Дракон в стогу сена

– А зачем вам на меня смотреть-то? Вы что, всех сказочных зверей рассовываете по клеткам? – глаза у кота сейчас как у девочек в аниме.

– Каких таких «всех сказочных зверей», – снисходительно улыбаюсь я. – У нас пока, кроме тебя, и нет никого.

– То есть как – нет? – загробным шепотом произносит кот. – А Змеи Горынычи? А Василиски? А лешие с водяными?

Тут уж я хохочу от души.

– Если бы они тут были, – говорю сквозь смех, – тогда я бы точно в клетке сидел! Причем из ультратитана!

– Сдох, значит, – сообщает Баюн, встает на задние лапы и задумчиво бредет вглубь клетки.

– Кто сдох, старик? – копирую я обращение кота. Может, у них так все друг к другу обращаются?

– Понятно – кто. Змей Горыныч. Дракон, по-вашему, новомодному. Сдох последний дракон. А я-то думал… – кот, с горечью махнув лапой, углубляется в раздумья.

– Погоди, старик, что-то я ничего не понимаю. Причем тут дракон? С чего ты взял, что он сдох?

– А, ну да, вы же не знаете, – кот усаживается и вновь берет балалайку, – вы же – особая раса! Откуда вам… Еда вы, а никакая не раса, – бурчит он едва слышно. – Если в мире умирает последний дракон, исчезают все волшебные существа.

– Как исчезают?

– По-разному. Сначала чахнут, потом просто испаряются. Был и нету.

– Что-то бред какой-то, – усмехаюсь я. – Какая связь между драконом и тобой, например?

Баюн смотрит на меня нецензурно.

– Дуб, – говорит кот.

– Сам ты дуб, – обижаюсь я.

– Дуб у себя за спиной видишь? Вот тот, вдалеке?

– Ну вижу.

– Как ты думаешь, если его срубят, листья на нем будут жить дальше?

– Нет. Но он же их породил! Вот и связь.

– А солнышко тебя породило? Ярило, которое?

– Нет. Меня мама родила.

– Но без Ярила ты жить не можешь, правильно? Скопытишься сразу. Скочевряжишься. Или как вы там выражаетесь в свое дикое время? Сдохнешь, короче.

– Умру.

– Умрешь. Хотя оно тебя не рождало. Вот так и Змей Горыныч для нас. – Кот опять глубоко вздыхает – видно, что я его отрываю от горестных, но нужных раздумий. Но мне нельзя возвращаться ни с чем.

– То есть ты думаешь, что у нас нет живого дракона, поэтому и нет волшебных существ? А пропали они потому, что он умер?

– Дуб.

– Да что опять с дубом этим? – оглядываюсь я.

– Ты – дуб, раз приходится повторять одно и то же. Но занимает меня другое, – кот садится, закидывает правую заднюю лапу на левую, упирает локоть в колено, а подбородок в переднюю лапу – совсем как задумавшийся человек, – почему они у нас в лесу исчезать начали? Я уже тогда заподозрил…

Конечно, меня раздражает, что какой-то кот, пусть даже волшебный, разговаривает со мной так пренебрежительно. Да еще и дубом обзывает. Но я решаю умерить гордыню ради науки.

– Слушай, может, и есть что-то в твоих словах! – говорю. – Еще в книге «Путешествия Афанасия Никитина», написанной в середине пятнадцатого века, полным-полно разных зверей диковинных, с которыми он по дороге в Азию повстречался. А вот за последние пятьсот лет упоминания обо всяких чудищах и оборотнях резко уменьшились. Можно сказать, на нет сошли. Так это с драконом связано?

Кот смотрит на меня довольно долго, видимо, переваривая услышанное. Потом, задумчиво почесав подбородок, произносит:

– Неужели уже пять веков прошло, как последний Повелитель умер? Вот я попал! – тоскливо заключает он. Баюн снова тянется за балалайкой, но прежде, чем он начинает голосить о забайкальских степях, успеваю встрять:

– Ты сказал, что заподозрил что-то. Еще в своем времени. Что именно?

– Сказочные существа захандрили. Кикимор на болоте не слышно, уродцы бородатые реже наведываться стали, водяной, который по соседству жил, и вовсе исчез куда-то. Я уже тогда подумал – не к добру. Теперь понял…

Тут меня охватывает восторг научного свойства. Я воображаю, что сделаю открытие мега планетарного масштаба – смогу установить дату и сформулировать исторические предпосылки исчезновения волшебных существ из мира людей! Это не только на докторскую тянет, тут уже нобелевкой попахивает! Как известно, после войны ее стали и за исторические открытия вручать. Да и самому мне стало – ох, как интересно!

– Но если они исчезать начали, а ты нам живой и здоровый попался, то, значит, дракон еще жив?

Кот опять задумчиво смотрит на меня. Видимо, наконец-то наши размышления стали синхронными, и я в его глазах больше не выгляжу пнем.

– Значит, жив, – говорит Баюн. – Но вряд ли долго протянет. Я, между прочим, тоже в последнее время хвор был. Старуха уже грозилась чучело из меня сделать – плохо службу стал исполнять.

– А она-то сама? Ей что, дракон не указ?

– Яге-то? Она обычная ведьма, – махнув лапой, отвечает кот. – Людская ворожба со змеем не связана.

«Все-таки люди – избранная раса! Нам даже драконы нипочем!» – думаю я.

– А где живут драконы? – задаю сокровенный вопрос.

– Ты что, дурак, старик? – спрашивает Баюн. – Откуда я знаю? Это же Повелители! Они по всему свету есть! Были, то есть.

– Вот бы найти одного, – мечтаю я.

– Зачем? – усмехнувшись, спрашивает кот, – сюда притащите? Так он порвет шатер ваш игрушечный, и проволоку расплавит. Съест всех и не подавится!

– Нет, зачем! – Тут начинается дождь, и я понимаю, что мы не подумали о защите котовой клетки от осадков. – Просто хочется взглянуть на живого дракона! В самый последний раз в истории Земли! Это же… Потрясающе! Погоди, я сейчас.

Ничего не найдя, кроме палатки времени, решаю использовать ее в качестве дождевика. Накидываю на клетку и укрываю кота от дождя.

– Рыбу тебе поймать надо, – заявляет кот из образовавшейся в клетке полутьмы. – Золотую. Тогда и про дракона узнаешь, и барыню свою умастишь. Если, конечно, – в голосе кота слышится насмешка, – сможете Владычицу Вод к себе залучить.

– Какую барыню? – растерянно спрашиваю я.