S-T-I-K-S. Всех, кого ты возьмёшь в плен

Я уже нёсся по коридорам. В местах, где работали гравитационные демпферы, бежал, а в разрушенных отёках перелетал между дырками в переборках и через люки шлюзовых камер.

– Искин, краткий отчёт о техническом состоянии. Команде готовить полный технический отчёт. Связь с флотом, – скомандовал я бортовой системе.

– Флота нет.

– Как нет? Мы совсем рядом. Корабли должны быть в прямой видимости. Если нет связи, дай оповещения лазером. Мигни бортовыми огнями, поверни приборы. Они нас должны видеть.

– Флота нет, – упрямо повторил искин.

– Да что такое, они тут все больные? – Я выругался, добавив несколько грубых выражений.

– Так точно, все больные, – сообщил мне через долю секунды искусственный интеллект.

– Да чтоб вас!

– Команда не опознана, – отрапортовал главный искин корабля, старавшийся мне помочь и не понявший, что от него хотят.

Думай, товарищ Илли. Теперь ты непилот-капитан целого линкора-призрака. Тебя всегда хвалили за идиотские поступки, приносящие удачу, поэтому в таких ситуациях все на тебя смотрят с надеждой.

Я двигался к обшивке. А Улдис молодец, настоящий боец. Вначале он заметил, что нелюди пропали и воевать больше не с кем, а потом пропажу звезды углядел. Я бы так не смог. Наверное, правильно, что в техники пошёл. Я бы вначале на пропавший флот и светило внимание обратил, а потом уже всё остальное. Всё-таки прав был мой учитель, понимал, когда отправил меня именно с железками возиться, а не в десант.

Едва мне удалось выбраться на обшивку, пользуясь магнитными башмаками, я заскользил по металлу. Это ещё одно изобретение Новых людей. Пауки имели много лап и легко бегали по броне. Удерживаясь одной парой, переставляли остальные. Люди могли только ходить и не могли бегать, теряя преимущество в скорости. Но на то и Новые люди, чтобы придумывать новые вещи, которые помогают убивать нелюдей.

Всё было просто. Два магнита не касались металла, а скользили по броне. Практически все корабли сделаны из сплавов, в состав которых входило железо или другие магнитные элементы. Магниты были мощные и цеплялись за любой участок. Даже на живых кораблях нелюдей находились довольно обширные места, где можно двигаться таким способом, и только там, где живая плоть многометровым слоем покрывала внешнюю часть корпуса, приходилось приспосабливаться. На кораблях Новых людей сверху всегда укладывали ровные тонкие стальные листы, по которым можно прекрасно двигаться подобным способом. На них мы всегда имели преимущество в скорости даже перед самыми быстрыми пауками и богомолами.

Улдис перестал отвечать и болтался на тросах. Я подтащил его к себе. Он странно отреагировал, пытаясь схватить меня руками и стуча головой в мой скафандр.

– Улдис! Что такое?

Я вырвался из хватающих меня рук и поволок командира штурмовиков к шлюзу. Небольшой десантный бот был прикован к обшивке. Бойцы часто использовали подобные кораблики, чтобы пополнить вооружение, немножко отдохнуть и всегда находиться с внешней стороны корабля, в любую секунду готовыми отразить нападение. Это было более опасно, чем сидеть под корпусом, но прикрытый зенитными системами кораблик, прилепленный к несокрушимому линкору, находился почти в полной безопасности. Зато время реакции на высадившихся нелюдей минимальное.

Шлюз был совсем крохотной комнатой, буквально в несколько метров площадью. Дверь закрылась, помещение наполнилось воздухом. Боец по-прежнему не отвечал, издавая мычащие звуки, и пытался стукнуть головой мне в руки и ноги. Используя инструмент, я открыл забрало шлема.

– Твою мать! Вашу мать! Ты что?

Штурмовик откусил себе язык, губы и, насколько мог, отгрыз и съел щёки. Безумный взгляд впился в меня. Я попытался тронуть лицо перчаткой скафа, и командир штурмовиков, не раздумывая, вцепился в бронированный палец. Хрустнули зубы, кровь потекла ещё сильнее, чем раньше. Не найдя плоти в пластике, боец жадно глотал вытекающую из раздробленной десны жидкость, перемешанную со слюной.

