Шестая жизнь

Отряд вышел на прилегающую к дому проселочную дорогу. Рядом с воротами на земле одиноко пылилась оторванная от забора табличка с названием улицы и номером дома. Она лежала лицевой стороной вниз. Иван замедлил шаг и немного отстал от сослуживцев. Поравнявшись с табличкой, он присел и медленно протянул к ней руку, делая вид, что смахивает приставшую грязь с кирзовых сапог.

Только парень прикоснулся к табличке, как тяжелый и пыльный армейский ботинок, словно массивный булыжник, прижал его руку к земле. Иван взвыл от боли и тут же отдернул пальцы. Подняв голову, солдат увидел недовольное лицо Бати.

– Зачем тебе адрес? Что, девка понравилась, герой-любовничек? Смотри мне, на губу отправлю, – отчитал бойца командир.

– Да, понравилась. А вам что, сложно представить, что один человек может нравиться другому?

– Знаешь, мне проще представить, что один человек очень не нравится другому. Ты понял, о чем я, боец?

– Да вам не только я не нравлюсь, вы ко всем так относитесь. Никому из нас за все это время вы ни одного приятного слова не сказали, только давите и грубите, будто мы скот какой-то, – возмутился Иван.

Командир замахнулся и хотел было ударить строптивого солдата кулаком в лицо, но в последний момент вернул самообладание и по-отцовски похлопал салагу по щеке ладонью.

– Парень, ты хоть догоняешь, где ты находишься? Война вокруг. Здесь каждый день люди гибнут. Не сегодня, так завтра и мы туда отправимся, а тебе тепла захотелось? Зачем ты тогда вообще сюда приехал? Прятался бы и дальше под маминой юбкой, там тепло.

– Я отлично понимаю, где мы находимся, но это ничего не меняет: мы все равно люди. У нас есть чувства, эмоции, душа. Она ведь никуда не делась. Зачем вы хотите отнять ее, сделать из нас волков?

– Потому что если вы не будете волками, вас порвут, как молочных ягнят.

Командир строго оглядел других подчиненных, пытаясь понять, на чьей они стороне. Ошарашенные солдаты с нескрываемым восторгом смотрели на Ивана. Было очевидно, что в глубине души они полностью разделяют его позицию и где-то даже завидуют его храбрости.

– Ладно, салаги, послужите с мое, поймете, о чем я толкую. А тебе, бунтарь, за внесение смуты в наши дружные ряды назначаю наряд вне очереди. Все понял? – отчитал Батя.

– Так точно, – скрипя зубами, ответил Иван.

Командир поднял с земли табличку, протер ее и уставился на адрес. Он намеренно держал ее в таком положении, чтобы Иван не мог ничего разглядеть. Было очевидно, что в этот момент в человеке боролись два противоположных начала. Одно из них, доброе и мягкое, которое томилось в темнице души, желало вырваться наружу и развернуть табличку в сторону Ивана. Но другая сущность, черная и грубая, сидящая на поверхности его внутреннего мира, напрочь это запрещала. Следуя ее воле, командир сломал табличку пополам и с огромной силой забросил далеко в высокий бурьян соседнего огорода.

Победно взглянув на бойца, командир развернулся и гордо пошагал прочь по тропинке. Отряд метнулся за ним. Какое-то время обиженный Иван топтался на месте, озираясь в сторону дома девчушки, но вскоре смиренно побежал догонять товарищей.

Затем глава отряда замедлил шаг и постепенно поравнялся с солдатом. Взгляд Бати уже не был таким искрометным и победоносным. Вероятно, по пути светлое и доброе начало все же подобрало ключ к воротам темницы и выбралось наружу, потеснив темную сущность.

– Ладно, боец, не сердись. Мы оба погорячились. Отменяю твой наряд, – осторожно произнес он.

– Спасибо, – сухо ответил помилованный.

– Я тебя понимаю, дело молодое и девка симпатичная, но и ты меня пойми: руководство не поощряет неуставные отношения с мирными гражданами. Наказание за это вплоть до трибунала. Чертовы политики заварили кашу, а людям теперь даже знакомиться нельзя.

