Раг Нар Рог

Петрович просветлел.

– Абдула зарезал. Лично.

Лицо Петровича превратилась в маску.

Сел за руль старенькой «шестёрки», поехал в Видяево, к знакомому оленеводу. Иногда пользовался его услугами, когда был нужен этнографический колорит. Среди клиентуры попадались любители прогулок по тундре на оленях. Приехав, узнал неприятную новость: приятель пропал. Обратно возвращался расстроенным.

Дома Петрович налил перцовки помянуть сокурсника, положил на хлеб балтийскую килечку, поднял стакан и…

…был прерван телефонным звонком.

– Нужно олешек пастушить? – заикаясь, спрашивал тоненький девичий голосок. – Дедушка заболел, вместо него я могу.

«Несерьёзно», – подумал капитан, но, тем не менее, решил переговорить с заказчиком. Выбирать – его право.

Ночью приснилось Петровичу, как всплыла среди белых льдин антрацитово-чёрная АПЛ, выплюнув в небо ракетой. Абдуле оставалось недолго.

Утром проснулся счастливым.

* * *

Саша жил с мамой в бараке. На Зелёной улице. «Тихий ужас» – говорила мама. Алкоголики, скандалы, крики. Почти не спали. Между четырьмя и шестью утра погружались в скользкую пахучую дремоту. Так было не всегда. Мама помнила. Саша нет. Папа с мамой жили где-то на Ленина. Папа их бросил. Мама говорила – «попал под влияние». Саша не по-детски удивлялся, как можно запихнуть родных людей в семь квадратных метров, пропитанных вонью бесконечных поколений тараканов?!

Саша не сдался. Работал с десяти лет. Мама устроилась вечерней уборщицей в больнице. Саша разносил почту, мыл машины. Накопили денег. Взяли в долг. Купили «убитую» однушку на Челиева. Не было дня, чтобы Саша не вспоминал восторги риелтора: «Наверху дружная семья, внизу бабушка с внуком. Светлая, хорошая квартира, хоть и запущенная. Сделаете ремонт…»

Им закружило голову от счастья…

Целый день сверху слоновий топот, половину ночи двигали мебель, резкий скрип кресла под жирным подростком, бесконечно сидевшем в Интернете, в шесть утра крики снизу, швыряние предметов, визг… Когда наконец наступала тишина – сбоку оглушительно начинал орать младенец…

Блокада. Обычные в своей нормальности люди оказались заложниками быдла. «Громкий ужас», – говорил теперь Саша. Мама молчала, вздыхала, шла в церковь. Саша тихо матерился, ходил в институт, по вечерам мыл машины, надеясь когда-нибудь уехать в другой город, в другую страну, а квартиру продать цыганской семье. Мечтал, пока не встретил девушку, тоже студентку, тоже Сашу.

Саша жила в переполненном общежитии. С детства привыкла вставать в семь утра, делать зарядку, завтракать, идти на учёбу. Соседки по шестиместной комнате всю ночь шумели, затихая под утро, просыпали занятия, а когда наступало время сдачи экзаменов, откупались телами. Правильная Саша не вписывалась в подобный образ жизни.

Саша сидел на скамейке в ожидании подруги.

Мама наконец-то решилась съездить на «какое-то» время к тётке в Рыбинск, соседская протоплазма сверху уехала на две недели в Египет. Теперь Саши могут исполнить заветную мечту! Выспаться…

* * *

Олег перечитывал письмо исландского журналиста Бьёрна Рамрунсена…

«Добрый день! Мой друг Улаф рассказал про интерес к северной мифологии и вашу идею разыграть уникальное событие. Буду безмерно благодарен за возможность участвовать. Поговорим по скайпу?»

Олег с удовольствием вспоминал поездку в Рейкьявик, успел проникнуться теплотой к немногочисленному, но, несомненно, великому исландскому народу. Повинуясь душевному порыву, написал ответ, откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к звукам летнего северного утра.