– «Топор палача», меддрон сюда, – обратился я к искину. – Ты меня слышишь?

– Приказ понятен. Расчётное время две с половиной минуты, – ответил искин.

– «Топор палача», отчёт по всем скафандрам.

Эта функция была доступна старшим офицерам. Помимо внутренних, к которым нельзя дотянуться извне, всегда имелся крохотный модуль, лишь отвечавший на запросы и никогда ничего не делавший. Через него можно было только узнать, но не приказать, перехватив управление, вколоть яд или снотворное, обездвижить или отключить систему жизнеобеспечения воина. А вот понять, что происходит внутри скафандра, было можно.

Через мгновение пришёл отчёт. Я давно отучился вздрагивать, когда ко мне на палубу возвращались на автопилоте корабли, в которых вместо кабин с людьми было сплошное месиво. Мне приходилось видеть и гораздо худшие моменты и не раз браться за оружие, убивая десант высадившиеся богомолов или пауков внутри корабля. Но здесь я вздрогнул. Я смотрел на огромный список, и напротив каждого имени стоял значок «Болен».

Было всего несколько десятков имён, напротив которых виднелся значок контроля запроса. Это означало, что боец находится в сознательном состоянии, но почти все имена были отмечены значками отсутствия ответа на контроль-запрос, и стояли пометки повреждений. Сказать точно, что происходит с человеком, не всегда было возможно, но в основном стояли пометки либо «не опознан», либо о повреждениях полости рта и головы. Очень редко встречались травмы других частей тела. Эти люди по большей части находились в капсулах восстановления или в жилом комплексе.

Я давно понял, что происходит нечто совсем нехорошее. Открыл блок ручной коммуникации на скафандре Улдиса и запустил функцию принудительного усыпления и перевода тела в искусственную кому. Запустил программу регенерации. Моё новое звание непилот-капитана позволяло это сделать. Пользуясь правами старшего офицера, можно было отдавать приказы скафандру. Это нельзя делать дистанционно, но если старший офицер брал управление скафандром в свои руки, то тогда тот выполнял уже мои команды. Сейчас надо просто остановить бойца, чтобы он не съел сам себя и не истёк кровью. Медмодуль заработал. На всякий случай я закрепил штурмовика в захватах и вышел на броню.

Звезды не было, флота не было, нелюдей не было. Зато имелись небольшие корабли неизвестных мне модификаций. Они просто болтались в космосе, не воевали, никуда не летели, а с двух сторон были планеты, вращающиеся вокруг своей оси, висящие в космосе сами по себе, без звезды. «Топор палача» висел среди этих никуда не двигающихся кораблей со своим разодранным корпусом, искорёженными разгонными шахтами, а теперь ещё и с почти полностью мёртвым экипажем. Но я Новый человек и, пока не умер, должен жить и убивать нелюдей.

Я пытался понять, что происходит. Сверялся с данными чудом уцелевших систем наведения, собирал информацию об оставшихся в живых бойцах, пытался понять, где они находятся, и связаться с оставшимися в сознании. Картина была не очень радостная.

Весь мой экипаж – чуть больше ста пятидесяти человек из всего гигантского линкора, которые не потеряли разум и ответили на запрос-контроль. Они были разбросаны по разным отсекам, разделенные пожарами, высадившимися десантами нелюдей, мечущимися по палубам штурмовыми богомолами, жуками и шустрыми длинноногими пауками. А ещё были блокированные аварийные переборки, за которыми плескалась жидкость из активных зон разрушенных реакторов на расщепляющих материалах, заваленные искажёнными грудами металла разгерметизированные ангары.

Собрать людей на находящемся в подобном состоянии линкоре-призраке даже в спокойной обстановке было задачей непростой, а между тем внутри корабля продолжал идти бой. Больше ста километров месива из металла, огня и врагов.

А ещё одномоментно потеряли разум несколько тысяч членов экипажа, превратившись в жрущих собственные языки сумасшедших. Полтора человека на километр корпуса. Как на дальних колониях, обживающих кислородные планеты, покрытые ледяными пустынями.

– Кто из штурмовиков меня слышит? – спросил я на общем канале.

