Трижды проклятый молот От Буквы

Вот так по-дружески побеседовали. В Табели о рангах вахтёры, лифтёры, охранники дверной дырки, по их мнению, разумеется, занимают невероятно высокую иерархию. Президент, министр обороны, вахтёры-лифтёры, остальные министры и прочие, усевшиеся на разные ступени социальной лестницы, и никак иначе.

Рассовали магические предметы по камере хранения. Всю магию, которую собирались сдать, – в специальный контейнер и отправились к стойкам сдачи ценного имущества. Чего тут только не сдавали! Клыки, кишки, травы, камни, груды потрёпанной брони, слитки металлов и даже дурно пахнущих жаб в клетках, но всё это с благодарностью принималось. Любая дрянь могла быть ценным ингредиентом в важном зелье или входить в состав вещи или сплава. Был и список особо нужных и оплачиваемых предметов. Можно было просто подойти к стойке кассы и отдать свою долю деньгами.

В нашей группе все постарались избавиться от как можно большего числа предметов, отдавая предпочтение продаже тяжёлых и недорогих. Можно было и продать, обменяв на местные деньги. Цену тут давали смешную, но зато стабильную, и брали всё, что принёс, не разбирая. Пространственный карман не резиновый, у кого кубометр, у кого полтора, а много ли рогов и шкур в него влезет?

После исполнения гражданского долга мы отправились в Красногород. Это то место, куда материализовало наших стариков, выдернутых с той далёкой войны. Обширная территория, на которой они уже построили целый комплекс зданий, была закрыта крепостной стеной, а рядом развернулось строительство промышленных пригородов. Они были защищены частоколом и системой колючей проволоки с минными полями. Вот только не спрашивайте, как они мины делают, но работают так, что пока кентавр в сгусток тумана превращается, его лошадиные ноги на сотню метров по сторонам разлететься успевают. Такой же город у немцев. Их тоже с той войны натаскало немало. Их город назвался Бисмарк. Был у них такой уважаемый человек. Чем он был такой уважаемый, сказать не могу, в школе по истории мы это быстро пробежали. Историю Древней Греции я лучше, если честно, знаю.

Зайдя в Красногород, мы направились к дому дяди Элларда. Радушный хозяин встретил нас на пороге:

– Заходите. Чего стоите? Эй, жена, тащи, чего есть пожрать, к нам детвора в гости пришла. – И мужчина в фуражке василькового цвета, галифе, блестящих кожаных чёрных сапогах и кобуре на поясе, в которую был всунут магический жезл, уселся за большой стол посередине комнаты. Сделал нам приглашающий жест.

Мы расселись вокруг. Мужчина был длинным тощим эльфом. Ему фуражку пришлось примять с двух сторон, чтобы она не мешала его торчащим ушам. Женой была маленькая, почти круглая гнома с внушительного размера формами. Она металась между кухней и столом, притащив невероятное количество домашней выпечки, пару видов блинов, оладьи, булки, плюшки, ватрушки, а в отдельную вазу из ажурного фарфора, по своим размерам больше напоминающую корыто, сгрузила покупные сушёные бублики, печенье и кучу конфет. Она присела на краю стола около мужа. Гнома была на две головы ниже супруга, её опухлое лицо слегка выглядывало из-за столешницы.

– Ну, рассказывайте и ешьте, – предложил нам радушный хозяин.

Эльф показал, чтобы мы ели. Почему-то у этой семьи была привычка – вначале мы должны что-нибудь пожевать, и только потом он говорил. Сразу говорить допускалось только в том случае, если что-то случилось очень-очень важное. Прошлый раз, когда я попытался начать рассказывать с порога, он спросил: «Кто-то умер? Орки напали? Нет? Тогда вначале поешьте, а потом начинайте рассказывать». После того, когда домовитые и гостеприимные хозяева убедились, что мы начали жевать, они приготовились слушать. Гнома поставила локти на стол и водрузила подбородок на кулаки, а хозяин раскурил трубку.

– Нам карта попала, случайно. Выпала из одного животного. Шкуры, когти, и вот что упало. – Я достал лист бумаги.

Такое ощущение, что это карту рисовали в детском саду, насмотревшись мультиков про пиратов. Две горы, несколько деревьев, кривая дорога, десятка два косолапых, ни на что не похожих животных и несколько человечков, нарисованных кружочками и палочками. Стрелочка, указывающая на крестик, и написано практически каллиграфическим почерком. Каждая буква выводилась завитушками и вензелями. Надпись гласила: «Проклятое серебро».

– Очень интересно. Странный металл, очень редкий и дорогой, – глянув на надписи, произнёс дядя Эллард.

