Летящая стрела жизни (сборник)

– Да я с ума сойду здесь от одиночества! – чуть ли не всхлипнула Вера. – Ну, приеду, ну, закроюсь здесь, как дура, а дальше что? Реветь целыми вечерами?

– Но не отказываться же от такого рая? – Ольга обвела рукой комнату.

– Для меня тут не рай будет. Ад, – сказала Вера.

– Ну, не век же будешь терзаться по Сереже…

– Оля! – с болью в голосе воскликнула Вера.

– Ладно, ладно, не буду… – Ольга тут же повернула разговор в другую плоскость: – Ну, хорошо, бери ордер, а жить будешь пока с нами.

– Может, вообще от комнаты отказаться?

– Ты что, совсем дура, что ли?

– И уехать домой, на Урал…

– Ага, там ждут тебя не дождутся. Папочка с мачехой. Соглашайся на комнату, пока не поздно!

Ордер получишь, пропишешься, а жить можно где угодно… Мы ведь тебя не прогоняем!

– Ну, зачем, зачем мне жить здесь?!

– А затем, что надо жизнь свою устраивать. Всем надо жизнь устраивать, а не нюни распускать…

На том и порешили пока: ордер Вера получила, в комнате прописалась, а жить продолжала в общежитии, с девчонками, – до лучших времен.

И вот как однажды получилось – возвращается Вера с работы, а около общежития, в скверике, в буквальном смысле валяется Гурий Божидаров. Рядом с ним стоит милиционер, трясет Гурия за плечо.

Первое движение Веры было – проскочить мимо: знать ничего не знаю, видеть ничего не вижу, но тут же глубокая волна стыда окатила ее с ног до головы, даже щеки у Веры, – почувствовала она, – горячо запылали, и она на деревянных ногах развернулась и направилась в сквер, к беседке.

– Что, знаете его? – кивнул милиционер, как бы совсем не удивившись, когда Вера подошла к ним.

– Да, – продолжая пылать щеками, кивнула Вера.

– Откуда он, из общежития?

– Нет, это земляк мой, с Урала. В гости к нам приходит.

– Хорош земляк, – усмехнулся милиционер, оценивающе окидывая взглядом стройную фигуру девушки.

– Он вообще-то неплохой человек. Талантливый. Только у него семейные неурядицы.

– И ты, значит, решила приголубить семейного неудачника? – грубо пошутил младший сержант, переходя на «ты».

– У вас жена есть? – неожиданно поинтересовалась Вера.

– А что? – усмехнулся милиционер.

– А то, что я бы и вас приголубила. Корягой по загривку. Если и вы неудачник, конечно.

– Ну ты, соплячка! – взвился младший сержант. – Смотри у меня! Счас вот акт составлю на твоего земляка…

В это время Гурий Божидаров, кажется, начал приходить в себя; во всяком случае, расслышав разговор и узнав голос Веруньки Салтыковой, с трудом разлепил веки и обрадованно пробормотал:

– А, ребята… А я тут к вам шел… да вот, устал немного.

– Ну, забираешь его? Или мне им заняться? – напустил на себя побольше строгости милиционер.

– Ладно, идите, идите… Мы тут сами разберемся, – отмахнулась от него Вера.

Секунду-вторую младший сержант еще колебался, а потом плюнул («Возись тут с этой пьянью!») и отправился своей дорогой.

Мимо как раз проходили ребята из соседней квартиры, помогли Вере подхватить Гурия под руки и доставить его в целости-сохранности на третий этаж. Гурий не сопротивлялся, только бормотал умиленно-восторженно: «Хорошие мои… золотые… настоящие… Да, вы настоящие, а мы все подлецы… да, подлецы… мы народ обманываем, эх, обманываем…»

В комнате Гурий почти сразу уснул, причем на полу; как ни упрашивала Вераего раздеться и лечь по-человечески, ну хоть вот на ее кровать. Гурий ни за что не соглашался. Мычал и бормотал что-то свое, а лег все равно на полу, на коврик рядом с кроватью Татьяны Лёвиной.

Именно у Татьяны и лопнуло в тот вечер терпение, когда она вернулась с работы и в который раз увидела пьяного художника, спящего на ее коврике в обнимку с ее сапогами (да и как он обнимал ее сапоги? – с умильной блаженной улыбкой, даже во сне, вот что противно…). Татьяна завелась прямо с порога:

– Слушай, Вер, или разбирайся со своим земляком, или я сама сдам его в милицию!