Дело о Чертовом зеркале

– Да, пожалуй, это приключение станет достойным завершением моей карьеры, – проговорил лорд, выпуская красивое кольцо дыма. – После такой операции можно спокойно отправляться на покой писать мемуары. Есть лишь одна проблема, дорогой сэр Рональд.

– Какая, милорд?

– Как войти в сокровищницу? Одной статуэтки и моих знаний будет мало. Понадобится карта!

– Сэр, в этом вопросе империя всецело полагается на вашу интуицию и опыт.

– Черт побери, высокого же мнения империя о моей интуиции! – Мак-Роберт снова засмеялся своим трескучим глуховатым смехом.

– Я могу лишь сказать, что, по нашим последним агентурным данным, карту комплекса Шайтан-Калаяр совсем недавно приобрел известный миллионер Стрыльников, который волею судьбы проживает в том же Старокузнецке. Мы гарантируем поддержку в этом направлении. Карта будет у вас.

* * *

Иван повел коней в конюшню, а Родин направился в дом, где профессор Смородинов снимал большую пятикомнатную квартиру. Гусев-младший после гибели отца жил вместе с ним, а в восемнадцать лет переехал в крохотную комнатушку на пару этажей ниже. Денис Трофимович занимал лишь одну, наименьшую комнату в квартире. Остальные четыре комнаты были завалены древними рукописями, томами по истории и археологии разных лет издания и на разных языках, археологическими находками, которым не нашлось места в музее (их, по правде говоря, были многие сотни), осколками керамики, проржавевшим до основания оружием, истлевшей амуницией и прочим археологическим хламом. Благодаря этому, квартира профессора производила впечатление некоего сакрального помещения, имеющего выход в другие миры и эпохи.

Сам старик лежал на кушетке под теплым клетчатым одеялом и постанывал. Родин снял пальто, повесил его на вешалку, надел халат и отправился к рукомойнику.

– Что же с вами случилось, Денис Трофимович? Рассказывайте, и уберите это одеяло.

– Я… меня… – кашляя, пробормотал Смородинов, стыдливо обнажая спину. Она вся была покрыта чернеющими кровоподтеками, прямыми, как от ударов шпицрутеном, да еще и перемазана барсучьим жиром – результат неумелого лечения.

Родин поцокал языком и вытащил из саквояжа склянку с мазью и свинцовые примочки.

– На вас напали грабители?

– Да… то есть нет… Я упал… упал с лестницы… там скользко, грязно на лестнице было, я и упал, поскользнулся…

– Где скользко? – нахмурился Родин, легко пальпируя спину профессора. – У Стрыльникова? Почему же там грязно?

– Нет-нет, – быстро залепетал Смородинов, – не у него. Я… решил зайти в университет, в библиотеку… кое-что проверить… А у нас там темно и не убрано после дождя… Дворник наш, Равиль, вечно грязь развезет, а потом валяется у себя в каморке… Черт возьми, как спина-то болит…

– Вроде переломов нет, – пробормотал Родин, прикладывая примочки. – Денис Трофимович, я же вижу, что это следы ударов. Можете не волноваться, для меня врачебная тайна – это святое. Что произошло? Это дело рук Стрыльникова?

– Стрыльников… мы пообщались… Но в итоге я предпочел уйти, потому что не привык общаться с людьми, столь малосведущими в науке.

– Завтра смажете ушибы вот этой мазью, я ее привез из Африки. Будете как новенький. Что ж, упали так упали. Как вам будет угодно.

Смородинов горестно вздохнул.

– Понимаете, Георгий, история эта крайне неприятная. Впрочем, в последнее время мне пора бы привыкнуть, что я вляпываюсь в мерзкие истории. Я и раньше был на это мастак, а вот под старость лет казусы такого mauvais ton[1 - Дурной тон (фр.).] со мной случаются так часто, что хоть из города беги.

Родин понимающе кивнул.

– Денис Трофимович, можете не сомневаться, все, что я сейчас услышу, я сразу же и забуду.

Смородинов опять вздохнул и продолжил:

– Да чего там… скверная вышла история. Впрочем, раз вы об этом узнали… Как говорится, что знают двое, то знает и свинья. Видно, скоро целый город будет потешаться над сумасшедшим стариком, которого, как щенка, спустили с лестницы!

– Уверяю вас, ничего подобного я не знаю, – спокойно ответил Родин, – и повторю, не будет знать никто, кроме нас.

– Самое главное, чтобы не узнал Ваня. Он в последнее время стал таким бешеным…

– Не узнает никто.

– Стрыльников, как он мне рассказал, купил карту на швейцарском антикварном аукционе в Берне, – наконец начал свой рассказ профессор, – подлинник, середины семнадцатого века, выполненную арабским картографом. Ему наплели, что на этой карте отмечена сокровищница все того же пресловутого Ахмет?бея. Он пригласил меня к себе в имение, сулил большие деньги, если я укажу ему эту сокровищницу.

– И что, вы ему отказали? – Родин отправился к рукомойнику.

– Ну, если бы это была именно такая карта, с большим крестом и надписью «Сокровища», как в романе господина Стивенсона, то Стрыльников и сам бы обо всем догадался, верно же?