О чём он говорил, мы знали. Этот редчайший металл получался только в местах больших захоронений или великих битв. Это должна быть эпическая битва с какими-нибудь древними существами, магами, обязательно некромантами и прочей дрянью. Самое главное, что карта начиналась полоской, изображавшей неровные треугольники, на которых росли перекошенные деревья, и было написано: «Тёмные горы, ущелье черного леса».

Это места, где твари через одну имеют значения: развитый, высокоразвитый, особо развитый, невероятно большой и прочее. Это те животные, к которым нам соваться точно не надо. Даже с обычным развитым или среднеразвитым вепрем целый рейд собираем. Так это кабан, если там развитые гуманоидные, какой-нибудь проклятый орк или семейство древних зачарованных огров, то нам там и делать совсем нечего, а проклятое серебро – редчайший ингредиент. Такие вещи тут нужны очень сильно, а самое главное, что через некоторое время шахты восстанавливались. Да, проходило немало времени, бывало, и сотня лет, но, найдя один раз, можно было бесконечно долго добывать эти ресурсы.

Как я уже говорил, существовали пункты сдачи добытого. 30% я обязан от всего, что добуду, отдавать в пользу государства за пользование капсулой. Но если я принесу что-то ещё, то там, в том мире, мне платили деньги. Здесь многие зарабатывали больше, чем могли найти работу в том, нашем мире. Редчайшие ингредиенты, лекарства, прочие вещи можно было переправить, но это стоило дорого, очень-очень-очень дорого, и разумеется, мне это было не под силу, но заработать денег вполне реально.

Эльф внимательно почитал карту, осмотрел её с обеих сторон, перевернул вверх ногами, посмотрел на просвет и даже обнюхал:

– Похоже на настоящую. Сами видели, как выпала, или купили, обменяли?

– Сами. Дядя Эллард, мы бы так уверены не были.

– Это, дети, правильно. С такими бумагами никогда нельзя быть уверенным. Пойдёмте к руководителю, я думаю, это надо нашим командирам показать, только вы пока никому про неё не рассказывайте, очень уж это специфический материал. Жил с проклятым серебром не находили очень давно, а те, которые существуют, – это там, далеко за Темными горами, и они все под контролем у некромантов. А ещё говорят, жилы есть у демонов, в подземном плане, но туда ещё никто не добирался.

Пока шли к зданию управления, я поинтересовался:

– Дядя Эллард, так никто ничего и не вспомнил?

– Нет. Похоже, сам мир защищает наши воспоминания. Никто не может ничего вспомнить. Я, дети, прекрасно помню, как меня гоняли в учебке, учили, между какими позвонками нож втыкать, чтобы караульный даже не пикнул, как поддерживать, чтобы не грохнулся, чтобы ни одна железяка на амуниции не звякнула. Прекрасно помню сержанта, который мне руку поправлял. У меня рост и там был высокий, и длинный я был. Если работать по человеку ниже тебя на голову, то это надо приловчиться. Всё помню, а вот номер части и как звали, вспомнить не могу. Точно знаю, что она моя жена, и имена прочитали над головой. Дурацкие они, не так нас звали. Это само сущее нас защищает, мы старые и просто живём, а вы, детки, сюда играться приходите, нам, старикам, на радость. Вы для нас все родные.

– А я читала, – начала Лариселла, – что НКВД устраивал репрессии.

Эльф заржал:

– Я тоже читал. Нам ваши книжки в этот мир диктовали, да и интересно узнать историю, что потом было. Мы такого слова и не знали. Про НКВД много всяких сказочек рассказывают. И то, что мы из пулеметов в спины штрафникам стреляли, и всякую прочую глупость. Пулемёты у нас были тяжелые, «максим» назывались, мы их по двое таскали, или вообще крупнокалиберные, станковые, тогда втроём с одним пулемётом управлялись. Один патроны тащит, а пулемёт другие двое. Мы атаки поддерживали. Знаешь, максим километра на два даже броневики пробивал, бывало. А без надзора нельзя. Помимо тех, кто на фронте струсил, или бежал, или из окружения вышел и под подозрение попал, туда все уголовники шли, которым по 20 лет тюрьмы давали. Они за год могли свой срок искупить, но если не следить, из армии в банду превратятся. Тех, кто обратно побежал или в атаку не пошёл, мы потом всегда могли наказать, а пулеметы нам нужны, чтобы фашистов давить. Сами за оружие брались, кто-нибудь из наших офицеров все время впереди шел. Мы всегда на первой линии были. У нас трусов не терпели и наказывали сразу.

