Бытие. Суть. Вечность. Фантастика

– Будет ли сохранена жизнь отправленному в неизвестность человеку? – задала Дуся главный для неё вопрос.

– Естественно, жизнь кого бы то ни было в любой ситуации бесценна, – отвечал генерал. – Обеспечение её приоритетно. Но может возникнуть положение, когда безопасность общества и даже человечества в целом могу превалировать над сохранением жизни одного человека. Эти две стороны прекращения эксперимента как раз и должны лежать в основе разработки соответствующей методики его прерывания. Для этого предлагаю создать комиссию из представителей всех выступавших групп специалистов. Возглавлять её должны принимавшие участие в организации эксперимента сотрудники Академии Наук.

Возражавших против прекращения эксперимента не нашлось. Комиссию создали без длительного обсуждения. В заключение ведущий совещания поблагодарил всех присутствующих за участие в решении вопроса чрезвычайной важности.

* * *

Оставшиеся члены комиссии без проволочек стали обсуждать методику срочного прерывания эксперимента. Причём они как бы не замечали Дусю, хотя и могли к ней обратиться за разъяснением в решении некоторых возникшей проблемы. Очевидно, все понимали её состояние и старались не пробуждать в ней неадекватно бурной реакции. Однако она прислушивалась к разговорам и по ним пыталась понять возможную опасность для ее любимого человека.

Предлагались два варианта. По первому: вывести Эдварда из состояния анабиоза путём постепенного повышения температуры тела, как это и планировалось в начале эксперимента. Однако некоторые члены комиссии высказали сомнение в гарантированном разрыве связи внешнего информационного поля, если оно всё-таки существует, с ожившим Эдвардом.

Другой вариант строился на снижении температуры тела до его безжизненного состояния. В этом случае всякая его связь с внешним полем оказывалась бы невозможной. Преимуществом второго варианта было также то, что температуру тела можно было снижать с большой скоростью, то есть за малый интервал времени. А вот повышать температуру для выхода из состояния анабиоза требовалось плавно в течение нескольких часов, то есть за достаточно длительное время. И тогда внешнее поле, зафиксировав этот переход, могло начать действовать неизвестными, не исключено, что и опасными для Эдварда и даже землян средствами.

Обсуждение разработчиками методики велось активно и не просто со спорами, но и с обвинениями. Ведь по первому варианту сохранялась жизнь, очевидно, гениального человека. Противники же высказывали заботу о земной цивилизации. Второй вариант позволил бы людям жить в привычном ритме и при существующем уровне безопасности, но при этом фактически насильственно невиновный человек лишался жизни.

Совещавшиеся не смогли прийти к компромиссу и в итоге решили выбрать вариант действий голосованием.

К несчастью слышавшей всё обсуждение Дуси, утвердили с небольшим перевесом голосов второй вариант процедуры завершения эксперимента. Чтобы не тратить дорогое для всех время, поручили оформить протокол одному из членов комиссии к утру следующего дня. Подписав его, сразу же можно было начать поочерёдную реализацию прописанных в методике операций.

* * *

Когда на второй и третий день эксперимента в лаборатории стали появляться неизвестные люди, Дуся заподозрила что-то неладное. И развитое с годами упорство при обязательном достижении результата убедили её в необходимости начать подготовку к неожиданностям. Главным, по её мнению, было исключение любым способом изменения разработанной Эдвардом программы эксперимента. А это можно было сделать только, используя пульт управления установкой. Но досконально знали назначение каждого его элемента кроме Дуси ещё четверо сменяющих друг друга дежурных сотрудников АО «Заслон». Именно они смогли бы исполнить любое указание по изменению программы. Вот их и надо было не допустить к пульту.

Но что могла сделать женщина, не обладающая большой физической силой. И Евдокия приняла авантюрное решение возможной проблемы – купила шокер. Им можно было на некоторое время парализовать намеревавшегося достичь пульта, связать его, затем вывести Эдварда из состояния анабиоза и с ним обдумать ход последующих действий.

Услышав вердикт комиссии, Дуся была готова действовать в соответствии с разработанным ей планом. Неожиданно вспомнилось также сегодняшнее появление Эдварда и его прощальные движения рукой. Так вот что это значило! Он всё знал заранее и помогал ей принять правильное решение. Ты гений, мой Эдди!

