Оценить:
 Рейтинг: 0

Посланник МИД

Год написания книги
2022
Теги
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 21 >>
На страницу:
11 из 21
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

А 7 ноября 1920 года в Москве открылись сразу три театра: Театр РСФСР № 1-й, возглавляемый Всеволодом Мейерхольдом. В бывшем театре «Эрмитаж» стал работать первый рабочий театр – Центральная арена Пролеткульта, а в здании бывшего цирка братьев Никитиных – первый профессиональный агитационный театр – Театр Революционной Сатиры, более известный как Теревсат, с 1922 года – Театр Революции, где часто выступал Владимир Маяковский. В 1921 году на базе студии МХАТ был создан театр имени Евгения Вахтангова. В 1920-е годы возникли также театр имени МГСПС, впоследствии Театр имени Моссовета.

Обследуя наш Дворец, я случайно наткнулся на помещение, которое мне смутно что-то напоминало.

Немного напряг память, я вспомнил, что оно напоминало мне большой иллюзион или зал малого театра недалеко от нашего дома в Петербурге. Куда меня водили на разного рода дневные спектакли.

Немного захламлённое, но к удивлению, целое. Так как в холодные зимы всё дерево, особенно мебель шла на обогрев. А тут стояли целыми ряды стульев и сцена была без повреждений. Хотя в Москве доходило до того, что крыши с домов ночью снимали в погоне за сухим деревом на дрова.

И тут же мой мозг родил мысль о создании нами своего собственного театра, так как билеты в другие театры стоили … начиная от 25 советских рублей, что составляло десятую долю от зарплаты ШКРАБа, как я уже знал.

С этой идей я выступил на очередном собрании Совета нашей коммуны и был всячески поддержан.

Как только я объявил, что мы создаём театр, тут же нашёлся худрук и сценарист в одном лице – «колобка», который важно заявил, что его отец работает у самого Мейерхольда.

А Никита и Катя выказали жгучее желание «…играть любую роль…».

На что Колобок озабоченно произнёс: «Пробы покажут» и посмотрел на них строго, от чего те стушевались. Чего за ними я лично ни разу не замечал, как и такой важности у Колобка.

Никита и Катя, были теми, кто отказался от моего «подгона» при «вливании».

Ну конечно… у парня мама известная певица, постоянно на гастролях, отец … погиб…, а у девушки мамы нет, но папа «всего на всего» главный инженер завода «Бромлей», который теперь «Государственный машиностроительный завод № 2». И этот завод является формально нашим шефом. Такое сейчас время, что над всеми детдомами кто-то шефствует. Только вот наши шефы ну совершенно сами «стесняются» нам помогать. Ну вот разве в баню бесплатно нас пускают к себе. Иногда на проходной спросят: «Помощь не нужна?».

И наш директор весело и бодро им отвечает: «Нет».

И тут у меня в голове созрел следующий план…

Всем миром мы привели в порядок помещение, а наш худрук-сценарист закончил первую свою пьесу с расхожим для того времени названием «Богач – бедняк». Думаю, что следующее его произведение будет «Кулак – батрак».

Ну только место действия будет в деревне.

А так всё просто.

Есть рабочий-бедняк и есть богач, – эксплуататор-хозяин фабрики.

Первый работает «за копейки» день и ночь, живёт в подвале и едва может прокормить жену и троих малых детей, а второй жирует, живёт в своё удовольствие и прогоняет рабочего, когда тот пришёл просить поднять ему зарплату. Да ещё и оштрафовал «за отлучку с рабочего места». Жена ругается, дети плачут. Идёт рабочий в кабак и там напивается. Тут выходит на сцену агитатор-большевик. И призывает рабочего к сознательности, поясняет тому, что он на самом деле самый передовой класс в мире – пролетарий. Рабочий перестаёт пить, а большевик вручает тому листовки для его товарищей-пролетариев с завода. А там написано, что пора сбросить ярмо эксплуататоров и взять власть в свои руки. Рабочие завод прочитав те листовки идут и свергают… вначале своего эксплуататора-фабриканта. А затем колонами идут на штурм Зимнего. Вооружившись по дороге… и к ним ещё примкнули солдат и матрос.

Штурм состоялся…рабочий-пролетарий ранен, но доволен, так как стал гегемоном и установил свою диктатуру! Как тому и зрителям должен пояснить агитатор, а теперь уже красный комиссар. В конце добавив: «Не время товарищ на койках больничных валяться…не время… Пора добить гидру империализма и выкинуть её за пределы Советской России». От этих слов рабочий чудесным образом выздоравливает и под радостное напутствие жены и детей, идёт на «фронты гражданской войны». В течении пьесы исполняется хором Интернационал, Вихри враждебные… в задумке…вместе с залом.

Сам сценарий как бы подразумевает продолжение.

Совет нашей коммуны единогласно утвердил сценарий и довольный Колобок приступил к работе.

Следующим этапом было распределение ролей.

Самая сложная роль, это конечно был агитатор-комиссар. Там было много текста, и я её взял себе без каких либо возражений со стороны ребят.

Ожидаемо не находилось желающих играть самого эксплуататора и его прислужников в лице управляющего завода и так сказать «подруги» – гулящей девки, которая должна была своим образом подчеркнуть всю глубину падения отрицательных персонажей, заигрываю с обеими.