Я остановился. Привязанному за лошадиное тело и со связанными руками на человеческом, кентавру на крупе кололи наколку. Витиеватый узор переходил с груди и плеч человеческого тела на конское. Обычной тушью и медицинской иголкой изображали красивые цветочки, пара розочек и миленький домик с трубой, весёлыми окошечками и дымком. Человекоконь страшно ругался, пытался вырваться, а мужчина неизвестной мне человекоподобной расы, с острыми ушами и коренастый, как гном, цыкал зубом и, сплевывая вбок, продолжал своё дело, злобно ухмыляясь.

– А нечего воровать, ты, скотина, какой раз к нам попал? Вот теперь и ходи с цветочками на заднице, воин великих степей, – приговаривал мастер татуажа.

Я спросил у эльфа:

– А что это он делает?

– Да этот кентавр уже третий раз к нам забредает, всё что-нибудь украсть норовит. Мы его уже какой раз ловим, предупреждали ведь, теперь мы ему наколку цветочками сделаем. Если выжигали клеймо, то после смерти, на возрождении, клеймо пропадает, а наколки, оказывается, этот мир принимает как украшение и сохраняет, а вывести их ох как сложно. Многие кентавры даже обходить наши поселения начали. Представляешь, какой позор потом вернуться, а у тебя цветочки на крупе. Нет мозгов с первого раза понять, вот теперь пусть ходит «красивый». – И крикнул кентавру: – Эй, пегий, как тебе украшения? – И обратился к мастеру, делающему татуху: – Валет, ему уже пора церковь с тремя куполами колоть, ну-ка, сколько ходок?

Мужчина заржал и показал кулак с большим оттопыренным пальцем – знак того, что идею понял и сделает всё как надо. Эльф в форме НКВД пожал плечами и улыбнулся:

– Приходится перевоспитывать. Прибьёшь, так они потом возрождаются у себя и опять приходят, а так десять раз думают, надо им оно или не надо, пусть лучше немцев грабят, хотя ганцы тоже что-то придумали.

В большом кабинете, куда нас привели, уже было немало народу. Усадили с краю стола, чтобы мы не мешали, но всё прекрасно слышали. Лист с картой получил в руки маг – парень деревенского вида, нос картошкой и камуфляж поверх пехотной формы. В точности как я себе представлял бойца разведроты, только у него был целый чемодан с магическими принадлежностями, на шее висело несколько амулетов и на поясе, в подсумках, вместо рожков к автомату склянки с эликсирами. Своё дело он знал. На обратной стороне карты засиял целый текст. Маг, закончив ворожить над листом бумаги, задумчиво почесал нос.

– Это писали какие-то сумасшедшие, – произнес он. – Они пишут, что в шахту может войти только отмеченный Богом воров и убийц, хотя если дословно переводить: «Отмеченная Богом воров и убийц». Где вы будете искать такую женщину? Даже Сонька Золотая Ручка была только воровкой, а тут нужна и воровка, и убийца сразу, ещё и заслужившая отметку Бога воров и убийц. Это невозможно. Этого не бывает вообще. Даже если есть такая тётка, то как вы с ней добазариваться собрались?

– Добазаримся. Не таких добазаривали, – спокойно ответил дядя Эллард, что-то записывая в своём блокноте.

– Товарищи, это ещё не всё, – продолжил маг. – Вы же понимаете где это находится? Если кто не понял, это и близко, и очень далеко. Это наша сторона Тёмных гор, и штурмовать их не надо, но и с нашей стороны такие твари, что нам потребуется огромное количество ресурсов, чтобы вооружиться и собрать целую армию.

– Это решаемый вопрос. Товарищ Шрам нам обещал всестороннюю поддержку и дополнительно до тысячи заключённых для технических работ, до полутора тысяч солдат-срочников для проведения войсковых операций. Думаю, мы и жульё можем под ружьё поставить в случае необходимости. У них сильно срок скашивают при действиях в военное время. Многие мне уже об этом прямо намекнули, – сказал, по-видимому, их начальник, носивший в петлицах звезду и аж четыре ромба.

Я сидел молча и охреневал. Вот это у старичья размах! Мы тут рейды в полсотни игроков собираем и считаем, что целую армию организовали, а они тут зеков и салабонов по головам, тысячам считают и думают, что это только помощь.

После обсуждения планов я робко, но нагло напомнил, что карту притащили именно мы.

– Разумеется, и наши юные следопыты должны принять участие в поисках этого месторождения, – подтвердил мне их главный начальник, обращаясь к магу. – Составьте рейд на поиски месторождения таким образом, чтобы нашим друзьям тоже досталась их доля приключений.

Мы уходили довольные, как тараканы. Нас берут в состав поисковой группы, ещё и подтвердили, что мы получим долю от добытого, но сразу оговорили, что проклятого серебра нам не дадут, а своё честно нажитое заберем деньгами или вещами.

