Молодежный бунт. Источник свободы или новое варварство?

В основании пирамиды преобладает распыление. Она превращает всего человека – тело и разум – в инструмент или даже часть инструмента: активный или пассивный, продуктивный или восприимчивый, в рабочее и свободное время он служит системе. Техническое разделение труда делит само человеческое существо на частичные операции и функции, координируемые координаторами капиталистического процесса. Эта техноструктура эксплуатации организует обширную сеть человеческих инструментов, которые создают и поддерживают богатое общество. Ибо, если он не принадлежит к безжалостно подавляемым меньшинствам, индивид также извлекает выгоду из этого богатства.

Капитал в настоящее время создает для большинства населения метрополий не столько материальные лишения, сколько управляемое удовлетворение материальных потребностей, превращая все человеческое существо – разум и чувства – в объект управления, направленный на производство и воспроизведение не только целей, но также ценностей и обещаний о системе, ее идеологическом рае. За технологической завесой, за политической завесой демократии появляется реальность, всеобщее рабство, потеря человеческого достоинства в заранее подготовленной свободе выбора. И структура власти больше не «сублимирована» в стиле либеральной культуры, даже не лицемерна (сохраняя при этом хотя бы «формальности», оболочку достоинства), а жестока, отбрасывая все претензии на правду и справедливость.

Ложь и правда, хорошее и плохое открыто становятся категориями политической экономии; они определяют рыночную стоимость людей и вещей. Товарная форма становится универсальной, и в то же время с исчезновением свободной конкуренции «врожденное» качество товара перестает быть решающим фактором его конкурентоспособности. Президента продают, как автомобиль, и кажется безнадежно старомодным судить о его политических заявлениях с точки зрения их правдивости или лжи – что подтверждает их, так это их качество для сохранения или получения голосов. Безусловно, президент должен быть в состоянии выполнять функцию, для которой он куплен: он должен быть в состоянии обеспечить ведение бизнеса в обычном режиме. Точно так же качество автомобиля определяется (и ограничивается) нормой прибыли. Автомобиль тоже должен выполнять функцию, для которой он куплен, но на это «техническое» качество «накладываются» качества, требуемые политикой продаж (чрезмерная мощность, изнурительный комфорт, блестящий, но плохой материал и так далее).

Поскольку товарная форма становится универсальной и объединяет отрасли материальной и «высшей» культуры, которые ранее сохраняли относительную независимость, это выявляет существенное противоречие капитализма в его предельной концентрации: капитал против массы работающего населения в целом.

Внутри этой зависимой массы иерархия позиций в процессе производства приводит к постоянным классовым конфликтам – конфликтам непосредственных интересов, например, между высокооплачиваемыми техниками, экспертами и всевозможными специалистами, с одной стороны, и, с другой стороны, рабочим, который страдает от такого применения технологии; между организованным трудом и субпролетариатом национальных и расовых меньшинств». Непроизводительная» интеллигенция пользуется большей свободой передвижения, чем производительный рабочий. И все же отделение от контроля над средствами производства определяет общее объективное состояние наемных работников: состояние эксплуатации – они воспроизводят капитал. Распространение эксплуатации на большую часть населения, сопровождаемое высоким уровнем жизни, является реальностью, стоящей за фасадом общества потребления; эта реальность является объединяющей силой, которая объединяет за спиной отдельных людей самые разные и конфликтующие классы основного населения.

III

Эта объединяющая сила остается силой распада. Тотальная организация общества под властью монополистического капитала и растущее богатство, создаваемое этой организацией, не могут ни отменить, ни остановить динамику его роста: капитализм не может удовлетворить потребности, которые он создает. Повышение уровня жизни само по себе выражает эту динамику: оно вынуждало постоянно создавать потребности, которые могли быть удовлетворены на рынке; в настоящее время оно поощряет трансцендентные потребности, которые не могут быть удовлетворены без отмены капиталистического способа производства. По-прежнему верно, что капитализм растет через растущее обнищание, и что обнищание будет основным фактором революции – хотя и в новых исторических формах.

В марксистской теории первоначально обнищание означало лишения, неудовлетворенные жизненные потребности, в первую очередь материальные. Когда эта концепция больше не описывала положение рабочего класса в развитых индустриальных странах, она была переосмыслена в терминах относительной депривации: по отношению к имеющемуся общественному богатству, культурному обнищанию. Однако это переосмысление предполагает ошибочную преемственность в переходе к социализму, а именно улучшение жизни в рамках существующего универсума потребностей. Но то, что поставлено на карту в социалистической революции, – это не просто расширение удовлетворения в рамках существующего универсума потребностей, или сдвиг удовлетворения с одного (более низкого) уровня на более высокий, но разрыв с этим универсумом, качественный скачок. Революция включает в себя радикальную трансформацию самих потребностей и стремлений, как культурных, так и материальных; сознания и чувствительности; рабочего процесса, а также досуга. Эта трансформация проявляется в борьбе с фрагментацией работы, необходимостью и производительностью глупых выступлений и глупый товар, против жадного буржуазного индивидуума, против рабства под маской технологии, лишения под маской хорошей жизни, против загрязнения окружающей среды как образа жизни. Моральные и эстетические потребности становятся основными, жизненно важными потребностями и ведут к новым отношениям между полами, между поколениями, между мужчинами и женщинами и природой. Свобода понимается как коренящаяся в удовлетворении этих потребностей, которые являются чувственными, этическими и рациональными одновременно.

Если Новые левые подчеркивают борьбу за восстановление природы, за общественные парки и пляжи, за пространства спокойствия и красоты; если они требуют новой сексуальной морали, освобождения женщин, то они борются против материальных условий, навязанных капиталистической системой и воспроизводящих эту систему. Ибо подавление эстетических и моральных потребностей является средством господства.

