Вечерний лабиринт

– Хорошо, от Николая Потаповича Алексеева.

Элеонора встала и уверенно пошла к выходу.

– Какой ужас… – застонал Алексеев, представив себе лицо шефа. – Что же будет?

Он слил из бутылки остатки коньяка и залпом выпил.

Элеонора прошла по пустынному коридору, остановилась у двери 415-го номера и небрежно постучала. На стук никто не отозвался. Элеонора с досады дернула за ручку. Дверь открылась.

В номере был полумрак, только в глубине, у окна тускло светил торшер. Без колебаний Элеонора вошла в номер и огляделась.

На кровати, отвернувшись лицом к стене, негромко храпел мужчина в белой рубашке и брюках. Его пиджак висел на стуле.

Элеонора на мгновение задумалась, потом взяла пиджак, поднесла его поближе к свету и проверила карманы. Обнаружив деньги, она повесила пиджак обратно на стул и подошла к кровати.

Мужчина продолжал безмятежно храпеть. В полутьме белела его спина, перекрещенная подтяжками. Элеонора подцепила их пальцем, оттянула и безжалостно отпустила.

Мужчина судорожно дернулся, как будто через него пропустили электрический ток, и с междометием сел.

– Спать еще рано, – сказала Элеонора. И пока он слепо смотрел на нее и пытался протереть глаза, добавила: – Кстати. Я от Николая Потаповича. Он просил вам передать, что вы можете сходить в кино. На последний сеанс. У Николая Потаповича сейчас должно быть деловое свидание. А вы только мешать будете. Понятно?

Мужчина ошалело кивнул.

– Тогда через час, – сказала Элеонора и вышла из номера.

Минуты тянулись бесконечно долго. Оркестр играл. Певица пела. Алексеев допил полбутылки вина, опрокинул чашку с кофе и согнул вилку. За окном сверкали огни, проносились в снежной пыли машины, а казалось, что все это на другом конце света.

Наконец появилась Элеонора.

– Всё в порядке, – весело сказала она, положив перед Алексеевым двадцатипятирублевую ассигнацию. – Я думаю, что этого хватит. Больше все равно не было.

– Что он сказал? – с дрожью в голосе спросил Алексеев.

– Ничего. Он спал. Я взяла деньги из кармана пиджака. Только не знаю, это твой пиджак или его… Серый такой, в клеточку…

– Это не мой пиджак, – сказал Алексеев.

– Неважно, – сказала Элеонора, – отдашь ему завтра. Позови официанта.

– Официант! – крикнул Алексеев.

Неторопливо подошел официант. На его лице застыло предвкушение скандала.

– Возьмите, – Алексеев протянул ему деньги.

Официант с трудом преодолел желание посмотреть двадцатипятирублевую бумажку на свет.

– Давай еще захватим с собой бутылку вина, – сказала Алексееву Элеонора.

Алексеев затряс головой, пытаясь побороть наступившее опьянение, и достал из кармана свои последние пять рублей.

– И еще бутылку вина, – сказал он официанту. – Только не открывайте.

– Будет сделано… – сказал официант, с возросшим недоверием рассматривая деньги.

– Что-то не так? – спросила у него Элеонора.

– Нет, нет, – сказал официант и ушел в полной растерянности.

– А зачем бутылка вина? – спросил Алексеев, приоткрывая один глаз.

– Как зачем? Твоему коллеге, чтоб не обижался.

– Ха-ха-ха, – сказал Алексеев. – Лучше не надо.

– Не надо, так не надо. Тогда выпьем за знакомство. Все равно уже заказали.

– Ладно, – сказал Алексеев, погружаясь в дремоту. – Выпьем за знакомство.

Перед ним, как из тумана, всплыло распухшее лицо шефа, оскалилось, раздулось от ярости до чудовищных размеров и лопнуло атомным грибом.

Алексеев жалобно закричал и очнулся.

Декольтированная дама дергала его за рукав. На столе стояла бутылка вина.

– Идем, – говорила дама, поддерживая сползающего со стула Алексеева.

– Да, – сказал Алексеев. – Идем.

Он взял бутылку и неуверенно направился к выходу.

– А он симпатичный старичок, – говорила декольтированная дама у него под боком, – только пришибленный немного.

– Кто? – спросил Алексеев и вдруг все вспомнил. – Кто пришибленный? – закричал он.

– Твой коллега, – сказала Элеонора.

– Мой коллега?.. – с изумлением переспросил Алексеев, тупо глядя на открывающиеся перед ним двери лифта. – А-а… мой коллега…

– Вы на какой этаж? – раздался голос человека в униформе, сидевшего на стуле рядом с лифтом.

– На четвертый, – сказала Элеонора.

Человек хихикнул.

– Нет! – закричал Алексеев. – Только не на лифте!

– Глупый! – сказала Элеонора, – неужели тебе охота подниматься по лестнице?