Глава четвёртая. Шрам. Хороший волчонок

Этот мир был настоящим. Он был создан в точности как игровой, причём игровой тех давних времён, когда капсул виртуальной реальности ещё не было и люди понимали игры в полном погружении в рамках своего ограниченного знания. Полное погружение – это когда то, во что ты играешь, неотличимо от реальности. В современных играх никто не делал полосок, циферок. Да, был перед глазами компас, какие-то данные, но их было немного. Смысл игры с полным погружением – это именно полное погружение, а не тогда, когда бегает куча народа, а над ними сияют полоски, над каждой травинкой висят свойства. Это всегда была излишняя информация, от которой у игрока взрывалась голова, и совершенно не нужно было всё это запоминать и видеть. Эта информативность страшно раздражала, и даже новички, чуть-чуть поиграв с полосками, отключали их из своих интерфейсов. После этого полоски перестали делать совсем. Да, были цветные индикаторы, от красного до чёрного, как полоска жизни или какие-то свойства, но их наличие совсем не обязательно и даже больше вредило делу, чем помогало.

В этом мире была невероятная детализация, он был настоящим. Можно было разбирать вещи на молекулы, создавать всё, как в нашем мире. Железо ковалось, пока было раскалённым, и закаливалось в холодной воде. То же самое с химией, лекарствами и физическими свойствами предметов. В этом мире была и магия, но она давно была объяснена в нашем мире. Всё было очень просто, мы просто не дошли до этого уровня развития, и в нашем мире не хватало одной составляющей, некой энергии. В этом мире её было с избытком, поэтому маги меняли вещества на энергию, одни вещества на другие или одну энергию на другую, могли накапливать и поглощать, используя свойства организма, даруемые этим миром.

В этой вселенной можно было делать всё, как в нашем мире, и гораздо больше, чем в нашем, а вот куча полосок жизни, энергии, силы, висящее над головой имя были явно избыточными и придуманы каким-то сумасшедшим создателем. Хорошо хоть это не висело жирными цветными полосками, а проявлялось только тогда, когда присмотришься, немного скосив взгляд.

Самое главное, оттуда можно было таскать предметы. Большие предметы, как, например, корпус танка, перетащить было практически невозможно, а вот маленькие, размером с булавку, например хитро изогнутую пружинку из адамантия, которую выковали гномы в горниле огня черных драконов, можно. Это делалось так глубоко под землей, что подгорное королевство было, можно сказать, на вершине Эльбруса, по сравнению с теми пещерами, которые уходили в глубину. Стены пещер были раскалены от подземного жара, и закованные в цепи из мифрила драконы зло выпускали огненные струи, плавя божественный розовый металл адамантий. Потом эти маленькие, хитро вывернутые пружинки переправлялись в наш мир, для того чтобы стать катализаторами уже внутри маршевых двигателей космических линкоров. Ионизированная, высокоэнергетическая плазма сжигала всё, но требовала поддержки для горения, и только адамантий, тоненькая, маленькая пружинка, выдерживала этот жар. Всё просто, адамантий можно обработать или руками Бога, или в огне чёрного дракона. Деталь соблюдала все условности. Она была ничем неразрушимая, кроме огня чёрного дракона, а внутри реактора летающих ящеров не наблюдалось, поэтому тоненькая пружинка верой и правдой служила и совершенно не обращала внимания на плазму в несколько миллионов градусов.

В огромном кабинете, закрытом от всего мира, кипели страсти.

– Яков Семёнович, мне насрать, что там думают научники. – Парень с четырьмя шрамами на лице, два из которых переходили на шею и уходили куда-то за воротник наглаженной рубашки со строгим галстуком, хлопнул по столу ладонью. – Мне плевать, что там кто думает и что они там себе решили, мне нужны четыре каталитические спирали для предреакторных ионизаторов. Понимаете? Четыре спирали – это целый крейсер.

Яков неодобрительно посмотрел и встретил прямой взгляд парня. Он никогда не поощрял ни такого поведения, ни такого отношения к начальству и тем более таких разговоров, но в его службе всегда есть понятие «надо». Нельзя держать всех такими, как вот этот молодой человек, иначе команда превратится в стаю неуправляемых животных, но пару вот таких злых волчат, готовых идти наперекор всему и несмотря ни на что, держать надо. Он их держал именно немножко, вдали от основной команды, чтобы они случайно никого не задрали. Выдержав прямой взгляд подчиненного, спокойно отпил большой глоток из стакана чая. По давней традиции напиток подавали в красивом подстаканнике с большим витиеватым гербом. Немного подумал, вернее, сделал вид, что подумал, потому что паузу надо выдержать. Сравнивать его мозг с мозгами этих мальчишек нельзя. Он уже давно всё решил. Самым большим волчарой был он, но за долгие годы научился этого никому не показывать.

– Сколько вам нужно времени?