Входя поэтом в этот мир

озвучивает плеск.
На ум приходят перлы
с намёком на бурлеск.
Прекрасные наяды
выходят из воды.
А мне покоя надо
за ратные труды.
Но как приятны ласки,
волненье не унять.
Я словно в древней сказке
хочу повелевать.
Но стоило отжаться,
махнуть на них рукой.
Так стали удаляться
наяды на покой.
И я, глазам не веря,
сподобился на лесть.
Волна ласкает берег,
озвучивает плеск.

Жизнь до и после

Мы жили до, не думая о после.
Встречали должным розовый восход.
И каждый день был нам всевышним послан,
чтобы ценить надёжный небосвод.

Чтобы мечтать безбашенно и круто,
не замечая болей и проблем.
Но вот настало сумрачное утро
с тяжёлым грузом вызревших дилемм.

Они пришли со знаком новой смерти.
Нет, не одной, а множества смертей.
И появился в этой круговерти
учётный список траурных вестей.

Он побудил нас всё переосмыслить,
пересмотреть каноны бытия.
Жизнь в нудных распрях не имеет смысла
и лучше жить, планету не деля.

Да, на Земле покой недолговечен.
И жизнь хрупка с вмешательством извне.
И кто-то в этой битве человечен,
а кто-то автор вредных ахиней.

Но эгоизм идёт на вырожденье
и всё сильней звучит понятье – долг.
И к нам приходит новое прозренье —
уже не жить нам так, как жили до.

Парад Победы

Звучит аккорд, «Священная война»,
парад Победы нам напоминает,
что мы прошли лихие времена,
и свежий ветер знамя развевает.

Дрожит слеза, в который уже раз
волнует душу гордость за Отчизну.
Мы не грозим оружьем напоказ,
а сохраняем строй во имя жизни.

И в том строю российские сыны,
чеканя шаг, равняются на старших.
Они заветам воинов верны
и не сдадут позиции на марше.

Поэтическая душа

Невские воды бегут мимо Зимнего,
лижут волнами гранит.
Так и стихи мои неудержимые
дальняя воля манит.
Для невских вод раскрывает объятия
радостный Финский залив.
А для стихов есть другие понятия —
выживет, кто говорлив.
Только душа не умеет навязывать
строчки рифмованной вязь.
Ей, молодой, не пристало доказывать
с Музой волшебную связь.
Вот и грустит она, миром забытая,
в свете горящей свечи.
Плачет стихами пока не убитыми
или печально молчит.

Крючкотвор

Нормальный человек садится в кресло,
а в кресле он уже пупок Земли.
И думает, что видом красить место
ему блатные гены помогли.
И так он этой мыслью возбудился,
что вмиг забыл открытый, добрый взгляд.
От лестного общения взбодрился,
напялил несговорчивый наряд.
Его любые точки раздражали,
от рифмы он мгновенно багровел.