Мир вокруг наполнился новым значением. Олег испытал смешанное чувство восторга и глубокой благодарности. Следуя острому чувству вдохновения, отыскал баллончик с аэрозольной краской, быстро собрался, сел в одолженный Юрием автомобиль, поехал на «серебрянку». Дошёл до места, где стояла его пирамида, огляделся, любуясь высоким синим небом с далёкими сполохами редких перистых облаков.

На скошенном участке скалы начертил две тёмно-бордовые линии.

Знак «дорога».

Долго сидел, прислонившись спиной к нагретым солнцем мшистым камням, слушая тишину и ветер.

Вернувшись, с удивлением обнаружил в квартире двух персон обоего пола.

Женщину узнал сразу, мужчину видел впервые. Оба уставились оценивающе: «так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины».

Гости сдержанно поздоровались и продолжили изучать Олега, не скрывая любопытства.

* * *

Везение Куратора началось с рождения в семье заслуженного чекиста и продолжалось до сих пор: большой уютный дом на Новой Риге, сын – студент Сорбонны, вторая жена – красавица, умница, длинноногая блондинка, пара процветающих бизнесов, записанных на непутёвого одноклассника под надёжным компроматом в педофилии, перспективная работа на Олимпе неприкасаемых в новой генеральской должности.

Куратор не создал ничего нового, зато уничтожил старое, получив повышение за безупречную службу и преданность делу: антиквариат МФ занял достойное место на полке истории.

«Стране нужна реальная энергетическая безопасность! Мы живём в сложном и материальном мире», – заявил он на Совете Безопасности, отвоевав наследное место у газонефтяной трубы.

Однако в глубине души оставался таким же крепостным, как прапрадед из Рязанской губернии. Куратор последнее время интересовался предками: по устному приказу двое стажёров изучали архивы ведомства.

Особенно зацепили последние слова деда (майор НКВД, пропал на «перегибах»), записанные утомлённым от необходимости пытать следователем: «…ещё вчера я был власть, закон, государство… сейчас завидую говну на улице… не могу больше терпеть… пишите: аргентинский шпион… убейте меня… пожалуйста…»

От руки приписка следователя Гиоргадзе:

«Враг пытался целовать ботинок».

…Ничего никогда не меняется. Время всего лишь плоский круг. Следующей его итерацией может стать биологическое уничтожение бесценного организма Куратора, предки лучше других знали, как бывает…

За 1008 приятных бонусов за службу Родине (Куратор вёл точный учёт) пришлось заплатить свободой. Обменять на привилегии, льготы, награды, деловые связи, бессонные ночи, лицемерие, стукачество и, что особенно тяготило, снижение потенции.

Куратор подтвердил статус интеллектуала: ловко закрутил комбинацию по закрытию МФ. Так принято: каждый, кто чего-либо стоит, работает только на себя – такова сущность вечного служения. Достигнутая цель неожиданно выявила реликт. Между Директором и Дроздом существует система конспиративных отношений, с невероятным по секретности уровнем допуска. Не нужно обладать особыми талантами, чтобы понять: связь активируется при ситуациях, лежащих за гранью секретности и важности. Абсолютной ценностью Куратор считал свободу от всех законов. Появился шанс сорвать джекпот.

Отложив празднование очередного звания, он помчался в Подольск, где в закрытой спецбольнице умирала легенда.

– Так и будем ехать? – шипел он водителю, – подрезай скорую, встречка только для нас!

Куратор спешил. Легенда могла исчезнуть в любую минуту.

Гиены ждали смерти льва.

* * *

Юрий реабилитировался в глазах товарищей после неудачи с Валькирией, предложив эффективный способ поиска работников через объявление в газетах. Показавшееся перспективным предложение начинало напрягать: телефон не умолкал, номер отеля превратился в кастинг-студию, девушки на ресепшен выполняли обязанности секретарей просто так, по зову сердца, очарованные ангельскими белокурыми кудряшками и ямочками на щеках. Каждый кандидат требовал времени и нервной энергии. Ближе к вечеру Вильегорский и Берендеев окончательно устали от общения. Сил спуститься в ресторан не хватило: заказали ужин в номер.

– Огромное количество неадекватных людей!

– Не говори, – согласился Кирилл.

– Особенно на дорогах, – жаловался Юрий.