Неприступный Севастополь. Круговая оборона

Благополучно пройдя по привычной крутой траектории, бетонобойные снаряды ударили в массивные перекрытия долговременной огневой точки. Она представляла собой небольшую крепость, которая прикрывала своими пушками и пулеметами дорогу из Севастополя в Балаклаву.

Недолет-перелет – вокруг бетонного строения, замаскированного дерном и кустами, взвились дымно-огненные фонтаны. От ударов содрогнулась земля.

Но все же один снаряд попал в цель. Полтонны массы, помноженные на ускорение, проломили перекрытие верхнего пулеметного этажа огневой точки. При этом острый баллистический наконечник смялся, а вот тупоносый массивный снаряд пошел дальше, пронизав еще и нижний этаж, на котором в амбразурах торчали длинные стволы трех противотанковых пушек. В своем неудержимом движении полтонны закаленного металла ударили в бетонный пол, проломив и его. На этом кинетическая энергия советского снаряда иссякла.

Полутонная болванка обрушила железобетонные перекрытия, похоронив под развалинами большую часть гарнизона укрепленной огневой точки. Но едва выжившие счастливо перевели дух, как сработал взрыватель снаряда, выставленный на замедление. Новый столб огня, дыма и бетонных обломков вырвался из расколотого ДОТа. Не таким уж и «крепким орешком» он оказался для советской артиллерии!..

* * *

Тридцать пятая бронебашенная батарея нанесла еще несколько ударов бетонобойными и осколочно-фугасными снарядами. После чего советские артиллеристы снова переключились на огневую шрапнель. Жидкое пламя заползало в разбитые бетонные укрепления, выжигая внутри все дотла. Алексею, естественно, был знаком эффект «объемного взрыва». Горение в замкнутом пространстве происходило почти мгновенно, сжигая весь кислород воздуха. Такой эффект приводил еще и к резкому перепаду давления. В просторечии подобное явление еще называют «вакуумной бомбой». Отставной артиллерийский офицер из Донецка XXI века, столкнувшийся с применением бомб объемного взрыва в Афгане, использовал свои познания на всю катушку!

* * *

Как только были уничтожены береговые батареи противника, крейсер «Красный Крым» вместе с тремя эсминцами подошел ближе. На двадцати километрах дистанции 130-миллиметровые орудия главного калибра кораблей открыли шквальный огонь по берегам Балаклавской бухты. По большому счету скалы надежно укрывали и извилистый выход на большую воду, и саму бухту, поэтому эффект был скорее психологический.

Но вот из-за силуэтов крейсера и трех эсминцев показались юркие торпедные катера. Быстроходные и маневренные кораблики в данном случае использовались для десантирования групп первого броска.

Распуская белопенные усы, четыре торпедных катера на скорости приблизились ко входу в бухту. Крупнокалиберные пулеметы «ДШК» на корме щедро поливали берега раскаленным свинцом. Пройдя извилистый вход, катера ворвались на внутренний рейд балаклавской бухты, где у причалов горели «Зибели» и «шнелльботы». Сопротивления морским пехотинцам-черноморцам почти не было. Вякнула пару раз скорострельная немецкая зенитка, но ее быстро заткнули кинжальным огнем крупнокалиберные пулеметы «ДШК» с торпедных катеров.

А с суши, со стороны Севастополя наступали основные силы – бригада морской пехоты и два стрелковых батальона, усиленные ротой легких танков «Т-26» и бронеавтомобилями «БА-10».

Легкие-то они легкие, но все же какая-никакая, а броня. Да и 45-миллиметровые пушки вместе с пулеметами весьма неплохо «вычищали» окопы от гитлеровской нечисти. К тому же деморализованные обстрелом 305-миллиметровых дальнобойных снарядов немецкие и румынские подразделения особо не упорствовали.

Разрушения от огня 35-й береговой батареи были колоссальные. Наступающие советские части постоянно натыкались на развороченные бетонные огневые точки, груды все еще горящей бронетехники и грузовиков Вермахта. На валяющихся на улицах трупах тлела или даже горела униформа. В воздухе стоял тошнотворный сладковатый запах горящего мяса… Отборного арийского мяса…

То тут, то там вспыхивали короткие и яростные перестрелки – некоторые гитлеровцы сопротивлялись отчаянно. Вот пулеметный расчет заблокировал перекресток на подходе к причалам. Несколько севастопольцев упали, скошенные очередью. Но немецкий пулемет обошли по флангу и привычно закидали гранатами.

– Полундр-р-ра! – Клич советской морской пехоты вселял ужас в сердца врагов.

Вот группа немецких солдат засела в развалинах дома и встретила наших плотным огнем. Морские пехотинцы и солдаты стрелковой роты рассыпались по импровизированным укрытиям. Это тоже наука войны: хочешь выжить и победить – ищи укрытие. Советские воины умело сковали гитлеровцев огнем. Позади послышался гул двигателей и скрежет стальных траков гусениц по камням.

