любуюсь игрой ребятни.
И вдруг выплывает виденье оттуда
со снежной забавой родни.
Тогда мы вот также бросались снежками,
ныряли в пушистый сугроб.
И снежную бабу лепили с дружками
с особым усердьем, без проб.
Лоснились штанины ледовою коркой,
на валенках снежный нарост.
Летали ватагой с заснеженной горки,
и спуск был, конечно, не прост.
И вот уже внуки, приветствуя зиму,
резвятся в пушистом снегу.
И я разошёлся, годков сорок скинул
и бросился с криком – могу.
Худющий Снеговик
Под рябиной ярко-красной
появился Снеговик.
Я кормить его согласна,
больно он худой на вид.
Принесла ему морковку,
он жевать её не стал.
Вместо носа вставил ловко
и сердиться перестал.
Угостила помидоркой,
он оставил вместо губ.
И кормить его без толку
я, конечно, не могу.
Вот и пусть стоит худющий
у рябины на виду.
Может, станет он послушным
и возьмёт мою еду.
Одиночество
В квартире тихо, неуютно.
Всё потому, что нет тебя.
Явилось заспанное утро,
меня впервые не любя.
Явилось песней недопетой,
как недописанным письмом.
Холодным, пасмурным рассветом,
что притулился за окном.
И на душе скребутся кошки
от этой странной тишины.
Быть может, это понарошку
страшат меня дурные сны?
И падал снег
Аэропорт в ночном убранстве,
светил фонарь и падал снег.
Начальный пункт далёких странствий,
от жизни прожитой побег.
И виноватая улыбка,
что отразилась на лице.
Твой спешный вылет был ошибкой,
а не продуманная цель.
Молил всевышнего о чуде,
ведь не случайно падал снег.
Я был внимательным и чутким,
но не готовым к новизне.
Твой самолёт унёсся в небо,
следы загладила метель.
Ночную быль сменила небыль,
так значит Бог того хотел.
Аэропорт в ночном убранстве.
Светил фонарь и падал снег.
Один в заснеженном пространстве.
Моя мечта умчалась с ней.
Жертвы российских дорог
Рытвины, дороги и машины —
перечень кладбищенских невзгод.
Там порой решаются судьбины,
отнимая жизни круглый год.
И они не спишутся на войны,
мы людей теряем без войны.
Нынче катастрофы хуже бойни.
В них источник подлинной вины.
Гибнет в них российское наследство
с дикой постоянной чередой.
Запросто выплёскиваем детство
с талой пробензиненной водой.
Сделаем хоть толику усилий,
выйдем с безалаберного сна.
Новой возрождаемой России
жертвенность такая не нужна.