Киндеркрадец

Тушина Оксана Валерьевна, первый зампрокурора, сидела, растекаясь объемными телесами по эргономическому креслу. Её наманикюренные ногти нетерпеливо стучали по лаковому покрытию стола. Игорь зашел без стука и приземлился на стул для посетителей.

– Вызывали, Оксана Валерьевна?

– Вызывала, Игоряш, вызывала, – пропела Туша, стараясь незаметно смести со стола многочисленные фантики от конфет в урну, – Ты бледный какой-то, у тебя, сахар, наверное, низкий. Зефирку хочешь? Со вкусом крем-брюле?

Короткие пальцы протянули похожее на бежевый гриб лакомство к самому лицу Игоря, и того чуть не стошнило – карамельный запах напомнил о высушенном детском трупике.

– Нет, спасибо. Вы что-то хотели?

– Хотела, чтобы ты работать, наконец, начал, – игривый тон исчез вместе с зефиром, сменившись тоскливым и казенным, – Я тебе серию ещё в январе поручила, а результатов никаких, ни одной зацепки. Мне из Генпрокуратуры каждый день на мозги капают, телефон разрывается!

– Оксана Валерьевна, обсуждали же не раз. Действуем согласно плану, работаем…

– Вижу я, как вы работаете. Не обижайся, Гарик, но если так и дальше пойдет – Управление начнет рубить головы, и я свою не подставлю, – последние слова были произнесены невнятно: Туша погрузила зефир в свой огромный жабий рот, попутно измазав лакомство губной помадой, – Вот тебе, старлей, царский подгон, смотри, не облажайся. Я почитала – там дело верное. Тебе только раскрутить надо, понимаешь? Сама ради тебя, дурака, в ПНД районный ездила, главврача коньяком поить. Смотри, не упусти!

Из-под вороха бумаг была извлечена серая пухлая папка.

– Он со стационара как раз года два назад слез, – вещала Туша, пока следователь листал замызганные страницы, исписанные убористым, нетипичным для врачей почерком, – Его на лечение еще при Ельцине отправили.

– Как же мы пропустили? Запрашивали ведь, и по Москве, и по области! Как он прошмыгнул?

– А то ты не знаешь, как это бывает? Перевели в последний момент куда-то под Зеленоград, в дом инвалидов, а оттуда его сестра забрала.

– И где он теперь?

– Живет по прописке, на иждивении. Звёздный бульвар, дом десять.

– Звездак? Это же…

– Да. Все жертвы пропадали в этом районе. Так что бери оперов – и на обыск.

– А постановление? – следователь уже вскочил со стула, прижимая папку к груди – сквозь пелену нервного истощения проклюнулся дремавший доселе инстинкт ищейки.

– Постфактум получим, проводи неотложный.

– Тогда я…

– Иди уж.

Игорь с лихорадочно горящими глазами выскочил из кабинета.

***

Уже в машине, Вика, наконец, смогла ознакомиться с личным делом бывшего пациента психиатрической клиники, Анатолия Головина, пятьдесят девятого года рождения.

– Рос в сиротском приюте, осужден по сто двадцать пятой УК РСФСР, при отягчающих обстоятельствах, признан невменяемым Останкинским районным судом в девяносто втором и помещен на принудительное лечение, – монотонно зачитывала материалы девушка, пока Игорь играл на дороге в «шашечки», следуя за ментовским «Уазиком».