Гнев Новороссии

На блокпосту русских врачей уже ждали, часовой с РПК на ремне через плечо дважды мигнул фонариком, приказывая остановиться. К головному джипу «Тигр» подошел боец с сумкой с красным крестом и невысокий кряжистый мужик в выцветшем камуфляже по прозвищу Кузнец – это был командир блокпоста.

– Они там, трое раненых. Выглядят так, словно бы восстали из ада. Да так оно и есть.

– Пойдемте, поглядим, – ответил старший лейтенант медицинской службы.

Это действительно было страшное зрелище. На матрасах лежали настоящие мумии! Лица, почерневшие от того ужаса, что пришлось пережить, глаза абсолютно пусты, с застывшей на дне черной тоской – той, что толкает в петлю или виском на дуло пистолета. Двое были в лохмотьях камуфляжа, а еще один – в изорванной черной форме со стилизованным трезубцем на рукаве.

Этот выглядел более-менее сносно. Но вот состояние двух других было близким к кататонии[43 - Кататония – острое психосоматическое расстройство, при котором угнетаются практически все функции организма.].

Константин Новиков, не мешкая, приступил к оказанию помощи, проверил общее состояние и занялся ранами «выходцев с того света». У одного была прострелена грудь, у другого смертоносный кусочек свинца застрял в плече. Военврач проверил правильность наложения повязок и остался доволен качеством обработки ран. В полевых условиях лучше сделать было нельзя. Это он и сказал санинструктору и командиру блокпоста. Осмотрев раны телесные, русский военврач занялся утолением душевной боли пострадавших. Вколол необходимые препараты-нейролептики, поставил внутривенный катетер «Венфлон» и подключил капельницу с физраствором и глюкозой. Жизнь едва теплилась в телах под рваным камуфляжем с сине-желтыми нашивками.

– Черт побери, здесь ведь нужен психиатр! Ну, ничего, вот доставим вас в госпиталь, там вам помогут…

– Доктор, мне нужно, чтобы вы записали мои показания, – обратился третий пострадавший, в изорванном черном обмундировании.

– Подожди, сначала обработаю твои раны и вколю противошоковое…

– Нет! От лекарств я «отключусь»! Сначала запишите мои показания, прошу. Это – моя исповедь…

– Хорошо, диктуй, – Константин Новиков достал бланк истории болезни, которому суждено было стать обвинительным документом.

– Я, капитан Национальной гвардии Украины Виталий Мамалага…

Уроженец небольшого городка Горловка на Донбассе, он считал себя истинным патриотом Украины. Не доверяя лозунгам, Виталий Мамалага сам решил дойти до сути: получив одно высшее образование, он не остановился на достигнутом и поступил на исторический факультет Донецкого национального университета. В архивных документах он находил доказательства величия своей страны, той, которую он знал после 1991 года.

Правда, становление мировоззрения Виталия началось с книг Виктора, прости господи, Суворова – предателя-перебежчика Резуна. Его ложь уже давно и многими авторами была разоблачена. Но именно тогда книги предателя фатальным образом подействовали на неокрепшие мозги юного правдоискателя. Так что его украинский патриотизм в большей степени был просто замешен на примитивнейшей и довольно агрессивной русофобии.

Но в нынешних временах это было именно тем, что гарантировало скорое продвижение в украинских националистических кругах. Кровавый Евромайдан зимой 2013/14 года и последующая «дерусификация» Украины только укрепили радикальные убеждения Виталия Мамалаги.

Евромайдан стал для него пропуском в Нацгвардию, и не просто в боевое подразделение, а Управление по идеологической работе: воплощать русофобские идеи предателя Резуна. Виталий Мамалага участвовал в неудачном для бандеровских карателей штурме Донецкого областного совета, был контужен и захвачен в плен. Активиста Нацгвардии Украины обменяли на командира донецких повстанцев. Виталий Мамалага снова вернулся в действующие войска антитеррористической операции бандеровских карателей. Как героя, его повысили в звании и отправили на самый напряженный участок «антитеррористической операции» – в Славянск.

Но с тех пор бывший историк начал сомневаться в такой трактовке украинского патриотизма, которую навязывали ему и которую, в свою очередь, Виталий Мамалага сам навязывал бойцам. Он не мог больше «не замечать» откровенной враждебности населения, в мятежном Донбассе их называли нацистами и оккупантами. Старушки, помнившие еще гитлеровских оккупантов, плевали им в лицо. Мужики-шахтеры сжимали кулаки с плохо скрываемой злобой. Матери, которые еще не успели эвакуироваться на восток – в Россию, пугали своих детей «черными дядями с автоматами». А те сорванцы, что постарше, норовили зарядить камнем. В голову или в стекло машины. Собственно, и бойня под Волновахой в селе Ольгинка случилась из-за того, что украинских военных из 51-й механизированной бригады из Владимира Волынского местные жители не пустили на постой. А потом их расстреляли в Форест-парке донецкие ополченцы.

