыхание, слезятся глаза.

Через несколько секунд волшебный плод падает на ладонь матери. Это сказочное древо напоминает послушного зверька. Она протягивает мне этот фрукт, а может и ягоду. Не раскрывая рта, говорит:

– Вкуси его. Тебе это нужно.

Голос нежный, подобно шелковой простыни. Я держу его в руках. Сочный спелый фрукт, кажется, если на него надавить, то польется сок. Но что-то было не так, мой маленький разум неосознанно это понимал. Недолго думая, я было решил отдать его обратно. Однако мой живот неожиданно издал странный звук. Я почувствовал лютый голод, будто не ел ничего годами. Поддавшись биологической потребности, я откинул все сомнения и вкусил его. Его вкус тяжело описать. Он похож на сладость победы, на первый поцелуй, на слезы, льющиеся от горя. Его сок растекался по всей моей плоти, заменяя кровь, текущую по жилам. Что-то неподвластное юному сознанию менялось внутри меня.

После первого укуса голод пропал, как-будто его и не было. Я поднял голову и с улыбкой на лице посмотрел на мать. Там уже была не она. Выражение лица все тоже, те же карие глаза. Присмотревшись получше, я заметил, как с левого глаза выползает личинка. Затем из щеки, чуть выше ее улыбки, разрывая плоть, вылез таракан. Различные жучки полезли со всех щелей на лице. Вскоре правый глаз лопнул, как надувной шарик, и растекся по лицу. Левый глаз вывалился и повис, как груша для бокса, на глазной нити. Вся кожа на лице медленно начинала разлагаться, обваливаясь гнойными кусками. Через время вместо нежного лица матери остался лишь череп, поросший мерзкой плотью. А улыбка так и не сходила с ее лица.

На этом моменте я всегда просыпался. В холодном поту, с ужасом в глазах. Сейчас этот сон мне уже не снится. Но я отчетливо отложил в воспоминаниях это мертвое лицо с растянутой до ушей улыбкой. В жизни свою мать я никогда не видел. Нет ни фотографий, никаких вещей. Даже и не знаю, жива она или нет. Изредка захаживая в бордели, боялся ее там встретить. Но, к моему счастью, если она все еще жива, то уже стала старушкой.

***

Ожидание заказа оказалось оправданным. Овощи были идеальной прожарки, чуть похрустывали. Сливочный соус прекрасно дополнял вкус. Три рисинки красовались посреди тарелки между овощей. Взяв одну, я разрезал ее ножом на три части и, макнув в соус, с наслаждением поглотил. Уголь по вкусу не уступал. Пропитанный жареным мясом, с него тек нектар. Конечно, слегка суховат, но что поделать. Уголь есть уголь. Покончив с вкусным завтраком, я запил все холодным пивом. Сделал вдох полной грудью, затем медленно выдохнул. Взял зубочистку и вычистил зубы от застрявшего угля. Достал пачку Винстона и закурил сигарету.

На улице уже стоял непереносимый жар солнца. Смотря на горячий асфальт, было видно, как развиваются язычки испарины. Слева от меня в паре сотни метров находилось высокое здание. Вроде офисного центра. Неожиданно огромный червь, по размерам походивший на поезд, стал обволакивать эту высотку, словно удав. Через несколько секунд его голова (если она вообще есть у червя) достала до самой вершины. От его силы был слышен звук крика стекол в окнах. Поначалу я подумал, что мне просто показалось. Но взглянув еще разок, понял обратное. Ну и дела, подумал я.

Люди все до единого испарились с просторов улиц. Либо же растаяли от убийственного тепла солнца. У нас такое частенько бывало. Добравшись до дома, я завалился на кровать, свесив голову у ее края. Включил вентилятор и направил на себя. Ноги закинул на стену и стал лежать в форме пятидесятиградусного угла.

Как и утром, делать было нечего. Вообще, в свободное время занятий у меня было маловато. Иногда слушал музыку по CD-плееру, любил старых легенд: Битлов, Металлику, AC/DC. Бывали деньки, когда хотелось послушать сольное фортепиано. Я включал единственный свой диск Шуберта «Карнавал» и выслушивал его до корок или крови из ушей. Смотрел телек, какие-нибудь глупые сериалы или баскетбольные матчи, болел за Детройт. Мог почитать детективы, но редко. Так же, как и в детстве, засыпал днем и просыпался лишь к ночи. Ну и конечно же выпивка. Она была моим немаловажным хобби. Я не всегда напивался до чертиков. Мог выпить немного пива в жаркую пору или виски со льдом сугубо для облегчения тяжелой головы. Но все же она была неотъемлемой частью моей жизни. Как бы это грустно не звучало.

Пролежав с получаса, я чувствовал, как медленно засыпаю. Тело становилось вялым и слабым, будто я состою из ваты. В фазе полусна зазвонил телефон. Он лежал на столе, потому чтоб ответить, нужно было встать. Важного звонка я ни от кого не ждал. М» была на работе, поэтому звонить она не могла. С книжной фирмы обычно не звонят. Да и вечером у меня смена, если что надо, там и сообщат. А больше и некому звонить. Я откинул дрянные мысли, подумав, что скорее всего звонит какая-нибудь реклама, и дальше погрузился в блаженство. Но спустя пару минут звонок повторился. Затем еще раз. Это начинало понемногу меня раздражать. После третьего раза я поднялся.

– Ало. Что вам нужно? – агрессивным тоном произнес я.

– Добрый день. Вы Гун ****, верно?

Голос на другом конце был спокойным и уверенным. Думаю, собеседнику было лет за сорок.

– Верно. Кто вы?

– Отлично. Я лечащий врач вашей бабушки. Последние два месяца она проходила у нас курс лечения. Процесс проходил плодотворно, но возраст никого не щадит. К огромному сожалению, звоню вам с прискорбной новостью. Вчера ночью ваша бабушка скончалась. Примите мои соболезнования.

Я затаил дыхание и устремил взгляд в одну точку. Пульс пустился в пляс. В горле, подобно пустыне Сахара, все пересохло. Я положил телефон на стол и пошел на кухню. Выпил два стакана холодной воды.

– Что… Повторите еще раз. – продолжил я.

Опять смерть. Вновь кто-то умер. Эти мысли кружили хоровод в моей голове.

– Я понимаю Гун. Такое тяжело принять так сразу.

– Нет… Это, наверное, просто розыгрыш, да? Она же ничем не болела. Как же так…

– Гун, когда вы последний раз общались со своей бабушкой.