Человек-невидимка. Чудесное посещение

– Вы не понимаете, – сказал он, – кто я и что я такое. Я покажу вам. Как бог свят, я покажу вам! – При этих словах он приложил раскрытую ладонь к лицу и сейчас же отнял ее. На месте средней части лица зияла пустая впадина. – Держите, – сказал он и, шагнув к миссис Холл, подал ей что-то. Не отводя глаз от его преобразившегося лица, миссис Холл машинально взяла протянутую ей вещь. Затем, рассмотрев эту вещь, громко вскрикнула, уронила ее на пол и попятилась. По полу, стуча, как пустая картонка, покатился нос – нос незнакомца, розовый и лоснящийся!

Затем он снял очки, и все вытаращили глаза от удивления. Он снял шляпу и стал яростно срывать бакенбарды и бинты. Они не сразу поддались его усилиям. Все замерли в ужасе.

– О господи! – вымолвил кто-то.

Наконец, бинты были сорваны.

То, что предстало взорам присутствующих, превзошло всякие ожидания. Миссис Холл, стоявшая с разинутым ртом, дико вскрикнула и метнулась к дверям. Все вскочили с мест. Ждали ран, уродства, ощутимого ужаса, а тут – ничего! Бинты и парик полетели в распивочную, едва не задев стоявших там. Все кинулись вниз с крыльца, натыкаясь друг на друга, ибо на пороге гостиной, выкрикивая бессвязные объяснения и размахивая руками, стояла фигура, похожая на человека вплоть до воротника пальто, – а выше не было ничего, решительно ничего!

Жители Айпинга услыхали крики и шум, доносившиеся из трактира «Кучер и кони», и увидели, как оттуда стремительно выбегают посетители. Они увидели, как миссис Холл упала и как мистер Тедди Хенфри подпрыгнул, чтобы не споткнуться о нее. Потом они услышали истошный крик Милли, которая, выскочив из кухни на шум, неожиданно наткнулась на безголового незнакомца. Крик разом оборвался.

После этого все находившиеся на улице – продавец сладостей, владелец балагана для метания в цель и его помощник, хозяин качелей, мальчишки и девчонки, деревенские франты, местные красотки, старики в блузах и цыгане в фартуках, – все ринулись к трактиру. Не прошло и минуты, как перед заведением миссис Холл собралось человек сорок, толпа быстро возрастала, все шумели, толкались, орали, вскрикивали, задавали вопросы, строили догадки. Никто никого не слушал, и все говорили сразу – настоящее столпотворение! Несколько человек поддерживали миссис Холл, которую подняли с земли почти без памяти. Среди общего смятения один из очевидцев, стараясь всех перекричать, давал ошеломляющие показания.

– Оборотень! – Что же он натворил! – Ранил служанку? – Кажется, кинулся на них с ножом. – Не так, как говорится, а в самом деле без головы! Говорят вам, нет головы на плечах! – Пустяки, наверное, какой-нибудь фокус. – Как снял он бинты…

Стараясь заглянуть в открытую дверь, толпа образовала собой живой клин, острие которого, направленное в дверь трактира, составляли самые отчаянные смельчаки.

– Он стоит на пороге. Вдруг девушка как вскрикнет, он обернулся, а девушка бежать. Он за ней. Минутное дело – уж он идет обратно, в одной руке нож, в другой – краюха хлеба. Остановился и будто глядит. Вот только что. Он вошел в эту самую дверь. Говорят вам: головы у него совсем нет. Приди вы на минуточку раньше, вы бы сами…

В задних рядах произошло движение. Рассказчик замолчал и посторонился, давая дорогу небольшой процессии, которая с весьма воинственным видом направлялась к дому; во главе ее шел мистер Холл, очень красный, с решительным видом, далее мистер Бобби Джефферс, сельский констебль, и, наконец, мистер Уоджерс, из осторожности державшийся позади. Они были вооружены и получили приказ об аресте незнакомца.

Им наперебой сообщили последние новости, – один кричал одно, другой – совсем другое.