Родин кивнул.

– В том-то все и дело! Я ведь один из ведущих специалистов по данному периоду Крымского ханства и неплохо знаком с обычаями того времени. Ахмет?бей вообще мой конек, насколько вам известно!

Родин не перебивал профессора, у которого в глазах вдруг блеснул огонек научного безумия. Всем известно, что за информацию надо платить. Хотя эту историю Георгий слышал уже раз сто, он лишь терпеливо кивал.

– Как известно, в Черных, или Чертовых, скалах, по-крымскотатарски – Явуз-Къалаяр, или Шайтан-Къалаяр, недалеко от черноморского побережья в Таврической губернии была потайная фамильная сокровищница династии Гиреев, крымских ханов, последним из которых был легендарный грабитель Ахмет?бей. Он и его предки, возвращаясь с набегов, прятали где-то в самой отвесной скале – Чертовом Зеркале, или Шайтан-Кюзгусси, – часть драгоценностей, чтобы, если их корабли вдруг пойдут ко дну, часть добычи осталась потомкам. А грабили они и небольшие степные племена, и знатные княжества, и богатейшие королевства. Так что за двести с лишним лет в тайнике среди ущелий скопились немалые ценности. Некоторые источники говорят даже о каких-то фантастических артефактах, например о «Зеркале шайтана», в честь которого и названа скала.

– Что за зеркало? – и это Родин знал прекрасно, но снова спросил, чтобы профессор оседлал своего конька и успокоился.

– Мифический алмаз черного цвета, в котором можно разглядеть шайтана. Некое совершенное оружие невиданной силы… Якобы посланцы от Мухаммеда подходили к воротам городов с этим алмазом, и после молитвы Аллаху раздавался взрыв, уничтожавший и крепостные ворота и самих посланцев, после чего уже шла орда воинов… Сказки, конечно, но сама сокровищница – это факт общеизвестный, и многие ученые, да и простые охотники за сокровищами пытались найти этот клад. Многие сложили головы, в их числе и мой друг и бывший коллега – Афанасий Гусев, который разбился на моих глазах, сорвавшись в расщелину…

Профессор протер вспотевшие от столь жарких воспоминаний очки и продолжил:

– Никто тем не менее ни на йоту не приблизился к обнаружению таинственной сокровищницы. Скалы там отвесные, протянулись на десятки верст, повсюду расщелины, ущелья, ложные входы, заканчивающиеся гибельными лабиринтами, добавьте удушливый природный газ… И даже если все скалы излазать в альпинистской обвязке, как это делали мы с Гусевым, – семидесяти жизней не хватит. Жаль, поздно я это понял. Без карты, без секрета – это просто невозможно, слишком хитро припрятан тайник. Ну а карта, которая в итоге попала к Стрыльникову, разумеется, тоже была сделана с секретом, который знал только глава рода. Ведь страшно представить, что бы случилось, если бы карта попала к врагам или предателям! – Смородинов даже вздрогнул, словно он и сам был главой рода, оберегавшим несметные богатства.

– Что же это за секрет? – спросил Родин. Пылко рассказанная история его заинтересовала.

– Неизвестно! – заключил профессор. – Когда Стрыльников рассказал мне про карту, я понял, что она в самом деле похожа на изображение Чертовых скал, как они мне известны. Однако никаких, повторяю, никаких следов сокровищницы на этой карте не было, да и сам Стрыльников это понимал. Но разве его убедишь? Мужлан чертов. Вынь да положь ему сокровища! «Озолочу, – говорит. – А нет – прикажу высечь и не погляжу, что ты профессор», – передразнил Смородинов грубый голос фабриканта.

– И что? – заранее сморщившись от предчувствия нехорошего финала этой истории, спросил Родин.

– Ну я пытался объяснить, что мне нужно время для серьезных исследований, просил карту к себе домой, чтобы свериться с источниками, потому что это наука, а не гадание на картах! Или хотя бы поглядеть! Да все без толку. В итоге я сказал, что не могу ответить ему, где находится эта сокровищница. Стрыльников обозвал меня шарлатаном, бестолочью, обещал, что всему миру раструбит о моей некомпетентности, что пригласит столичных ученых… Как будто они бы ответили ему что-то другое… А потом несколько раз ударил меня своей тростью по спине, схватил за ворот, как котенка, поднес к лестнице и выкинул вон.

– Но… это же возмутительно! – вскричал Родин. – Вы должны были немедленно сообщить в полицию! Стрыльников уже давно нарывается на серьезное наказание…

– И всегда откупается штрафами да подарками полицмейстеру. Все об этом знают, знаю и я.

Родин потупился. Он тоже об этом знал, и ему было отвратительно.

– Ничего… – пробормотал Смородинов. – Завтра мы выставим в качестве экспоната «Золотого витязя»… Приедет сам лорд Мак-Роберт… Ради этого я жил!

* * *

Стрыльников развалился на диване в своей гостиной и пил вино прямо из бутылки. Перед ним, сухой и подтянутый, сидел его управляющий Турнезен.

– Ну чего, Франц, – наконец сказал фабрикант, – можно ли назвать меня удачливым?