Спасатель

Ми-8 вновь взмыл в воздух.

Не прошло и пяти минут полета как вертолет вдруг затрясло и закрутило, при этом пассажиры ощутили чувство невесомости, так бывает при свободном падении или в космосе, но поскольку они все же были не в космосе…

Никто не успел ничего сделать, так все быстро произошло. Даже криков кроме пары матерных не было.

Приземление вышло очень жестким. Кто-то сильно ударился головой о борт, сразу же потеряв сознание, кого-то наоборот мотнуло вперед, да так, что головы чуть не отрывались от тела, травмируя шейный отдел позвоночника.

Но на этом еще ничего не закончилось. Вертолет, беспорядочно вращаясь со снижением, ударившись о склон, не остался на месте, а словно поразмыслив, остаться ему на месте или нет, накренился, ударившись о землю оторвались лопасти, после чего салон покатился вниз с каждым витком набирая скорость. Надо ли говорить, что в этот момент начало твориться внутри?

Срывались с крепления ящики с оборудованием и инструментом. Безвольными куклами вылетали со своих мест пассажиры тем более, что мало кто был пристегнут. И все начало с грохотом бешено крутиться в салоне, как белье в барабане стиральной машины…

Это был сущий кошмар. А как еще назвать происходящее, когда ящики с тяжелым инструментом буквально плющили тела людей, ломая кости и отбивая внутренности?

Сколько раз они так перевернулись, Александр не знал, не до подсчета ему было, тут бы увернуться от беспорядочно летающих предметов, что лишь чудом пролетали стороной.

Очередной удар стал последним и Александр Долгушин крепко врезавшись затылком о переборку потерял сознание.

Последней его мыслью было, что не пригодились парашюты.

1

Первое что почувствовал при пробуждении Александр Долгушин, еще даже не открыв глаза, это сильный запах авиационного керосина. Как минимум один бак оказался поврежден, что неудивительно при такой-то карусели.

«Одна искра и…» – подумал он с невольным содроганием и даже несколько удивился, что этой искры не было и они не сгорели.

Подняв веки, Александр их тут же закрыл. Видеть то, во что превратился салон вертолета было невозможно. Казалось, в салоне покуражился кровавый маньяк-убийца с бензопилой. Повсюду пятна крови… ну и конечно же лежащие вповалку тела его товарищей и двух охотников вперемешку с различным оборудованием и инструментом.

Но долго бегать от реальности Александр не стал, все же он спасатель, а значит нужно приступать к своим прямым обязанностям, вдруг кто-то все еще живой. Мало ли какие в жизни неожиданности могут быть, хотя при первом взгляде поверить в то, что кто-то все же мог выжить, было трудно.

Отцепив ремни, он упал на пол и его вывернуло. Даже не столько от обстановки сколько из-за пространственной дезориентации. В глазах потемнело, а в ушах загудел трансформатор. Острой болью дала о себе знать голова.

«Сотрясение, – поставил себе диагноз Долгушин. – Что неудивительно…»

Но он все же переборол свой недуг и подполз к ближайшему телу и попытался нащупать пульс на шее. Ничего.

Второе тело, третье, четвертое, пятое…

Все оказались мертвы.

Некоторых он даже не проверял. А смысл если им головы буквально сплющило или буквально внутрь вмята грудная клетка, и обломки ребер порвали легкие и прочие органы?

В салоне все оказались мертвы.

Александр подобрал окровавленный огнетушитель и залил пеной натекшую керосиновую лужу. Капало откуда-то с потолка.

Вертолет вообще встал довольно правильно, днищем вниз. Если и был какой-то крен или дифферент, то не сильный.

Долгушин восполнил о пилотах и поспешил к ним в кабину. Они могли выжить, там у них ничему летать и калечить. Другое дело, что они тоже не были пристегнуты, увы, это общая беда, ведь в воздухе гаишников нет, что оштрафуют за не пристегнутый ремень…

Дверь в кабину открылась на удивление легко, что при так сильно помятом и перекошенном корпусе, после стольких кувырков, было действительно удивительно.

В кабине картина оказалась не сильно лучше, чем в салоне. Кабину вмяло внутрь и тела членов экипажа оказались сильно повреждены, да что там повреждены, они были буквально раздавлены и в довершение посечены осколками остекления.

Александр все же проверив экипаж на признаки жизни, и не обнаружив таковых, вернулся в салон. Ему срочно требовалось выбраться из этого кошмара на свежий воздух. Дышать реально было нечем, ни физически, ни психологически.

