Время доверять

На следующий день утром Антон снова был на службе. Как обычно, в начале года решил избавиться от ненужных бумаг. Стал опустошать ящики. На глаза снова попалась копия записки, оставленной погибшими подростками: «Радость наша не в том, чтобы подольше жить, а чтобы наследовать Царствие Небесное, следуйте за Христом и получите вечное спасение…».

Зло подумал: «Как пить дать, сектант какой-то соблазнил ребят уйти из жизни! Козёл! Где бы его найти…»

Участковый благополучно вынес по данному материалу постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Начальники подписали, прокуратура утвердила. Но всё-таки кто довел детей до самоубийства – разбираться не стали. Неинтересно – хватало более важной работы. Решили: подростки – личности неустоявшиеся, в голову может взбрести всякое!

Заботкин позвонил начальнику приёмника-распределителя для несовершеннолетних. Разъяснил, что требуется. Тот оказался понятливым:

– Надо – так надо! Только захвати постановление на содержание из прокуратуры, или хотя бы от следователя!

Через день Антон зашторил окно, а на следующее утро Алла была уже в кабинете. Все в той же кожанке. Подумал – надо бы девчонке купить что-то тёплое. Вслух спросил:

– Ты как новогодние каникулы проводишь?

– Не очень, – девочка расположилась на стуле рядом с изъятым магнитофоном, стала крутить ручки, щёлкать переключателями, – многие разъехались по родственникам, кто – к друзьям. В комнатах пусто. Остались только те, кому совсем некуда податься. Из педагогов – одна дежурная воспиталка. И та прибегает только изредка посмотреть, как дела.

– Помнишь, я предлагал тебе помочь нам в работе?

– Конечно. Только у нас теперь воришек не бывает.

– Я тебя устрою, где бывают клиенты посерьёзнее. На несколько дней. Только делай, как я тебе скажу.

Глаза Аллы расширились от удивления и внимания.

– Здесь недалеко есть приёмник-распределитель для несовершеннолетних. Туда попадают беспризорники или те, на кого нет сведений. Кто мог и преступления совершать, о которых неизвестно. В общем, контингент подходящий. Некоторое время назад в нашем районе двое ребят твоего возраста прыгнули с балкона. Насмерть, конечно. Оставили записку с благодарностью какому-то Отцу Лурье…

– Они что, братьями были? – прервала Алла. Папу благодарили? За что?

– Нет. Просто мальчик с девочкой, может влюблённые. А Отец – похоже, какой-то святоша или сектант. Неизвестно.

– А-а…

– И мне кажется, этот случай не единственный. Я тебя оформлю туда как беспризорницу. Узнаешь о тех ребятах побольше. Может, ещё аналогичные случаи были? Где, когда…

Алла недовольно сморщила лицо:

– А может, не беспризорницей? Надоело. Лучше давайте я кого-нибудь убила! Буду там крутой! – Кого же? – не понял Антон.

– Своего отца, который нас бросил…

Антон поморщился:

– Давай не будем усложнять! Убийцы сидят в изоляторе! Слушай внимательно! Просто у тебя нет документов, и ты сотрудникам ничего о себе не рассказываешь. Ну а ребятам можешь фантазировать что хочешь, будто я тебя арестовал. Думаю, на первый раз недели хватит. Оставлю тебе ещё и номер своего домашнего телефона на крайний случай.

О внедрении будет знать только начальник. Так что если что – просись к нему на приём. Но старайся не делиться тем, что узнаешь. Мало ли что. Да, забыл, напиши мне расписку, что добровольно участвуешь в оперативном мероприятии. Закон требует. Не забудь, что ты Ника! Там будешь Никой. Об остальном – молчок! Как неустановленное лицо. Для ребят – тоже Ника! Ну, так как – согласна?

– Конечно!

Антон достал из стола чистый листок и положил перед Аллой. Передал ручку. Стал медленно диктовать, чтобы она успела всё написать. Потом сел за машинку и начал печатать постановление. Закончив, сходил в канцелярию и поставил гербовую печать, созвонился с начальником учреждения, договорился подъехать.