Не видел Виталий Мамалага и помощи украинской армии. Когда батальон Нацгвардии попал в блестяще спланированную засаду батальона Донецкого ополчения «Восток», украинские военные так и не дали бронетранспортер для эвакуации уцелевших «нациков». Тогда возле села Карловка карателей из Нацгвардии изрядно покромсали. Именно тогда капитан Мамалага и понял, что пресловутое «боевое братство» украинских военных существует только в воспаленном сверх всякой меры и напрочь «майданутом» сознании киевских журналистов.

То, что видел капитан Мамалага, можно было назвать бессилием украинских силовиков. Не зря настоящие профессионалы – группа антитеррора СБУ «Альфа», десантники из 45-й Гвардейской бригады ВДВ из Днепропетровска и ряд других подразделений армии Украины отказались сражаться с собственным народом.

О том, как подло проходит мобилизация на Украине, можно судить по материалу, опубликованному на сайте газеты «Комсомольская правда в Украине». Хотелось бы привести отрывок статьи «Матери солдат с Волыни: «Верните наших детей!»:

«Возле КПП Минобороны. Волынянки рассказывают о своих переживаниях журналистам. После трагедии под Волновахой, где в один день погибли 17 военных, женщины потребовали от Минобороны не отправлять в горячие точки своих мужчин.

На Ровенском военном полигоне в понедельник состоялось скорбное прощание. Из самолета, который прибыл из Донецкой области, вынесли сразу 17 гробов. В них покоились бойцы 51-й механизированной бригады из Владимира Волынского. Они погибли в один день при нападении на блокпост под Волновахой. Эту трагедию «Комсомолка» уже разбирала с экспертами, и вывод один – в место, где на каждом шагу может подстерегать смерть, отправили ребят, которые ни физически, ни технически, ни психологически не были готовы к реалиям войны. Матери и жены бойцов, которым повезло уцелеть, не хотят для своих родных такой участи. Вчера они изложили свои требования представителям Минобороны.

О том, как проходила мобилизация на Волыни, как трудно сочетается чувство долга с горечью разочарования, женщины рассказали «Комсомолке».

Обещали «негорячие точки»

Мы встретились у КПП Минобороны, когда беседа с замминистра уже состоялась, но эмоции еще не улеглись, и в полученные обещания было еще мало веры. Женщины открыто показывают свои лица, но просят не называть фамилий – опасаются, чтобы это как-то не отразилось на родных.

– Я не только о своем сыне пришла сюда говорить, я о всей нашей военной части. Их мобилизовали, говорили, что на 45 дней, а теперь не знаем, когда дождемся домой. Мой сын тоже на том блокпосту был, к счастью, жив остался, – восклицает Елена.

Ее перебивает Надежда, глаза то и дело краснеют от набегающих слез.

– Первые три дня были голодные, спали на досках, соломы им накидали… – сбивчиво рассказывает женщина. – Сын сам захотел пойти по мобилизации, думали полтора месяца может армии отдать. У него дома жена беременная, но тоже уступила. Надо, так надо, раз такая ситуация в стране. А теперь говорят: терпите до осени. Не знаю, как где, но у нас на Волыни, если мужа уводят, то семья без кормильца, без денег, которые мужчина зарабатывает, остается.

Сын Надежды вместе с 51-й бригадой тоже был отправлен на восток.

– Возили их, возили, говорили сначала, что на границу с Беларусью отправят. А потом туда привезли. Никто не рассказывал, где окажутся. В министерстве нас уверяли, что мобилизованных в «горячие точки» не посылают, дескать, только на блокпосты. Но ведь там же, на этих блокпостах, сейчас самое страшное, там же наших парней убили!

Ирина приехала бороться за мужа. Женщина боится, что супруг тоже может оказаться в такой «негорячей точке».

– А знаете, как его забирали? В 10 вечера звонят из сельсовета, не представляясь, говорят, что на девять утра нужно в военкомат с пайком на два дня явиться. Я, конечно же, с мужем пошла. Говорю военкому: какое право имеете вот так, с вечера прямо на утро из семьи вырывать? Военком успокаивает: забирают на 10 суток, на выходные домой будут отпускать. Через месяц вернется, а служить будет возле дома. Ну, я успокоилась, отошла. Не поняла, почему на меня люди как бы с жалостью смотрят. Прошли уже те 30 суток, а никто его не отпустил. Увольнительную только раз дали с 1 на 2 мая.

«Спонсоров найдем на дорогу домой»

– Ребята наши добровольно пошли, – мы опять беседуем с Надеждой. – Патриотично все были настроены, и сейчас говорят, что служить готовы. Но когда увидели, как к ним относятся, что ничегошеньки – даже таблеточки от головной боли для них нет, настроение уже не то. Когда они в Ровно на полигоне готовились, то ничему толком не учили. В окопы сажали, что-то показывали, рассказывали, а пострелять – так сын ни разу не стрелял, только собирал и разбирал автомат. Раньше он служил в ПВО, а записали шофером. Спросили: водить умеешь? И записали. Механиком еще хотели. Он звонит мне, говорит: «Мама, я же в этом ничего не понимаю. Что-то сломается – с меня спросят». Слава богу, услышали, какую-то еще другую профессию занесли в документ.