– Альбинос на связи, товарищ непилот-капитан. Вторая мастер-штурмовая группа.

– Один?

– Да. Из тех, кто не заболел – один.

– Специализация, снаряжение?

– Плевать! Три виброножа. Я всё могу. Снаряги и БК на двадцатерых, два лёгких дрона – новые и один штурмовой мех, фронтальный, почти не битый.

Ого! Похоже, в череде суеты сегодняшнего дня начинаются маленькие везения. У парня награды, целых три виброножа. Эти знаки дают ещё реже, чем мою звезду и каплю, и это высшая награда, которую может получить штурмовик, а у него их три. Боец прошёл через что-то такое и не по одному разу. О мастер-группах я слышал, у штурмовиков там всё сложно, но в любом случае повоевать ему пришлось, а это очень хорошо.

– Поступаешь в распоряжение Ирмы. Я сбросил на коммуникатор координаты. Мне всё равно, что вы там будете делать. Используйте все возможные средства. Корабль кишит нелюдями. Далеко не уходите. Чистить всё только около второй и верхней ремонтной палубы.

– Есть, товарищ непилот-капитан! – коротко ответил боец с позывным Альбинос.

Опыта у него наверняка больше, чем у моей воительницы, и в звании он постарше, но вопросов не задаёт. Хороший знак. Потом решу, кто кем и где будет командовать, а нам сейчас надо навести порядок хотя бы вокруг нашего блока.

Если Альбинос не возражал, то Ирма пыталась что-то бурчать про необходимость остаться около меня и охранять непилот-капитана. Пришлось рыкнуть, и мой личный телохранитель убежал на подмогу бойцу – чистить палубы от нелюдей. Радовало, что Ирма тоже не потеряла разум. За неё я сильно переживал и очень обрадовался, когда пришёл её ответ.

На ремонтной палубе, куда я вернулся, из двух сотен человек техников, безлошадных пилотов и прочих, кто находился в моей бывшей зоне ответственности, осталось всего пять человек, которые не потеряли разум. Хорошо, хоть мехи и дроны не болели. Боевых механических бойцов распределил охранять периметр, отдав им команды, и отправил пастись в автономном режиме.

Первым моим приказом по линкору было находить товарищей, потерявших сознание, и отключать скафандры, переводя в режим принудительного усыпления. Сейчас главное, чтобы они сами себя не сожрали, а потом будем думать дальше, раз всё так быстро меняется. Не уверен, что поможет, но это самое лучшее, что я придумал. Всех оставшихся в сознании бойцов я своим приказом назначил заместителями непилот-капитана, чтобы хватило полномочий переводить скафандры в ручной режим управления, а искину передавать мой приказ по кораблю постоянно. Далеко ещё не все бойцы из тех, кто не впал в безумие, вышли на связь.

Последующие два часа мы искали и усыпляли товарищей. Не все впадали в неспешность, как Улдис. Некоторые активно перемещались и вели себя крайне агрессивно.

Неожиданно искин вывел сообщение о том, что все системы реактора на расщепляющихся материалах восстановлены. Это того, который был расположен около моей ремонтной палубы? Проверил. Да, тот самый, что Ирма затопила. Затем искин сообщил, что внутри реакторного блока высадился десант пауков. Этого не могло быть! Бесстрастная железяка даже не понимала, что она сообщает. Этот реактор Ирма заварила и залила жидкостью из активной зоны, утопив десант.

– Может, кто-то из богомолов остался на корпусе? Какие пауки? – проговорил я свои мысли вслух, но искин принял это за голосовую команду, и в наушниках раздался ответ:

– Пауки. Шесть штурмовых групп, тяжёлого вооружения нет. Информация подтверждена внутренними датчиками.

Какие внутренние датчики, если там всё залито радиоактивной жижей из подорванного энергоблока? Искин упрямо повторил сообщение. Я знал, что там ничего не может быть, а теперь каким-то чудом реакторный отсек снова стал целым? То, что сейчас происходило, было вне моего понимания, но упрямая железяка умела выдавать только факты и, к сожалению, ошибалась очень редко.

Я связался с моей новой боевой группой, перекинув доклад искина Ирме.