Черная банда. Серия «Мир детектива»

Она засмеялась и потянула его в холл.

– Совершенно естественную, уверяю вас, – ответила она, говоря так, чтобы гости могли слышать. – Должно быть, в Уилтшир Тауэрс вы познакомились с моей невесткой. Мой муж в то время был не очень здоров, и мне пришлось отказаться от приглашения герцогини. – Говоря это, она протягивала ему чашку чая. – Но, конечно, я хорошо знаю вашего двоюродного брата, лорда Стейвли. Значит, мы все-таки знакомы друг с другом, не так ли?

– С вашей стороны мило так выразиться, леди Мэнтон, – ответил Драммонд со своей заразительной улыбкой. – В то же время я чувствую себя немного незваным гостем – а то! Что-то вроде случая, когда дураки ковыляют туда, куда ангелы боятся ступить[9 - Драммонд неточно цитирует очень известное выражение из стихотворения знаменитого поэта Александра Поупа (1688 – 1744) «Fools rush in where angels fear to tread».].

– Несколько неудачная цитата, – осуждающе заметил елейный мужчина с бакенбардами.

– Вас тоже зацепило, да, старая пташка? – прогремел Хью, ставя на стол свою пустую чашку.

– Я намекал на вторую часть цитаты[10 - Гость имеет в виду, что ангелы не «побоялись ступить», т.е. все приличные люди собрались, а теперь являются нежеланные «дураки».], – едко ответил тот, но вмешалась леди Мэнтон.

– Конечно, мистер Драммонд, мы с мужем настаиваем на том, чтобы вы оставались с нами до тех пор, пока не завершите свои дела в Шеффилде.

– Чрезвычайно любезно с вашей стороны, леди Мэнтон, – ответил Хью.

– Как вы думаете, много времени займут ваши дела?

– Три или четыре дня. Может быть, чуть больше.– Говоря это, он довольно небрежно взглянул на Лэттера. В течение нескольких минут этот достойный столп парламента смотрел на него, озадаченно нахмурившись; теперь, узнав визитера, он слегка вздрогнул. Это был тот огромный человек, который накануне днем храпел в кабинете сэра Брайана Джонстона.

Очевидно, он связан с полицией, подумал мистер Лэттер, и, окинув взглядом огромные размеры Драммонда, почувствовал себя гораздо увереннее. Приятно осознавать, что в случае драки в комнате присутствует такой человек: он мысленно поздравил сэра Брайана с удачным выбором. Незнакомец выглядел достаточно крупным, чтобы справиться даже с чудовищным черным призраком, мысль о котором до сих пор вызывала дрожь в его позвоночнике.

Драммонд продолжал смотреть на него, но в его глазах не было и следа узнавания. Очевидно, они должны были встретиться в гостях как незнакомые люди; тоже правильно, некоторые из гостей сами могли быть членами этой мерзкой банды.

– Это зависит от обстоятельств, не зависящих от меня, – говорил Драммонд. – Но если вы сможете потерпеть меня несколько дней…

– Сколько вам угодно, мистер Драммонд, – ответила леди Мэнтон. – А теперь позвольте мне представить вас моим гостям.

* * * * *

Только перед самым обедом мистеру Лэттеру представилась возможность поговорить с Драммондом наедине. Они встретились в холле, и какое-то мгновение в пределах слышимости никого не было.

– Вчера я видел вас в кабинете сэра Брайана Джонстона, – хрипло сказал член парламента. – Вы связаны с полицией?

– Интимно, – ответил Хью. – Даже сейчас, мистер Лэттер, вы полностью окружены преданными людьми, которые наблюдают за вами и охраняют вас.

Довольная улыбка расплылась по лицу собеседника, хотя лицо Драммонда оставалось абсолютно бесстрастным.

– А как вы сюда попали, мистер Драммонд?

– На машине, – серьезно ответил Хью.

– Я имею в виду на прием, – чопорно пояснил мистер Лэттер.

– А! – Хью напустил загадочный вид. – Это касается только нас с вами, мистер Лэттер.

– Вполне, вполне. Я – само благоразумие.

– Еще два часа назад я полагал, что я – самый большой лжец в мире, но теперь знаю, что это не так. Наша хозяйка побила меня по всем статьям.

– О чем, черт возьми, вы говорите? – изумленно воскликнул Лэттер.

– Есть колеса внутри колес[11 - Английская идиома, означающая «всё очень сложно, есть скрытые факторы».], мистер Лэттер, – продолжал Хью с еще более таинственным видом. – Нас окружает сеть интриг. Но не бойтесь. Мне приказано никуда не отходить от вас.

– Боже милостивый, мистер Драммонд, вы хотите сказать…?

– Я ничего не хотел сказать. Намекну только одно. – Он положил внушительную ладонь на руку Лэттера. – Будьте очень осторожны, разговаривая с тем человеком с бакенбардами и лицом, как у овцы.