Женщины в один голос говорят, что о какой-либо психологической подготовке к возможным опасностям не было и речи. Посылали, будто на пикник, правда, со скудным пайком. Оттого под Волновахой бойцы и проявили такую беспечность, позволив противнику заснять все позиции и напасть, когда этого никто не ожидал. Даже охрана не была выставлена!

Сейчас женщины требуют, чтобы мужчин вернули назад. Пусть даже в армии оставляют, но рядом с домом. Даже спонсоров обещают найти, которые дорогу оплатят. Вспоминают: когда в Ровно служба была, а оттуда до Владимира Волынского 200 километров, назначили дежурных, собирали в семьях проднаборы и раз в два-три дня отправляли провиант своим родимым. Ну, прямо как в известной социальной рекламе: «Равнение на маму!» На душе спокойнее было.

– Ни бронежилетов для всех нет, ни еды нормальной, – кипятятся женщины. – Мы же всей областью по пять гривен раз по десять отправляли. Школы, предприятия деньги собирали. Где это все?

Активисты Волыни после боя под Волновахой бронежилеты частным предпринимателям заказали, за общественные, само собой, деньги.

Глаз не видит? Так берут не снайпером!

Сейчас уцелевшие бойцы 51-й механизированной бригады переправлены в Днепропетровскую область, и это немного успокаивает женщин. Потом вроде обещают в Николаевскую перевести. А там уже психологи поработают, медосмотр проведут, как положено. На вопрос, зачем, если осматривали перед призывом в армию, наши собеседницы только руками машут. Не говорите, о чем не знаете. Вспоминают парнишку из соседнего с Владимиром Волынским села, который на один глаз почти ничего не видел. Так ему в военкомате шутку отпустили: «Тебя же не в снайперы берут!» Тут бы улыбнуться, но лица женщин темнеют – парень этот сейчас в одном из 17 гробов лежит.

– Когда муж медкомиссию проходил, я по часам засекала, 14 человек за десять минут пропустили, – вспоминает Ирина. – Отбраковали двоих – с плоскостопием и еще не помню с чем. Остальным военком заявил: «У нас больных нет». Теперь вот обещают, что будут разбираться, будут снимать с должности. А нам не надо, чтобы кого-то снимали и наказывали. Нам надо, чтобы другие так не поступали.

Требуя мужей и сыновей назад, женщины во Владимире Волынском даже перекрывали международную трассу. Инна, принимавшая в этом участие, рассказывает, что дальнобойщики сначала возмущались, а потом вошли в положение, даже поддерживать стали.

У Инны 19-летний сын пять месяцев назад вернулся на дембель, а недавно забрали опять. Женщина признается, что долго раздумывала о том, чтобы спрятать, даже знала куда. Но сын отказался…»[44 - http://kp.ua/politics/454566-matery-soldat-s-volyny-vernyte-nashykh-detei]

В то злополучное утро два бронетранспортера и три БМП-2 донецких ополченцев атаковали блокпост украинской армии и «Нацгвардии». Последняя надежда была на украинскую авиацию, капитан Мамалага лично вызвал пару «Крокодилов» огневой поддержки с аэродрома под Харьковом.

Но донецкие повстанцы перехватили радиочастоты связи и сами навели украинскую авиацию на украинский же блокпост. А вертолетчики даже не смогли разобрать, где бойцы ДНР, а где доблестное «желто-блакитное» войско!

Удар по своим страшен вдвойне, а в случае с капитаном Национальной гвардии Украины Виталием Мамалагой удар собственных вертолетов надломил что-то в его душе. Больше ничего не осталось, идеалы свободы и независимости Украины обратились пеплом. Потому, что нельзя идеалы величия отдельно взятой нации строить на горе, крови и слезах других людей. Мысль проста и очевидна, но чтобы ее осознать, нужно пройти через ад Освенцима и Треблинки, Заксенхаузена и Дахау, огненные джунгли Вьетнама, горечь Балкан и ужасы Чеченских войн.

Капитан Нацгвардии Мамалага запросил по рации эвакуацию для своих ребят. Но вместо медиков, которые бы оказали помощь раненым, прибыла расстрельная команда. Первым делом каратели добили всех тех, кто не мог стоять на ногах. Потом изможденных людей заставили рыть могилу для самих себя. Уцелевшие бойцы были настолько измучены, что подчинились безропотно, надеясь хоть таким чудовищным образом прекратить свои мучения. Их выстроили на краю рва лицом к расстрельной команде. Грянул залп автоматов, и последнее, что увидел капитан Нацгвардии Украины, – трезубец на черной униформе палачей.

– Слава Украине! – эти ублюдки, как и в Одессе, прикрывались лозунгами о свободе и независимости страны, которую своими же руками погрузили в кровавый хаос.

Придя в себя, Виталий Мамалага с наступлением ночи сумел выбраться из-под мертвых тел вместе с еще двумя чудом уцелевшими солдатами украинской армии. В прямом смысле слова это были восставшие из ада бандеровского национализма.

– Я хочу рассказать всю правду о карательных операциях «Правого сектора» и Национальной гвардии, – человек в черной форме с почерневшим от горя лицом едва шевелил губами.