Царь Юрий. Объединитель Руси

«Перво-наперво выделку железа и стали в больших количествах и с минимальными затратами как по труду, так и по материалам, что снизит цену продукта раз в десять. Общее представление я имею, останется только немного поэкспериментировать и довести технологию до ума».

«Да, добрая сталь всегда в цене, – согласился княжич. – А еще?»

«Попробуем сделать стекло, как цветное, так и хрусталь, ну и прозрачное тоже надо попы таться».

«Дорогой товар».

«И полезный…»

Юрий Штыков собирался попробовать устроить теплицы. Как он успел выяснить из бесед с реципиентом, климат в эти годы был, мягко говоря, поганым, и, особенно здесь, на севере, постоянно случался неурожай. Да и в центре русских земель было не многим лучше.

Что странно, ведь до малого ледникового периода, о котором не слышал только глухой, оставалось еще лет сто, а то и больше. Может, Солнце чудило, а может, где-то шла сильная вулканическая активность, из-за чего поступало мало света, или еще какая ерунда, но, как бы там ни было, зимы были суровы, а лета холодными и дождливыми, чего только стоят ледяные дожди и град, выпадавшие то тут, то там, урожай зачастую сгнивал на корню.

Так вот, если построить теплицы, много теплиц, да еще оснастить их подогревом (пуская дым по керамическим трубам, как закопанным в землю, так и воздушным), то можно было получить гарантированный богатый урожай.

Останется только определиться с тем, что, собственно, выращивать, чтобы и росло быстро, много и сытно. В общем, требовался аналог картошки в калорийном плане. Увы, но самой картошки европейцы еще долго не попробуют.

Одного боялся Юрий Штыков, что когда о теплицах прознают, а прознают обязательно, то лихие люди могут собраться в банду, те же новгородские ушкуйники – саранча египетская, напасть и разворовать, стекло – товар и впрямь не дешевый, даже если поганого качества. Но тут уже дружина пусть клювом не щелкает.

«Осталось только придумать, как уговорить твоего отца дать разрешение на строительство и как-то залегендировать, то есть придумать причину», – задумчиво протянул Штыков.

Княжич тоже взгрустнул. Вот так сходу придумать причину необходимости строительства крепости неподалеку от города было сложно. А если сказать правду, то опала неминуема.

Этого динозавра, в котором крепко сидит варяжский дух, убедить поменять свои взгляды на жизнь можно было даже не пытаться. Бесполезно. Если уж сам княжич до сих пор не мог до конца принять эту идею.

Вот так и оторвались князья от народа. Хотя, если на то пошло, они никогда и не были его частью, ибо пришлые, по крайней мере Рюриковичи – точно.

«Разве что все это под эгидой церкви провести?! – осенила Штыкова идея. – Должно сработать. Просто обязано. Тут и праведность христианская, что добавит еще несколько монеток в копилку, тут и ощущение великого князя себя виноватым и обязанным…»

«Что за идея?»

«Слушай…»

3

Всеволод Юрьевич прикрыл слезящиеся глаза. Старость не радость, одолевали малые и большие болячки, присущие старикам, бурно проведшим молодость. Он даже жалел, что дожил до столь преклонных лет (не в чести это у варягов), а не погиб в какой-нибудь сече с мечом в руке, и, похоже, придется умереть в своей постели старым и немощным…

Но нельзя никак помирать, требуется протянуть как можно дольше. Ибо тревожно было на душе. Все же его сыновья еще слишком молоды для самостоятельного правления, кровь горячая, и по горячности могут наворотить дел. Надо им остыть, набраться опыта, авторитета.

Чего только в этом плане стоит Святослав. Так опростоволоситься, новгородский позор ему долго не забудут…

Но новгородцы еще заплатят за свое торгашеское бесчестие, никуда не денутся, дай только срок.

Великий князь недовольно поморщился, вспоминая о своем пятом сыне, что успел покняжить. Вот уж начудил.