Пришлепали два легких танка «Т-26». К лету 1942 года этих машинок всё еще много оставалось в советских бронетанковых частях. Конечно, такие «танчики» были уязвимы в противостоянии с немецкими «Панцерами-III» и более современными машинами. Но против пехоты, да к тому же – не имеющей никаких противотанковых средств, кроме гранат, эти уже морально устаревшие машины были вполне эффективны. Винтовочные выстрелы немцев щелкали по броне небольших советских танков, пулеметная очередь рассыпала искры рикошетов, протяжно взвизгнули пули – да и только. А вот ответный огонь башенных пушек-«сорокапяток» и огонь спаренных пулеметов быстро сломили сопротивление противника.

Немногочисленные румыны сдавались без боя. Но иногда немцы успевали расстрелять своих ненадежных союзников.

К полудню Балаклава была полностью освобождена от немецких и румынских захватчиков. Несколько тысяч пленных, большие запасы снарядов, стрелкового оружия, патронов, несколько вполне исправных «зибелей» у причалов, которые чудом обошел огонь. Все это стало трофеями красноармейцев и краснофлотцев. Защитники Севастополя получили еще одну удобную и защищенную самой природой бухту для приема грузовых судов и ведения морских операций.

Правда, гитлеровцы попытались контратаковать от перевала Байдарские ворота. Но два батальона немецкой пехоты и кавалерийская бригада румын напоролись на уничтожающий огонь «двенадцатидюймовок» береговой бронебашенной батареи № 35. На этом контратака захлебнулась кровью атакующих.

Глава 5

«Viertel-Tirpitz»

В конце сентября на Черном море погода стоит все еще теплая, почти летняя. Но ранним утром уже клубится над водой густой молочно-белый туман – предвестник грядущей непогоды и холодов. Неясный серый силуэт в туманной пелене появился, словно призрак. Очертания чего-то громадного становились все отчетливее, сквозь космы тумана проступили детали, послышался гул механизмов. Из туманной дымки выплывал, словно бы проявлялся на фотографии, острый форштевень, заклепки корпуса, удерживающие массивную броню. Угловатая броневая башня с двумя огромными орудийными стволами подавляла своей массивностью. Позади нее располагалась надстройка с двумя дымовыми трубами. На мачте вращалась ажурная антенна радиолокатора «Kleine Freya».

На корме ступенькой одна над другой располагались две двуствольные башни со 105-миллиметровыми зенитками. Сначала планировалось установить только две 88-миллиметровые зенитки, но вмешался лично Адольф Гитлер и настоял на увеличении мощи и калибра зенитной артиллерии. К тому же двуствольные 105-миллиметровые установки были типовыми для немецких крейсеров и линкоров.

По обоим бортам за бронещитами стояли еще четыре скорострельных зенитных автомата. Они обеспечивали защиту не только от низколетящих самолетов противника, но и от быстроходных торпедных катеров.

Мощь главного калибра – пары 380-миллиметровых орудий – была ужасающей. Такие башни стояли на линкорах Третьего Рейха – «Тирпитце» и потопленном в мае 1940 года «Бисмарке». На морских исполинах Кригсмарине располагалось по четыре башни главного калибра, а на тяжелых канонерских лодках – по одной. Поэтому канонерки, построенные по предложению генерал-полковника Эриха фон Манштейна, получили у немецких моряков прозвище «Viertel-Tirpitz» – «Четверть-Тирпитца».

Две тяжелые канонерские лодки – «Адмирал Лютьенс» и «Капитан цур-зее Линдеман» в сопровождении стаи «шнелльботов» вышли из Бугского в Днепровский лиман, оставив за кормой Николаев, где были построены. Повернув направо, они взяли курс на Одессу.

Оперативная эскадра «Schwarzes Meer» под командованием контр-адмирала Клаусена. В порту Одессы две канонерские лодки уже ждала пара «ветеранов» Ютландского сражения – броненосцы «Шлезвиг-Гольштейн» и «Шлезиен». Они проделали сложный и, в прямом смысле слова, извилистый путь вниз по Дунаю.

На головной тяжелой канонерке «Адмирал Лютьенс» в поход вышел и генерал-полковник фон Манштейн. Он решил лично участвовать в обстреле Севастополя с моря.

* * *

У причальной стенки Одесского порта огромные краны грузили боезапас. Каждый 380-миллиметровый снаряд главного калибра канонерских лодок весил восемьсот килограммов. Плюс – увесистые картузы с порохом. «Адмирал Лютьенс» и «Капитан цур-зее Линдеман» могли загрузить в погреба по полторы сотни таких снарядов. А еще – боекомплект к 105-миллиметровым зениткам и скорострельным четырехствольным пушкам, тысячи патронов к пулеметам, установленным на верхнем ярусе надстройки.

Меры безопасности в Одесском порту были приняты беспрецедентные. Рвались с поводков, роняя слюну с оскаленных клыков, немецкие овчарки полевых жандармов. Эсэсовцы образовывали еще один круг охраны. Мотоциклы с пулеметами и легкие броневики со скорострельными пушками патрулировали окрестные улицы.

