Владей миром!

– Ну что, оруженосец, – сказал я, – пойдем твою Пчелиную ведьму искать?

– Рано тебе, – покачал головой тот. – Путь непрост, ты к нему не готов.

– Экий ты сурьезный, – покачал я головой. – Как тебя зовут, кстати?

– Кинсли, – сказал карлик. – Я – гортванец.

– Это национальность или профессия? – спросил я.

– Наш народ так называется – гортванцы! Если что-то хочешь найти или узнать о ком-нибудь что-то, то гортванца скорее спроси, он разыщет тебе даже…

– Шпроты! – ляпнул я.

– Какие шпроты?! – возмутился Кинсли. – Он разыщет даже день вчерашний!

– Жаль. Шпроты были бы в рифму. А как называется ваш мир? – спросил я.

– Утрония.

Кинсли повел меня извилистыми тропами вдоль скал, и в конце концов мы спустились в низину. Какое-то время шли вдоль берега – он высоко нависал над рекой, так что я старался держаться от края подальше.

Глава 2

Зайга и камнепад

Спустя некоторое время мы подошли к огромному черному срубу, который выполнял роль местного питейного заведения. Внутри стояли бочки-столы и лавки вокруг них. Снаружи «на террасе» – скамейки и столы. Чаще всего лавки-скамейки представляли собой два пня и перекладину между ними. Иногда пни заменялись валунами. Столы же были целиком каменные – четыре истукана и на них плита неподъемная.

Внутри сруба суетились несколько существ – не всех язык повернется назвать людьми. Один – с черной кудрявой шевелюрой, бородой и огромным крючковатым носом – был ростом мне по плечо. Но главное, что у него во лбу был третий глаз – и не в религиозно-восточном понимании, а в самом прямом. Трехглазый отдавал распоряжения, мелькал то здесь, то там, порой гневно тряс бородой – в общем, командовал.

Две кокетливые девушки в белых передниках и красных шапочках – за что я их мысленно и прозвал в честь главной героини сказки Шарля Перро – сразу состроили мне глазки. Рядом с бочками и сам на бочку похожий – низкорослый четырехрукий мужичок. Шкура у него была темная, по всему телу – бородавки, приплюснутая голова и длинные уши. Последние напоминали ослиные, но торчали не вверх, а в стороны.

Пятый работник забегаловки, который все время с бочками возился – отодвигал пустые, подвигал и дырявил полные, – походил на тролля. Во всяком случае, что-то подобное я и представлял, когда читал про сказочных троллей. Он был раза в полтора выше меня, а весил, наверное, как трое таких, как я. Малозубая пасть от уха до уха, кожа миндального цвета, нос как огромный картофан. Зато глаз и рук всего по паре. На нем был измызганный кожаный передник, делавший гиганта похожим на заправского мясника.

У столов на улице сидело с полдюжины разных существ, и гости прибывали. Судя по красным всполохам на фиолетовом небе и общему затемнению, наступал вечер, и народ стягивался опрокинуть кружку-другую в хорошей компании.

На меня, кроме красных шапочек, внимания никто не обратил. Наверное, тут видали прикид и покруче, чем мои красные джинсы. Были тут и занятней меня персонажи. Взять хотя бы двуглавого лесоруба, который сразу двумя башками из одной кружки пить умудрялся. Может, конечно, не лесоруб, а палач, например, но его топор, прислоненный к лавке, на боевой не походил. Как не походила на доспехи шкура на плечах. Вот такие они в Утронии – мясники с лесорубами.

Сели с Кинсли, заказали красной шапочке по кружке напитка.

– Пиво? – спросил я оруженосца.

– Пи… что? – переспросил он.

– Или эль?

– Ты обзываешься, что ли? – нахмурил брови Кинсли.

– Черт! Напиток как называется, который мы пить будем?

– Зайга… Из сливы заречной делаем… – удивленно посмотрел на меня Кинсли.

– Все чудесатее и чудесатее, – вздохнул я. – Давайте вашего зайку, пить охота.