И пораженный член парламента, подозрительно уставившись на достойного шеффилдского магната и столпа нонконформистской церкви, который только что спустился по лестнице со своей хозяйкой, не успел заметить внезапную странную дрожь в плечах отвернувшегося Драммонда.

* * * * *

Мистер Чарлз Лэттер даже в лучшие времена не являлся приятным образчиком человечества, а в тот вечер он еще и не был в наилучшей форме. Он был напуган до глубины своей гнилой душонки, а когда прирожденный трус напуган, результат не из приятных. Его усилия поддерживать разговор за ужином пристыдили бы десятилетнего мальчика, и хотя он сделал одну или две слабых попытки взять себя в руки, это не принесло пользы. Как он ни старался, мысли продолжали вертеться вокруг его собственного положения. Снова и снова Лэттер взвешивал все обстоятельства дела, пока у него не закружилась голова. Он попытался составить мысленный баланс, где активы были представлены его собственной личной безопасностью, но мешал один неизвестный фактор, от которого многое зависело, – реальные возможности этой таинственной банды.

Еще в поезде по дороге сюда он решил максимально сократить свой визит. Он выполнит то, что ему велено сделать, а затем, положив в карман свою тысячу, покинет страну на несколько месяцев. К тому времени полиция наверняка уладит все дела. И ему очень повезло. Оказалось несложно найти этого человека, Делморлика, и как только он был найден, другое, более серьезное дело тоже оказалось легким. Делморлик все организовал и привел с собой еще троих мужчин на встречу с ним в отдельной комнате одной из небольших гостиниц.

Как и во всех схемах графа, каждая деталь была безупречно продумана, и раз или два его чтение прерывали восклицания изумления. Все возможные варианты развития событий были предусмотрены, и к тому времени, когда он закончил читать, глаза Делморлика горели энтузиазмом фанатика, а копна растрепанных волос казалась еще растрепаннее.

– Великолепно, – воскликнул он, вставая и подходя к окну. – Еще один гвоздь в крышку гроба Капитала. И, клянусь небом, очень большой!

Он с мрачным видом разглядывал улицу внизу. Рядом с ним стоял один из его людей. Через некоторое время Лэттер присоединился к ним и тоже бросил взгляд вниз, на улицу, где маленькие группки людей бездельничали у дверей домов, засунув руки в карманы, с апатией отчаяния на лицах. Среди них тут и там виднелись несколько женщин, но не слышалось ни смеха, ни шуток – только угрюмость утраченной надежды. Надежда на работу и изобилие умерла; им нечего было делать – они были всего лишь единицами огромной армии безработных. Иногда некий человек, лучше одетый и более состоятельный, чем остальные, отделялся от одной группы и переходил в другую, где долго и серьезно говорил с людьми. И его слушатели энергично кивали головами или смущенно смеялись, когда он проходил мимо.

Несколько мгновений Делморлик молча наблюдал за происходящим. Затем с серьезностью в голосе обратился к Лэттеру.

– Мы победим, мистер Лэттер, говорю вам. Это, – он указал тонким пальцем на мужчину на улице, – происходит по всей Англии, Шотландии и Ирландии. А дураки в Лондоне болтают об экономических законах и инфляции. Какое значение имеют абстрактные материи для этих людей? Они хотят еды.

Политик взглянул на Делморлика и обнаружил, что второй мужчина уперся в него серьезным взглядом. Сперва он едва обратил на это внимание – ему слишком не терпелось уйти; теперь, сидя за обедом, он, как ни странно, обнаружил, что именно лицо того человека, казалось, произвело на него наибольшее впечатление. Недавно прибывший в город, так представил его Делморлик, но горячий сторонник свободы и анархии.

Он отпустил какое-то неопределенное замечание своему соседу и снова погрузился в угрюмое молчание. Пока все идет хорошо: дело сделано, он может уехать хоть завтра. И уехал бы в тот же день, если бы не отправил свой багаж в Дрейтон хаус, так что это выглядело бы странно. Но он уже договорился, чтобы на следующее утро ему послали телеграмму из Лондона, ну а ночь… Ну, тут Драммонд и полиция. Определенно, по очкам он оказался в выигрышной позиции – довольно удобной позиции. Если бы не этот неизвестный фактор… И все же Драммонд рядом; единственная проблема заключалась в том, что он никак не мог толком разобраться, что это за человек. Что, черт возьми, он имел в виду своими странными словами перед обедом? Он взглянул на него через стол: тот ел соленый миндаль и заигрывал с хозяйкой.

«Дурак, – размышлял мистер Лэттер, – но дурак сильный. Если будет необходимо, он проглотит все, что я ему скажу.»