На внешнем рейде дымили трубами два «престарелых», но все еще опасных броненосца. «Шлезвиг-Гольштейн» и «Шлезиен» были вооружены четырьмя 280-миллиметровыми орудиями главного калибра в двух башнях. Вспомогательная артиллерия с них была убрана совсем и заменена 88-миллиметровыми зенитками, а также скорострельными зенитными автоматами. Несмотря на устаревшую конструкцию, оба броненосца представляли собой довольно мощные для Черного моря боевые корабли. Их орудия главного калибра могли посылать 240-килограммовые снаряды почти на девятнадцать километров. Но зенитное вооружение «старичков» было куда более мощным – оно включало пару 88-миллиметровых зениток, шесть 105-миллиметровых орудий и несколько десятков скорострельных малокалиберных пушек. Фактически оба последних корабля типа «Дойчланд» стали своеобразными крейсерами противовоздушной обороны.

К походу готовились и четыре самоходные баржи «Зибель» – в варианте канонерских лодок, вооруженные парой 105-миллиметровых орудий и скорострельными зенитными пушками и пулеметами. Так из десантной баржи получалось создать «Kampff?hre» – «боевую самоходную баржу». В предстоящем походе именно самоходные баржи должны были прикрывать «ядро» корабельного соединения Кригсмарине. В качестве разведчиков дополнительно прилагалось еще четыре торпедных «шнелльбота».

* * *

В сопровождении броневика с приплюснутой пулеметной башенкой к причалу подкатил длинный «Мерседес» с открытым верхом. Адъютант вскочил с переднего сиденья рядом с шофером и предупредительно распахнул заднюю дверцу.

Генерал-полковник фон Манштейн выбрался из машины и в сопровождении адъютанта подошел к трапу на канонерскую лодку.

– Гутен таг! – он поздоровался за руку с контр-адмиралом Клаусеном.

– Решили лично выйти в море, герр генерал? – осведомился моряк.

– Так точно, хочу лично на деле помотреть, насколько хорошо воплощена моя идея… – Манштейн всячески старался подчеркнуть, что именно он и является вдохновителем обстрела Севастополя с моря. Что это именно он поддержал гросс-адмирала Эриха Редера в его борьбе за влияние над фюрером против гросс-адмирала Карла Деница, сторонника подводных лодок.

– Мало кто из сухопутных генералов отважится участвовать в морском походе, герр Манштейн. Тем более – вы, и после того рокового инцидента в начале лета… – заметил контр-адмирал Клаусен.

– Герр контр-адмирал, не будем об этом!.. – оборвал его Манштейн, невольно поморщившись, как от зубной боли.

Дело в том, что накануне третьего штурма Севастополя – операции «St?rfang» – «Лов осетра» – генерал-полковник Эрих фон Манштейн вышел в море на итальянском торпедном катере «MAS-571». Ему нужно было проинспектировать тыловую коммуникацию 30-го армейского корпуса генерала Фреттер-Пико. Дорога идет прямо вдоль берега моря в районе Балаклавы.

Когда уже итальянский торпедный катер взял курс обратно – на Ялту, со стороны солнца на корабль зашли в атаку истребители и открыли шквальный огонь из пушек и пулеметов на бреющем полете. Манштейн вспоминал впоследствии:

«…Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защелкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя. Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил гул их моторов. За несколько секунд из шестнадцати человек, находившихся на борту, семеро были убиты и ранены. Катер загорелся; это было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, расположенные по бортам. Командир катера, молодой лейтенант итальянского флота, держался прекрасно. Не теряя присутствия духа, он принимал меры к спасению катера и людей. Мой адъютант «Пепо» прыгнул в воду, доплыл, несмотря на мины, до берега, задержал там – совершенно голый – грузовик, домчался на нем до Ялты, вызвал оттуда хорватскую моторную лодку, которая и отбуксировала нас в порт. Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранены три матроса. Погиб также и начальник ялтинского порта, сопровождавший нас, капитан 1 ранга фон Бредов. Будучи прикован к берегу как начальник порта, он был так счастлив, что, наконец, он – старый моряк вновь ступил на палубу военного корабля, хотя и такого маленького. И вот он пал смертью, достойной моряка!

У моих ног лежал мой самый верный боевой товарищ, мой водитель Фриц Нагель, тяжело раненный в бедро. Итальянский лейтенант сорвал с себя рубашку, чтобы наложить жгут, но кровотечение из артерии остановить не удавалось…»

Впоследствии на похоронах Фрица Нагеля сам Манштейн зачитал некролог, который заканчивался такими словами:

«Рядом со мной ты был ранен в прошлом году, рядом со мной настигла тебя роковая пуля и сейчас. За дни и годы нашей совместной жизни и общих больших переживаний мы стали друзьями. Узы дружбы, связывающие нас, не могут быть разорваны и этой коварной пулей, настигшей тебя…»

Продолжение этой истории не менее интересно. Эрих фон Манштейн утверждал, что это были советские истребители, вероятно, – «свободные охотники», которые и атаковали итальянский торпедный катер. Он называет это «коварной пулей».

Со слов фон Манштейна и другие западные историки Второй мировой войны сделали выводы, что это был налет именно советских истребителей на итальянский торпедный катер.