Маркс видел в развитии и распространении жизненно важных «избыточных» потребностей помимо основных потребностей уровень прогресса, на котором капитализм созрел бы для своего конца:

Великая историческая роль капитала заключается в создании избыточного труда, труда, который является излишним с точки зрения простой потребительной стоимости, простого существования. Историческая роль капитала выполнена, как только (с одной стороны) уровень потребностей был развит до такой степени, что избыточный труд сверх работы для удовлетворения потребностей сам по себе стал всеобщей потребностью, порожденной самими индивидуальными потребностями, и (с другой стороны), когда строгая дисциплина капитала обучало последующие поколения трудолюбию, и это качество стало общим достоянием нового поколения…

Всеобщая потребность в работе, отличной от потребностей и превышающей их, рассматривается здесь как развивающаяся из индивидуальных потребностей – только при таких условиях индивидуумы сами определяют цели, приоритеты и направление своей работы. На самой продвинутой стадии капитализма, когда работа для удовлетворения потребностей технически сведена к минимуму, всеобщая потребность в прибавочной работе ознаменовала бы разрыв, качественный скачок. Историческим локусом революции является та стадия развития, на которой удовлетворение основных потребностей создает потребности, выходящие за рамки государственно-капиталистического и государственно-социалистического общества.

В росте этих потребностей заключаются радикально новые импульсы революции. Настаивание на них никоим образом не указывает на ослабление или даже отказ от основного требования всех революций, а именно, удовлетворение материальных потребностей для всех. Но это выражает осознание того, что с самого начала удовлетворение жизненно важных материальных потребностей в революции должно происходить под горизонтом самоопределения – мужчин и женщин, которые отстаивают свою свободу, свою человечность в удовлетворении своих жизненно важных материальных потребностей. Человек есть и остается животным, но животным, которое реализует и сохраняет свое животное существо, делая его частью себя, своей свободы как Субъекта.

Центробежные силы, которые проявляются в возникновении превосходящих потребностей, действуют за спиной капиталистических менеджеров, и они порождаются самим способом производства. Растущая производительность труда, сопровождаемая сокращением использования рабочей силы, используемой в производстве товаров, вызывает необходимость внутреннего расширения рынка, аналог внешнего империализма. Установленный способ производства может поддерживать себя только путем постоянного увеличения массы предметов роскоши и услуг, выходящих за рамки удовлетворения жизненно важных материальных потребностей (удовлетворение этих потребностей требует все меньшего количества рабочего времени), что означает увеличение потребительского населения (массы покупательной способности), способного покупать эти товары. Страдание от неудовлетворенных жизненно важных потребностей отменяется для большинства населения; откровенная бедность «сдерживается» меньшинством (хотя и растущим) из населения. Технический прогресс и массовое производство «предметов роскоши» создают и воссоздают, наряду с миром отчужденного труда (в ежедневной рекламе и демонстративной демонстрации товарного богатства), образы мира легкости, наслаждения, удовлетворения и комфорта, который больше не представляется исключительной привилегией элиты, но скорее в пределах досягаемости масс. Технические достижения капитализма врываются в мир разочарования, несчастья, репрессий. Капитализм открыл новое измерение, которое одновременно является жизненным пространством капитализма и его отрицанием. Производство товаров и услуг в расширенных масштабах сокращает базу для дальнейшего капиталистического развития.

Развитие «третичного сектора», сектора «услуг», отныне происходит в ускоренном ритме. Это поглощает растущие требования и требует все большего непроизводительных инвестиций. Рост этого сектора создает неравновесие в балансе сил, который до сих пор полностью зависел от увеличения объема товаров и прибыльности производства.

Это не парадокс, если производитель начинает все больше и больше отступать перед потребителем, если воля к производству ослабевает перед нетерпением потребления, для которого приобретение произведенных вещей менее важно, чем удовольствие от живых вещей…

Бунт молодого поколения против общества потребления – это не что иное, как интеллектуальное проявление воли выйти за пределы индустриальной эпохи, поиск нового типа общества, которое каким-то образом выходит за рамки общества производителей.

Конечно, «наслаждение живыми вещами» предполагает их производство – хотя и не полностью! Многие из них уже есть; их просто нужно перераспределить. И вещи, необходимые для удовлетворения материальных потребностей для всех, могут быть произведены с минимумом отчужденного труда. Но создание адекватной прибавочной стоимости требует не только интенсификации труда, но и увеличения инвестиций в ненужные и прибыльные услуги (реклама, развлечения, организованные поездки) при одновременном пренебрежении и даже сокращении неприбыльных общественных услуг (транспорт, образование, социальное обеспечение). Несмотря на это, монополистическому капитализму угрожает насыщение инвестиционного и товарного рынков. Конкурентное потребление должно постоянно увеличиваться, что означает, что высокий уровень жизни увековечивает жизнь во все более бессмысленных и бесчеловечных формах, в то время как бедные остаются бедными, а число жертв prosperitas Americana растет.

Кажется, что это противоречие между тем, что есть, и тем, что возможно и должно быть, проникает в сознание зависимого населения в очень конкретных формах. Осознание иррациональности целого отрицательно влияет на производительность системы. Фетишизм товарного мира истощается: люди видят структуру власти, стоящую за предполагаемой технократией и ее благами. За пределами небольших радикальных меньшинств это осознание все еще неполитично, спонтанно; снова и снова подавляемое; «идеологическое», но оно также находит выражение в самой основе общества. В распространении диких забастовок, в воинствующей стратегии захвата фабрик, в отношении и требованиях молодых рабочих протест обнаруживает восстание против всех навязанных условий труда, против спектакля, на который человек обречен.