В соседнем кабинете переоделся в свою форму капитана милиции, чтобы у воспитанников приёмника-распределителя не возникло сомнений о конвоировании новой поступившей девочки.

– Ах, Антон Борисович, – всплеснула руками Алла, – вам так идёт! Арестуйте меня немедленно и никуда не отпускайте…

– Арестовывать не буду, а вот шипы твои надо снять. Ни к чему лишнюю информацию о себе выдавать…

…Улица Седова была недалеко от станции метро «Елизаровская». Пока шли дворами, Антон продолжал учить подопечную, как себя вести с несовершеннолетними нарушителями:

– В первую очередь – зайди в туалет. Там на стенах всё написано – кто козёл, кто шестерка, а кто в авторитете. Надо создать впечатление бывалости, будто ты уже не первый раз в таком заведении. Ничему не удивляйся. С «пропиской» осторожнее – будь внимательна…

Попросят расписаться на потолке – попроси лестницу, если сыграть на столе или подоконнике попроси настроить. Заштопать чайник – пусть сначала вывернут его наизнанку…

– Антон Борисович, да не парьтесь вы! Бывала я в таких заведениях. Знаю, как там надо общаться, ха-ха, – усмехалась Алла, – сразу в ухо, и дело в шляпе!

Заботкин возмущался:

– Ты смотри! Уедешь оттуда прямо в КПЗ, а там срок получишь за своё ухо! И уже никто тебе не поможет! В конфликты не вступай! Твое дело информация. И не расспрашивай напрямую. Можешь сказать, что девочку знала – имя её я тебе скажу.

– Да ладно, Антон Борисович, волнуетесь больше, чем я.

– Конечно, волнуюсь! Я же за тебя отвечаю, мало ли что случится – не сносить мне головы.

Начальник приёмника ждал на месте – изучив предъявленные документы, остался доволен. Вызвал свою сотрудницу, приказал девочку определить и поставить на довольствие.

Алла направилась к выходу в сопровождении толстой тётки в форме.

Глядя им вслед, Антон неожиданно почувствовал, как защемило сердце, точно уводят его собственного ребёнка. Когда прошлым летом младший, балуясь вечером, упал с кровати и разбил голову о ручку шкафа. Жена работала во вторую смену. Пришлось самому вызвать «скорую» и везти раненого в больницу.

За большими окнами – темнота. Белый пустой коридор и дежурный доктор, под гулкое эхо собственных шагов уводящий за руку Ильюху. Точно лишал Антона прав на отцовство. Крупная сутулая спина, обтянутая белым больничным халатом, уверенно и неумолимо удалялась, крепкая ладонь тянула за руку сына. Тот был в пижаме на вырост, с залитым кровью воротником. Сутулясь и как-то скособочившись, точно подранок, шаркал о кафель домашними шлёпанцами, путался в широких штанинах. Придерживал бинт на голове, оглядывался. И большие испуганные детские глаза спрашивали: папа, ты ему доверяешь? Доверяешь меня? Ты меня ещё любишь?..

Воспоминания перекинулись к девочке – в памяти возник шепот Аллы:

– Я могу тебя очень ждать, Долго-долго и верно-верно…

В глазах защипало. Антон резко развернулся и пошёл на выход из учреждения.

Глава 9. Возвращение агентессы

Расследование убийства Ольги продолжалось.

После него уже случилась перестрелка в таксопарке на Гранитной улице, несколько убийств на бытовой почве, а потом круглосуточно неделю искали Сакалаускаса. Этот солдат внутренних войск сопровождал в поезде заключённых и расстрелял всех семерых своих сослуживцев. Скрылся, забрав целый арсенал боекомплекта.

Ленинград был оперативно перекрыт. Домой сотрудников милиции не отпускали совсем. Сидели в засадах, патрулировали улицы и вокзалы.

Спали в кабинетах, ожидая тревоги. Вскоре парня задержали в обычном рейсовом автобусе в центре города. Сопротивления не оказал. Признали психически больным. Позже отправили на родину в Литву.

В памяти Антона частенько вспыхивал сюжет, как торопился через двор парка Терешковой, поднимал угол простыни, видел ошейник с шипами, большие голубые глаза Ольги.

Снова снился человек в чёрном плаще, убитые им люди.