И вот, к концу ужина, возможно, благодаря превосходному марочному портвейну хозяина, мистер Чарлз Лэттер более или менее утихомирил свои страхи. Конечно, в доме он в безопасности, и ничто не заставило бы его выйти наружу до отправления на станцию на следующее утро. Ни одна мысль об отвратительном преступлении, которое он планировал сегодня днем, не нарушала его невозмутимости; как уже было сказано, он не был приятным образчиком человечества.

Чарлз Лэттер был скорее ненравственным, чем безнравственным: прирожденный трус с сильным пристрастием к заспинным интригам, он отличался законченным и полным эгоизмом. Честолюбивый, жаждущий власти, хоть и способный во многих отношениях, все же ему не хватало существенного фактора – способности работать для достижения целей. Он ненавидел работу и хотел легких результатов. А добиться стойких результатов непросто, как постепенно обнаружил мистер Лэттер. Способность произносить яркие речи, прикрытые налетом интеллекта, является несомненным достоинством, но это достоинство, ценность которого тщательно оценивается значимыми людьми. Прошло время, и наступил эпохальный день, когда значимость факта, что он снова избран в Парламент, канула в прошлое, и мистер Лэттер осознал себя тем, кем был, – ничтожеством. Осознание этого было как желчь и полынь в душе. Подобное осознание приходит ко многим мужчинам и ведет их разными путями. Некоторые смиряются, некоторые предпринимают новые и более тщетные усилия; некоторые видят в этом смешную сторону, а некоторые – нет. Мистер Лэттер стал злобным. А злобный трус – это мерзко.

Как раз в то время он познакомился с графом Задовой. Это произошло за ужином в доме друга; после того, как дамы ушли, он обнаружил, что сидит рядом с горбуном со странным, пронзительным взглядом. Он не сознавал, что сказал очень много, и был бы поражен, если бы ему сказали, что в течение десяти минут этот очаровательный иностранец прочитал его неприятный маленький ум, как книгу, и пришел к определенному и вполне конкретному решению. На самом деле, оглядываясь назад на последние несколько месяцев, мистер Лэттер пребывал в недоумении относительно того, как все дошло до нынешнего состояния. Если бы, когда он баллотировался в парламент, выставляя напоказ все старые избитые формулы, ему сказали, что в течение двух лет он будет тайно заниматься бурной коммунистической деятельностью, он бы презрительно рассмеялся. Анархия, тоже: неприятное слово, но единственное, которое подходило к взрыву бомбы в Мэнчестере, который он сам организовал. Иногда по ночам он просыпался и лежал, обливаясь потом, вспоминая этот эпизод…

И постепенно становилось все хуже и хуже. Мало-помалу очаровательный граф Задова, поняв, что мистер Лэттер обладает способностями, которые можно использовать с выгодой, перестал быть очаровательным. В том, чтобы иметь члена парламента в качестве главного сотрудника по связям, было много преимуществ.

Первая небольшая ошибка произошла, когда он подписал квитанцию за деньги, выплаченные ему за выступление на революционном митинге в Южном Уэльсе во время забастовки угольщиков. И в квитанции указывалась оказанная услуга. Неприятный документ, учитывая тот факт, что его главными сторонниками в его избирательном округе были владельцы угля. После этого спуск был быстрым. Не то чтобы даже сейчас мистер Лэттер испытывал какие-то угрызения совести: все, что он испытывал, – периодические приступы страха, что его могут разоблачить. Он бегал с зайцем и охотился с собаками[12 - Английская идиома, означающая «двурушничать, играть за обе стороны».] с удвоенной силой, и от этого временами его трусливая маленькая душа заболевала. А потом, как страшный гром среди ясного неба, пришло письмо с предупреждением от Черной банды.

В любом случае, размышлял он, ложась в постель той ночью и выключая свет, полиция ничего не знает о его двойной жизни. Они окружили его со всех сторон, а в доме этот глупый увалень… На мгновение его сердце перестало биться: это воображение разыгралось или в ногах кровати стоит мужская фигура?

По лбу заструился пот; он попытался заговорить, затем сел в постели, трясущимися руками теребя воротник пижамы. Фигура по-прежнему стояла неподвижно; теперь он мог поклясться, что там кто-то есть – на фоне тусклого света окна виднелись очертания фигуры. Он со страхом потянулся к выключателю, немного повозился, и со щелчком зажегся свет. Внезапный крик страха замер, наполовину сдавленный в горле; вместо ужаса его охватил яростный гнев. Оперевшись об изножье кровати и разглядывая его с заботливым интересом, перед ним в вялой позе стоял Хью Драммонд.

– Все заправлено и удобно, старая фасолина, – весело воскликнул Драммонд. – Постельные носки охватывают ноги, и все такое прочее?

– Как вы смеете, – пролепетал Лэттер, – как вы смеете вот так входить в мою комнату…