Несколько облегчало задачу воплощения плана то, что сменный дежурный сотрудник пришёл в лабораторию после ухода из неё комиссии, поэтому он не знал намерения завершить эксперимент. Правда, присутствующий при работе комиссии дежурный всё слышал и, как случайно увидела Дуся, что-то вкратце сказал своему напарнику. Это смутило её, так как он мог насторожиться и помешать исполнению задуманного ею.

Был, правда, и упрощающий её действия нюанс. Обучение дежурных сотрудников работе с пультом управления началось задолго до старта эксперимента. И Дуся училась тому же рядом с ними, соответственно, всех их хорошо знала, как и они её. Наладились между ними особо добрые отношения, когда Евдокия устраивала с ними чаепития с приносимыми ею бутербродами, пирожками и даже пирожными. После же перевода Эдварда в состояние анабиоза дежурные-то менялись, а Дуся уходила из лаборатории только по крайней необходимости и на короткое время. Фактически она и дежурные сотрудники стали единым коллективом по обеспечению бесперебойной работы установки. Сегодня как раз пришёл специалист грамотный по пониманию технической стороны эксперимента и доброжелательный по характеру. Звали его Виктор Леонидович.

И вот он неожиданно спросил Дусю:

– Евдокия Трифоновна, это правда, что какая-то комиссия решила завершить эксперимент, лишив Вашего мужа жизни?

– Представьте себе, правда, – ответила Дуся.

– Они что, сошли с ума?

– Говорят, что безопасность человечества важнее жизни одного человека.

– И что теперь делать? – как-то нерешительно произнес дежурный.

И Дуся с невероятным возбуждением поняла, что приобрела сочувствующего ей человека, способного помочь в реализации её плана. Она пояснила, что до прихода комиссии утром достаточно времени, чтобы вывести Эдварда из состояния анабиоза, обсудить с ним дальнейшие действия и исполнить их.

– Я знаю, что Ваш муж – очень умный человек, – сказал теперь уже соучастник спасения Эдварда, – и он знает, что надо делать. Давайте, не будем медлить, и начнём управлять установкой вручную для вывода его из анабиоза.

Дуся буквально ликовала от такого поворота событий. Но на фоне этого она осознавала, что важность момента не допускает необдуманных и спешных действий. Надо успокоиться и чётко выполнить запланированный ранее этап работы установки. Поэтому, дублируя друг другу голосом необходимые переключения на пульте управления, сообщники начали плавно повышать температуру тела Эдварда.

* * *

Время, казалось, текло настолько медленно, что руки буквально рвались как можно скорее выполнить очередное переключение. А Эдвард лежал в камере уже без охлаждающей жидкости и не подавал признаков жизни. У выполняющих управление установкой нарастало напряжение. Неужели при разработке программы эксперимента была допущена ошибка? Ведь опробовать её до начала возможности не было. Теория же строилась на описании приведённых в научной литературе подобных случаях.

Но оба исполнителя неизведанной ранее методики не поддались панике. И были вознаграждены. Когда Эдвард неожиданно открыл глаза, Дуся только большим усилием воли сдержала крик радости. Облегчённо вздохнул и её напарник по незаконному деянию. Далее процесс выхода из состояния анабиоза интенсифицировался, и вскоре Эдвард начал отвечать на простейшие вопросы и сам задавать их. По его рекомендации вынимать его из камеры не спешили, чтобы не создавать дополнительного напряжения внутренним органам. Но вот разговор постепенно приобрёл осмысленный характер.

Дуся сообщила мужу без излишних деталей причину его досрочного вывода из состояния анабиоза. При этом, она опасалась, что он выразит неудовольствие их делами. Но он не только не рассердился, но сказал, что они спасли его от больших неприятностей. И если бы они точно придерживались разработанной программе эксперимента, то последствия могли быть подобны его психологической и даже физиологической смерти.

– А что теперь нам делать? – спросил Виктор Леонидович, – ведь авторитетная комиссия постановила понизить температуру Вашего тела до безжизненного состояния.