Самый младший Иван и Владимир – четвертый сын – себя как-то не проявили, ни хорошо, ни плохо. Что называется, ни рыба ни мясо. В спокойной обстановке были бы нормальными правителями, но покой нам только снится, все друг друга то и дело пробуют на прочность, и стоит только чуть проявить слабину, как тут же накинутся со всех сторон волчьей сворой, дабы разорвать на части.

Ярослав больно уж драчливый и простоватый. Обвести его вокруг пальца, выведя его из себя, не составит труда. Собственно, из-за того и погнали его из Рязани, так что пришлось ее спалить в прошлом году, пойдя карательным походом…

Насчет старшего сына Константина Всеволод не обманывался. Понимал, что тот только того и ждет, когда отец отдаст Богу душу, и занять Владимирский стол. Очень уж властолюбив и жаден. Давать такому власть душа не лежала. Начнет стяжать земли и просто зарвется, в конечном итоге потеряв все.

А вот к кому лежала, так это к Юрию. Разумен, спокоен, набожен, вот и за непутевого брата заступился… Лучшая кандидатура в наследники, в чем великий князь убеждался все больше и больше. Но, увы, не по праву и обычаю так поступить будет. Нанесет обиду Константину, а там, после его смерти, и замятня начнется. Не дело это, когда братья дерутся… а это, к сожалению, обычное дело на Руси.

«Ох и подгадил Руси Мономах со своим лествичным правом, – подумал Всеволод Юрьевич. – Но ведь хотел, как лучше, по справедливости владение разделить, никого из сыновей не обидев, да только все равно смертельными врагами их сделав…»

В малую залу осторожно вошел один из дежурных дружинников.

– Княже…

Всеволод открыл глаза.

– Не сплю я… Что там?

– Княжич Юрий до тебя просится.

– Пускай.

Юрий не заставил себя долго ждать и тут же вошел в помещение.

– Отец…

– Что у тебя, сын? – с улыбкой спросил великий князь.

– Просьба у меня к тебе есть.

– Какая? – нахмурился Всеволод Юрьевич.

Уж не ошибся ли он в сыне? Вот уже и просьбы пошли…

– Прошу я твоего дозволения основать крепость недалеко от Владимира…

– Зачем?! Какая в ней надобность?

– Получив по голове и чуть не став увечным, я ясно осознал, что люди, служившие тебе и княжеству верой и правдой, но получившие тяжкую рану, от которой не смогли оправиться, зачастую влачат жалкое существование, отец. Думается мне поселить их в одном месте и дать им освоить ремесло, чтобы они трудом зарабатывали хлеб насущный, а не сидели на шее своих родственников, объедая их или, того хуже, – побирались. Ведь получается, мы выбросили их как сломанную вещь, а они не вещи – люди.

Увы, ситуация с увечными дружинниками действительно была аховой. Такого понятия, как пенсия, не существовало, и князь, дав энную сумму раненому витязю в качестве выходного пособия, по сути, вышвыривал его на улицу. Многие бедствовали. Хорошо если родственники как-то пристроят…

– Хм-м… Верно ты сказал, – кивнул великий князь и даже смутился, осознав, что сам особо о дальнейшей судьбе увечных не задумывался, что называется, с глаз долой – из сердца вон. – Ты истинный христианин, сын, с доброй душой. Хорошее и правильное дело ты задумал. Но согласятся ли они? Воины все же бывшие, урон чести, чтобы в земле копаться или еще что-то неподобающее делать?

– А по чести ли на шее родных сидеть да на паперти милостыню просить? По крайней мере, мы дадим каждому возможность, и никто не скажет, что мы выбросили увечного на произвол судьбы, словно пук травы, коим подтерлись в отхожем месте…

– Разрешаю.

– Благодарю отец.

«Надо же, не ожидал, что так легко прокатит», – признался Юрий Штыков.

«Я тоже», – согласился хозяин тела.