Дверь, стоило только отжать рукоять замка, буквально отвалилась, и Долгушин, хотевший сразу спрыгнуть на землю, застыл на месте, не веря своим глазам.

«Я сошел с ума, что впрочем, тоже было бы неудивительно», – подумал он, обозревая открывшийся ему неожиданный пейзаж и осторожно касаясь ветки растения, что буквально запрыгнула в салон вертолета.

Александр никак не ожидал увидеть перед собой бамбук. Целую бамбуковую рощу.

В Сибири, да и вообще в России эта удивительная трава как-то не растет. Холодновато для нее зимой. А тут нате – бамбук толщиной с руку и порядочной высоты.

– И как это понимать?

Впрочем, сейчас было не до понимания обстановки и обстоятельств произошедшего. С этим можно разобраться чуть позже. Сейчас главное обеспечить безопасность.

Александр, осторожно выбравшись из салона вертолета и продравшись сквозь заросли посмотрел на топливные баки. Бак с левого борта отсутствовал, видимо оторвался либо при первом ударе, либо пока кувыркались. Правый бак остался на месте, правда сильно измятый и сильно подтекал.

Большая часть топлива расплескалась во время кувырков, но и под вертолетом натекла приличная лужа. Часть топлива впиталась в землю, а остатки он залил из огнетушителя-убийцы в бак, окончательно опорожнив его.

Потом взял второй огнетушитель, что удержался на своем месте, обдал из него борт вертолета, взобрался на крышу и залил остатки в двигательный отсек, через образовавшиеся в обшивке щели смятых технических панелей. А то еще коротнет…

Опасность возгорания если не исчезла полностью, то серьезно снизилась. А больше он ничего предпринять не мог.

После таких трудов Александру стало хуже, сильнее зашумело в ушах, закружилась голова, задвоилось в глазах, стало тошнить и он присел на откинутую лесенку, чтобы хоть немного придти в себя. В зоне досягаемости оказалась аптечка. Долгушин ее тут же подтащил к себе и вскрыл в поиске необходимых препаратов, чтобы поддержать себя, и хоть немного блокировать симптомы. Хотя лучшее лекарство в его состоянии – это покой и сон.

– Покой нам только снится…

Сделав себе пару уколов в ногу прямо через ткань и съев сразу горсть различных таблеток, запив это все чьей-то минералкой, бутылочка которой так же валялась на полу, Александр все же решил немного посидеть и подумать над тем, что собственно с ними произошло, дожидаясь пока лекарства не подействуют и можно будет работать дальше.

– Хотя чего тут думать и так все яснее ясного. – пробормотал он. – Попал я, как последний обыкновенный попаданец. Вопрос только в том, куда и в когда?..

Александр, когда во время дежурств выпадало свободное время, почитывал книжки о попаданцах, попадавших то в другие миры, то в будущее, то в прошлое. Этих книжек у них стараниями молодых сотрудников, набралось не один десяток. Вот и он, как главный герой подобных произведений, угодил либо куда-то, либо в когда-то.

– Похоже на юго-восточную Азию, раз растет бамбук. Да и жарковато… градусов тридцать будет. Влажно опять же.

Но и это по большому счету не важно, а важно то, что помощь ему ждать не приходится, придется выкарабкиваться самому. Но и над этим сейчас думать не хотелось. Сейчас бы с текущими проблемами разобраться.

Но вот Долгушину немного полегчало, голова по-прежнему болела и подташнивало, но теперь по крайней мере при любом движении она не отзывалась приступом острой боли, так что чуть не терял сознание. И пока лекарства действуют, нужно переделать много дел.

В первую очередь следовало позаботиться о телах, а точнее похоронить их. А то на такой жаре… в общем никому не нужно объяснять, что происходит с мертвецами на жаре.

Похоронить четырнадцать человек в одиночку, да еще страдая от сотрясения мозга, та еще задача, но деваться некуда, пришлось браться за лопату. Но копнув пару раз, понял, что не справится с задачей, просто сам сдохнет, сотрясение все-таки давало о себе знать позывами тошноты и головной боли. Тут еще корни бамбука сильно мешают работе и земля, не сказать, что очень уж мягкая.

Александр достал бензопилу. Та послушно взревела и впилась зубьями в землю на всю глубину. Дело пошло веселее. Сначала Александр очертил общий контур могилы, а потом начал напиливать отдельные земляные блоки, получилась своеобразная сетка пропилов на земле.

Вот теперь можно было поработать лопатой, вынимая нарезанные земляные блоки. Александр работал как заведенный, не обращая внимание на недомогание.