Что сказать? Не брага, не пиво, но пить можно – чуток горчит, чуток сластит, чуток хмелит. Зато хорошо жажду утоляет. После двух кружек – за них Кинсли заплатил, грустно в глаза мне глядя, – стало повеселее.

– Ну что, дальше двинемся? – сказал я.

– Куда? – хмуро спросил Кинсли. – Тебе что, денег не надо раздобыть? Так и будешь в моем кошельке пастись?

– Так, – посерьезнел я, провожая взглядом одну из шапочек, – во-первых, деньги верну. Ты сказал – угощаешь, так что не начинай. А во-вторых, что-то не пойму, где мы здесь денег раздобудем? Хочешь, чтобы я вместо того мясника бочки перетаскивал? Вряд ли ему это нужно. А грабежом заниматься не стану – я по другому профилю.

– Дурак ты по профилю, – сказал Кинсли, но, встретив мой сердитый взгляд, на всякий случай подальше от стола отодвинулся. – Сюда не за этим ходят. Дайна! – позвал он одну из красных шапочек, и та, словно ждала, сразу перед столом возникла.

Пока Кинсли с ней говорил, она к нему только разик повернулась, все остальное время мне улыбалась.

– Дайна, есть кто? – спросил Кинсли.

– Ты о чем, Кинсли? – все так же на меня глядя, спросила девушка.

Тот заерзал на стуле – не ожидал, что Дайна не поймет с полуслова.

– Ну, эти… – пробормотал Кинсли, выразительно глядя в плечо красной шапочке, – кому помощь нужна…

Она наконец одарила его кратким взглядом и опять на меня воззрилась – теперь восторженно.

– Ах, вот ты о чем?! Нет, Кинсли, никого нету. А как он будет, – спросила девушка, тыча в меня пальчиком, – без этих всяких мечей, арбалетов, трусов железных? – Она расхохоталась. Вокруг вдруг затихли пересуды, и я почувствовал на себе взгляды посетителей.

– Купим! – вдруг громко и сурово сказал Кинсли. – Лучше зайги еще принеси. – Он даже по столу пристукнул.

– Поняла, не дура! – Продолжая улыбаться, Дайна подхватила пустые кружки и исчезла в недрах сруба. Оттуда скоро вновь донесся девичий хохот.

Мы с Кинсли сидели и хмуро смотрели друг на друга. Не знаю, куда меня пытался затащить мой новый знакомый, но его затея явно провалилась.

Кружки нам вынесла другая шапочка – чуть ниже ростом и с волосами посветлей.

– Ребята, если вы вправду ищете, как подзаработать, так я вам скажу. – Девушка говорила серьезно. – Только, наверное, задание не простое. Клохм уже третий день сюда ходит, не может найти помощников.

– Почему не может, Райма? – Кинсли окинул взглядом гостей заведения и повернулся к девушке. – Только я Клохма что-то не вижу… Он внутри, что ли?

– Да нет, – ответила Райма. – Он здесь до утра сидел, а сейчас, наверное, спать ушел. Наверняка через часик-другой снова явится.

– Что за беда-то у него? – подал я голос.

– Грахман, – доверительным шепотом сообщила Райма, – что-то украл у Клохма. – Она оглянулась, будто боялась услышанной быть. – Ну, остальное у него узнаете… – сказала она громче и спешно ушла.

– Ха, – Кинсли заплел на груди руки и смотрел на меня с видом ценителя тонкой шутки, – грахман! Понятно, почему никто Клохму помогать не хочет. Будем другого заказа ждать. Тебе бы пока по мелочи: шиврота одолеть, может, сбежавшего рипреля хозяину вернуть. Вот такое что-то… А с грахманом мало кто во всей Утронии связываться станет. Разве что Немо, Литтия, Рахли… – Кинсли рассуждал, с умным видом глядя перед собой. Так, наверное, знаток Шекспира перечисляет названия его пьес.

– Кто это – грахман? – спросил я.