– Не мешайте им, – уверенно произнес Эдвард, – надо только как можно быстрее перевести меня в состояние анабиоза. Времени у нас до утра осталось немного. Я должен возвратиться, но в другие, более благоприятные условия. Не волнуйся, дорогая, – обратился он к жене, – пока ты живёшь, я буду с тобой.

– И не только со мной, – ответила она.

– Что ты имеешь в виду? – обеспокоился Эдвард.

– Я беременна, и у нас с тобой, как мне определили, будет сын.

– Ооооо! – вырвался тихий стон Эдварда. – Невероятная радость и большое горе одновременно пришли ко мне! – со смешанными чувствами воскликнул он. – Надо бы остаться и воспитывать сына, но я не могу это сделать.

Дуся с Виктором Леонидовичем сочувственно молчали. А что было делать? На их глазах совершались трагические события с непонятным для обоих обоснованием и неясным конечным результатом. После тяготящей паузы Эдвард сказал:

– Когда он вырастет, расскажи ему обо мне. Ну, а я постараюсь не оставить не только тебя, но и его без моего внимания. Прощай, любимая! Начинайте перевод меня в состояние анабиоза.

Вся душа Дуси сжалась в один щемящий комок. Обрести и тут же потерять любимого человека – чрезвычайная часть её судьбы, выдержать которую довелось ей на пике такого радостного личного счастья и такого горького на неопределённый срок расставания.

Собравшиеся утром в лаборатории члены комиссии никаких изменений в состоянии Эдварда не заметили. Подписали подготовленный протокол с указанием, кто как голосовал (для оправдания в будущем?). После некоторые сразу же ушли, другие остались наблюдать исполнение выбранного варианта завершения эксперимента.

Быстрое снижение температуры до запредельного значения привело тело Эдварда в безжизненное состояние. По просьбе Дуси комиссия без каких-либо оговорок разрешила ей похоронить мужа. Стараясь не возбуждать противников эксперимента и не вызвать оскорбляющие память Эдварда возможные последующие действия, она на личные средства предала его земле на тихом, не самом престижном кладбище.

* * *

Кортеж правительственных машин подкатил к аэропорту незадолго до посадки самолёта из Лондона. Он был частным, не предусмотренным для большого количества пассажиров, поэтому автомобили подъехали непосредственно к трапу после его остановки.

Встречающими оказались президент Академии Наук, три академика и сотрудник администрации президента. Открылась дверь самолёта и на трап вышел моложавый модно одетый рыжеволосый джентльмен. В этот самый момент майское солнце выглянуло из-за туч и яркий свет залил всё окружающее пространство. Лучи коснулись и прилетевшего, голова его заиграла солнечным светом, создавая впечатление, что именно он является источником этого сияния.

Рукопожатия со всеми встречающими сопровождались доброжелательными улыбками с явно выраженной почтительностью и завершились небольшой паузой для реплик о благоприятной погоде и надежде на плодотворность результатов визита. В первую машину сели президент Академии Наук и прилетевший, очевидно, важный джентльмен.

– Как долетели, Джениус Эдвардович? – Задал президент традиционный в этих случаях вопрос. – Не утомились?

– Нисколько, – ответил прилетевший, – условия в самолёте комфортные, длительность полёта небольшая. Да я ещё использовал свободное время для работы над докладом на заседании президиума вашей Академии Наук. Поэтому чувствую себя хорошо и готов активно поработать уже здесь.

– Всё равно начнём с Вашего обустройства в отведённых Вам апартаментах.

– Простите, но сегодня двадцатое мая, и я прошу начать моё посещение вашей страны традиционно с кладбища.

– Не возражаю, – согласился президент, знающий, очевидно, о каком кладбище идёт речь, и дал соответствующее указание шофёру.

Кладбище – это место для упокоения и скорби. Бурное выражение чувств обычно происходит только при конечном расставании с ушедшим в иной мир человеком. В остальное время здесь царит тишина и покой. Наверно, поэтому при подъезде к кладбищу Джениус Эдвардович как-то посерьёзнел и внутренне напрягся. По нему было видно, что предстоящее посещение этого места охватывает его тревогой и надеждой одновременно.