– С головой он там или без головы, – сказал мистер Джефферс, – а я получил приказ арестовать его, и приказ я выполню.

Мистер Холл поднялся на крыльцо, направился прямо к двери гостиной и распахнул ее.

– Констебль, – сказал он, – исполняйте свой долг.

Джефферс вошел первый, за ним Холл и последним – Уоджерс. В полумраке они разглядели безголовую фигуру с недоеденной коркой хлеба в одной руке и с куском сыра – в другой; руки были в перчатках.

– Вот он, – сказал Холл.

– Это еще что? – раздался сердитый возглас из пространства над воротником.

– Таких, как вы, я еще не видывал, сударь, – сказал Джефферс. – Но есть у вас голова, нет ли, в приказе сказано: «препроводить», а долг службы прежде всего…

– Не подходите! – крикнула фигура, отступая на шаг. В одну секунду он бросил хлеб и сыр на пол, и мистер Холл едва успел убрать нож со стола. Незнакомец снял с левой руки перчатку и ударил ею Джефферса по лицу. В следующий миг Джефферс, оборвав свои разъяснения относительно смысла приказа, схватил одной рукой кисть невидимой руки, а другой сдавил невидимое горло. Тут он получил здоровый пинок по ноге, заставивший его вскрикнуть, но добычи своей не выпустил. Холл через стол передал нож Уоджерсу, который действовал, так сказать, в качестве голкипера, а сам хотел помочь Джефферсу; тот вцепился в незнакомца. В яростной схватке противники наткнулись на стул, он с грохотом отлетел в сторону, и оба упали на пол.

– Хватайте его за ноги, – прошипел сквозь зубы Джефферс.

Мистер Холл, принявшийся выполнять это распоряжение, получил сильный удар в грудь и на минуту выбыл из строя, а мистер Уоджерс, видя, что безголовый незнакомец извернулся и начал одолевать Джефферса, попятился с ножом в руках к двери, где столкнулся с мистером Хакстерсом и сиддербриджским извозчиком, спешившим на выручку блюстителю закона и порядка. В это самое время с полки посыпались бутылки и комната наполнилась едкой вонью.

– Сдаюсь! – крикнул незнакомец, несмотря на то, что подмял под себя Джефферса. Он поднялся, тяжело дыша, – без головы и без рук, ибо во время борьбы он стянул и правую и левую перчатку. – Все равно ничего не выйдет, – сказал он, еле переводя дух.

В высшей степени странно было слышать голос, исходящий как бы из пустого пространства, но жители Сэссекса – вероятно, самые трезвые люди на свете. Джефферс также поднялся и вынул пару наручников. Но тут он остановился в полном недоумении.

– Вот так штука! – сказал он, смутно начиная сознавать несообразность всего происходящего. – Черт возьми! Похоже, что они без надобности.

Незнакомец провел пустым рукавом по пиджаку, и пуговицы, словно по волшебству, отстегнулись. Затем он сказал что-то о своих ногах и нагнулся. По-видимому, он трогал свои башмаки и носки.

– Постойте! – воскликнул вдруг Хакстерс. – Ведь это совсем не человек. Тут только пустая одежда. Посмотрите-ка! Можно заглянуть в воротник, и подкладку пиджака видно. Я могу просунуть руку…

С этими словами он протянул руку. Казалось, она наткнулась на что-то в воздухе, ибо он тотчас же с криком отдернул ее.

– Я бы вас попросил держать свои пальцы подальше от моих глаз! – раздались из воздуха слова, произнесенные взбешенным тоном. – Суть в том, что я весь тут – с головой, руками, ногами и всем прочим, но только я невидимка. Это чрезвычайно неудобно, но ничего не поделаешь. Однако это обстоятельство еще не дает права каждому дураку в Айпинге тыкать в меня руками.

Перед ним стоял, подбоченясь, костюм, весь расстегнутый и свободно висящий на невидимой опоре.

За это время с улицы вошли еще несколько мужчин, и в комнате стало тесно.

– Что? Невидимка? – сказал Хакстерс, не обращая внимания на оскорбительный тон незнакомца. – Этого не бывает.