– Встретить бы ее после войны. Да только вряд ли найду, дом-то наверняка разнесут, а ее переселят, – пробормотал Иван.

Командир остановился.

– Не нужен тебе адрес. На вот, держи.

С этими словами он протянул Ивану армейскую флягу.

– Что, предлагаете горе спиртом залить? – грустно спросил тот, обреченно поднимая руку, чтобы принять горький дар.

Однако командир опрокинул флягу, вылив все ее содержимое на землю. Ошарашенный этим поступком, Иван растерянно посмотрел на него.

– В конце концов, воды же набрать не возбраняется! – иронично прокомментировал свое странное поведение командир. Иван взял баклажку и снова завис, перебирая в голове возможные интерпретации слов Бати.

– Чего тормозишь, боец? Попроси у нее воды, а заодно и телефончик запиши, – поучительно прошептал Батя и с подозрительным прищуром посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что никто лишний не видит и не слышит его.

Иван вновь замер на мгновение. Правда, на этот раз его сковало не замешательство, а осознание высокого морального порыва, обычно не свойственного этому жесткому человеку. Не придумав ничего лучшего, он поднял руку и приложил ее к виску, торжественно отрапортовав: «Есть набрать воды!».

– Но смотри мне, боец, все неуставные отношения только после дембеля. Все понял? – пригрозил командир, возвратив на лицо привычную маску строгости.

– Так точно! – отрапортовал Иван, после чего развернулся и одухотворенно понесся в сторону дома девушки.

Зайдя в палисадник, Ромео замедлил шаг. По обеим сторонам узкой тропинки, ведущей в хату, бледной безжизненной массой лежала примятая к земле трава. Солдат остановился, огляделся вокруг, чтобы отыскать хоть один выживший цветок. Однако все они были сухими и не подавали признаков жизни. Неожиданно внимание Ивана привлекло мелькающее в одной из воронок от взрывов ярко-красное пятно. Поначалу солдат подумал, что это пылает трава, однако, подойдя поближе, он увидел перед собой огромный тюльпан. Цветок был ослепительно алого цвета, похожего на свежую кровь.

Иван положил флягу за пазуху бушлата, осторожно подкрался к растению и обеими руками плотно объял его лепестки. Парень хотел убедиться, что это не какая-то бутафория. На удивление, цветок был свежим, влажным и приятным, как утренняя роса. Он источал сказочный аромат, пропитанный ласковым солнечным светом.

– Ты как здесь оказался? – удивился Иван. – Вот ведь воистину, смерть порождает жизнь! – сфилософствовал солдат и, полюбовавшись чудом еще немного, сорвал цветок. Бережно положив его в карман, он вынул флягу и, радостно насвистывая незатейливую мелодию, поспешил к дому.

На пороге он, как и полагалось по этикету, снял головной убор, затем поправил непослушную прическу. Завершив церемониальные приготовления и собравшись с мыслями, парень уверенно открыл дверь в дом и шагнул внутрь, навстречу своей мечте.

Тем временем командир с оставшимися бойцами стоял на проселочной дороге неподалеку от палисада и нервно курил в ожидании Казановы. Прошло уже более десяти минут, а героя все не было. По рации то и дело поступали новые приказы о зачистке. Один из солдат не выдержал:

– Командир, знаете поговорку: «Семеро одного не ждут»? Можно я пойду в дом и потороплю его?

– Отставить! Дайте человеку спокойно воды набрать. Подождем еще минуту, – отдернул подчиненного Батя.

Наконец на горизонте показалась фигура бойца. Не замечая косых взглядов сослуживцев, Иван медленно и растерянно подошел к командиру. Батя отвел подчиненного в сторону.

– Как сходил? Все хорошо, взял телефон? – начал он.

Иван опустил руку в карман, вынул из него какую-то бумажку и протянул ее командиру.

– Вот ты странный, мне-то зачем ее телефон? Себе оставь.

Иван опустил бумажку. Он продолжал молча стоять на месте и отрешенно смотреть вдаль, словно не замечая собеседника.