Но как только я внёс уточнения в образы, то на роли фабриканта и его любовницы вызвались Никита и Катя. А моё предложение было таким: «Хоть пьеса о событиях пятилетней давности, но образы должны отражать нашу действительность. Фабрикант должен быть похож на НЭПмана, а его подруга да хоть на Айседору Дункан…». Как раз бурно развивался её роман с модным поэтом Сергеем Есениным. А придание современного вида персонажам классических произведений на сцене было современным театральным поветрием.

– И нужно резче проявить все черты непманшины…одежда крикливая…танцы эти … твист там…, – наставлял я сценических неофитов, подражая стилю Колобка, который из нас всех был ближе всего к Мельпомене.

На роль управляющего тоже нашёлся желающий…как позже выяснилось, «неровно дышащий» к Кате.

Через неделю состоялся первый «прогон», как назвал это Колобок. Это когда уже отдельные сцены были более-менее отшлифованы. Хотя без суфлёра и голоса за сценой не удалось обойтись. На что Колобок сказал: «Без суфлёра играют, когда выходят на сцену в сотый раз и слова сами выскакивают… »

И подумав, добавил загадочно:

– Вообще на сцене главное игра, а не слова…

Ну не знаю как там со словами… я например чисто импровизировал близко к тексту, но играли все хорошо. Правда Колобок тоже вошёл в образ и прерывал «актёров» истошным ломающимся голосом подростка: «не верю!».

Добавляя, что он «работает по системе Станиславского».

На вопрос из зала: «Кто это?»

Колобок вскочил и грозно посмотрел на там сидящих, все своим видом негодуя от невежества спросившего. Больше никто, ничего у него во время репетиций не спрашивал. А позже он с ленцой и превосходством пояснил, что это самый передовой на сегодня театральный режиссёр.

Этот метод работал и даже я овладел им и умел перевоплощаться и даже пускать слезу, когда нужно. Всего делов-то…вспомнить самый печальный момент своей жизни и не сдерживать себя… А их у меня, да и всех тут присутствующих было предостаточно. Вот с радостными было сложнее…Но время такое было.

А ещё через неделю состоялась премьера пьесы «Богач – бедняк», которая была и генеральной репетицией. На неё мы позвали всех своих одноклассников со школы. Так что народу набилось много. Тем более, что пришли и учителя, которых позвал наш Палсэм, как его мы меж собою называли уважительно. А его замшу звали то Адша, то просто «селёдка», ха-ха.

Говорить наверное и не стоит, что был полный успех. И в конце Интернационал пели аж три раза стоя, как и положено. И артистов с Колобком вызывали «на бис» несколько раз, а потом принялись Колобка подбрасывать на руках. А затем и меня, вспомнив, кому пришла эта идея с театром.

А на другой день ко мне в школе подошла Катя и сказала, что папа её хотел бы со мною встретится. Я конечно удивился, но согласился и мы сразу после уроков отправились к нему на завод. Оказывается Катя ему вчера вечером всё рассказала про наш театр, вернее про успех. О театре она и раньше ему говорила, и даже через него мы достали кое какой реквизит для сцены в цеху завода, а в столярке завода, из разных отходов нам наделали ружей для штурма зимнего. Спецэффектами, как называл Колобок сценические взрывы с дымом, мы сами занимались. Для пацана того времени найти пистолетный патрон и вытрясти из него порох, и вытащить капсюль было плёвым делом. А сделать дымовуху и шумиху вообще… как два пальца об…забор, ха-ха.

Пётр Петрович, как звали папу Кати, принял нас сразу и не ходя вокруг да около, сходу предложил поставить наш спектакль у них на заводе в клубе. Там есть зал на пятьсот мест.

Я конечно чего то такого ожидал и не стал делать вид, что удивился.

– Пётр Петрович, мы конечно для Вас и ваших рабочих, как наших шефов, с удовольствием сыграем … и не раз…, – на слове «шефов» я сознательно сделал ударение и продолжил, – но…нам нужна ваша помощь…, – закончил я многозначительно.

– Дааа… а какая?, – удивился тот и добавил:

– Я…давеча… спрашивал Пал Семёныча…он ни о чём таком не говорил…

– И не скажет…наш Палсэм считает, что его должен обеспечивать районный отдел народного просвещения, куда он регулярно подаёт заявки, которые так же регулярно не выполняются, – одним предложением я выпалил то, что билось у меня в голове.

– И что там … в этих заявках?, – уже по деловому спросил Катин папа.

– Да много чего… за заводские деньги вы всё сразу не сможете купить…но выход есть…, – предупредил я его разочарование и продолжил:

– Сколько стоит самый дешёвый билет в театр в Москве?

– Нууу…около 25 рублей… это на галёрке в бывшем государевом или в каком ни будь подвале экспериментального, – с понимание в голосе тот ответил.

– Так вот…это знают и ваши работники… а Вы решите, когда лучше к ним обратится с просьбой скинутся интернату…до представления или после…на следующий день там, – внёс я предложение.

Катя сидела с широко открытыми глазами ртом от моего … так скажем… практицизма.
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 21 >>
На страницу:
11 из 21