– Это, может быть, странно, но ведь преступного тут ничего нет. На каком основании на меня набрасывается констебль?

– А, это совсем другое дело, – сказал Джефферс. – Правда, здесь темновато и видеть вас трудно, но у меня есть приказ о вашем аресте, и приказ по всей форме. Вы подлежите аресту не за то, что вы невидимка, а по подозрению в краже со взломом. Неподалеку отсюда был ограблен дом и исчезли деньги.

– Ну?

– Некоторые обстоятельства указывают…

– Вздор! Ерунда! – воскликнул Невидимка.

– Надеюсь, что так, сударь. Но я получил приказ…

– Хорошо, – сказал незнакомец, – я пойду с вами. Пойду. Но без наручников.

– Так полагается, – сказал Джефферс.

– Без наручников, – упорствовал незнакомец.

– Нет, извините, – сказал Джефферс.

Вдруг фигура села на пол, и, прежде чем кто-либо успел сообразить, что происходит, башмаки, брюки и носки были брошены под стол. Затем фигура вскочила и сбросила с себя пиджак.

– Стой, стой! – закричал Джефферс, вдруг сообразив, в чем дело. Он схватился за жилетку, та стала сопротивляться; затем оттуда выскочила рубашка, и в руках у Джефферса остался пустой жилет. – Держите его! – крикнул Джефферс. – Стоит ему только раздеться…

– Держи его! – закричали все и бросились на мелькавшую в воздухе белую рубашку – все, что осталось видимого от незнакомца.

Рукав рубашки нанес Холлу сильнейший удар по лицу, что пресекло его решительную атаку и толкнуло его назад, прямо на Тутсома, пономаря; в тот же миг рубашка приподнялась в воздухе и стала конвульсивно извиваться, как всякая рубашка, которую снимают через голову. Джефферс ухватился за рукав, но этим только помог снять ее. Что-то из воздуха ударило его в нижнюю челюсть; он тотчас выхватил свою дубинку и, размахнувшись изо всей мочи, огрел Тедди Хенфри прямо по макушке.

– Берегись! – кричали все, наугад нанося удары по воздуху. – Держите его! Заприте дверь! Не выпускайте его! Я что-то поймал! Вот он!

Началось настоящее вавилонское столпотворение. Тумаки, казалось, сыпались на всех сразу, и мудрый Сэнди Уоджерс, чья сообразительность обострилась благодаря сокрушительному удару, который расквасил ему нос, отворил дверь и первый выбежал на улицу. Все тотчас же последовали за ним, в дверях началась страшная давка. Удары продолжали сыпаться. У сектанта Фиппса оказался выбитым передний зуб, а у Хенфри надорвано ухо. Джефферс получил удар в подбородок и, обернувшись, ухватился за что-то невидимое, втиснувшееся во время свалки между ним и Хакстерсом. Он нащупал мускулистую грудь, и в ту же минуту весь клубок борющихся, разгоряченных людей выкатился в коридор.

– Поймал! – крикнул Джефферс задыхаясь. Не выпуская из рук своего невидимого врага, весь багровый, со вздувшимися венами, он кружил в толпе, расступавшейся перед этим странным поединком. Наконец, все скатились с крыльца на землю. Джефферс закричал придушенным голосом, все еще сжимая в объятиях что-то невидимое и энергично работая коленом, потом зашатался и упал навзничь, грохнувшись затылком о гравий. Только тогда он разжал пальцы.

Раздались крики: «Держи его!», «Невидимка!». Какой-то молодой человек, не из жителей Айпинга, – его имени так и не удалось установить, – подбежал, схватил что-то, но тут же выпустил из рук и упал на распростертое тело констебля. Посреди улицы вскрикнула едва не сбитая с ног женщина; собака, видимо, получившая пинок, завизжала и с воем кинулась во двор к Хакстерсу, и этим закончился побег Невидимки. С минуту толпа стояла изумленная и взволнованная, затем в панике бросилась врассыпную, словно опавшая листва, развеянная порывом ветра.