Чужие ошибки или рассказы неудачников

Он-то первый и спросил меня: «Где Коля?», то есть, где папа – в доме или на огороде.

Я сказал, что папы нет, еще не приходил.

И тогда незнакомцы стали говорить дяде Мише: «Может быть, он вообще не придет. Как ты думаешь? Может быть, он сейчас мчится в неизвестном направлении подальше отсюда. У нас именно такое предчувствие».

Дядя Миша ответил: «Чепуха! Коля не из таких людей. Он придет что бы ни случилось. Здесь же его сынишка. Вы же с Колей сегодня разговаривали. Ведь он вам все объяснил: в обед, с двух до трех часов, он был дома, кормил сына. Это твердое алиби, ребята. Каждый день в обед Коля здесь, в кухне, варит, жарит и на стол подает. Вы об этом у его сына спросите».

Незнакомцы так и сделали – спросили меня: «Твой отец был сегодня дома в середине дня? В котором часу? Когда пришел, когда ушел?

Припомни как можно точнее».

Но я вспомнил не об этом, а о своей обиде. Мне захотелось насолить папе, навредить ему, отомстить. И я взял и сказал: «Он сегодня на обед не приходил. Я сам себе готовил – жарил фарш, варил макароны. Не было его сегодня!»

Незнакомцы переглянулись раскраснелись задергались и стали громко говорить дяде Мише и друг другу: «Ах вон как! Видал? Слыхал? Надул! Обманул, сволочь! Все ясно! Ну, гадина!..»

Дядя Коля тоже закричал: «Не может быть! Ты что-то путаешь парень! Ну-ка, скажи правду: приходил твой отец на обед? Ведь он всегда приходит, что бы ни случилось!»

Я отрезал: «Не был, не был! Всегда приходит, а сегодня – нет!»

Незнакомцы сжали кулаки и выбежали со двора на улицу. Сели в машину и поехали. Дядя Миша покачал головой и пошел домой. Завел мотоцикл и тоже куда-то уехал.

Ужинать мне пришлось одному, и ночевать тоже. Потому что папа домой не пришел, даже под утро. Утром явился дядя Миша и сказал, что папа в больнице. Его избили братья С., те, что приходили вечером. Старший из братьев набросился на отца, повалил его на землю и стал бить ногами. Младший тоже приложился.

Дядя Миша был подавлен. Он хотел мне что-то сказать, но не решался, и так и ушел, ни произнеся больше ни слова.

Потом пришла его жена, тетя Люба, забрала меня в их дом. Сказала, что я поживу здесь, пока папа не вернется из больницы. Тем же вечером мне сказали, что папа ослеп.

Его так сильно избили братья С., что он перестал видеть. Вот ведь какое случилось несчастье!

Теперь, спустя много лет, мне известна каждая мелочь в этой печальной истории. У этих братьев С. прямо из дома, из сундука, украли деньги, предназначенные для покупки мотоцикла с коляской. Братья копили на мотоцикл, а вор забрался в дом и унес все до копейки. Пропажа, однако, обнаружилась быстро. Но братья кинулись не в милицию, а к бригадиру ремонтно-строительной бригады. Прибежали к нему и спрашивают: «Говори, кто у тебя из уголовников работаем и кто отсутствовал с двух часов дня до половины четвертого – именно в это время нас и обчистили».

Братья жили на окраине поселка, их дом был самый крайний по улице, а бригада работала как раз неподалеку.

Бригадир сказал, что в коллективе работников есть один человек, который три раза побывал в тюрьме. Братья бросились его искать, нашли, а тот отвечает: «Ничего не знаю. К вашему дому не приближался. Зачем он мне нужен? И почему вы только меня подозреваете? Здесь, в бригаде, деньги всем нужны, здесь люди только ради денег и находятся. Другого интереса ни у кого нету. Вот, к примеру, инженер Николай – он разбил чужую машину и выплачивает ущерб, ему деньги нужны до смерти. Спросите у него, где он был, а от меня отстаньте».

Братья расспросили моего папу, и он, конечно, рассказал, что с двух до трех часов дня кормил меня обедом.

В бригаде только трое работников отправлялись обедать домой, остальные обедали в столовой. Братья расспросили всех, кто обедал дома. У каждого имелись свидетели. Этих свидетелей братья тоже как следует расспросили.

Я должен был стать свидетелем моего отца.

И когда братья пришли в наш дом, я должен был сказать правду, описать все, как было.

Но я был обиженным десятилетним мальчиком и на зло моему папе солгал.

Папу обвинили в краже денег, сильно избили, и он ослеп. Спустя полгода зрение восстановилось но лишь частично. Папа стал инвалидом. Из-за этого он был вынужден оставить работу на заводе, и в дальнейшем занимался лишь низкооплачиваемым трудом. Работал почтальоном, курьером. Ушел из жизни всего в пятьдесят пять лет…

Братьев С. арестовала судили и отправили в тюрьму. А украденные деньги нашлись у того самого человека, который три раза бывал в тюрьме. За ним устроили слежку, выследила где он прячет украденное, и схватили.

Папа меня ни в чем не винил. Это был славный человек. Честный и выдержанный. Может быть, он когда-то в жизни совершил что-то нехорошее и потому теперь пострадал, но я ни о чем подобном никогда не слышал. От папы я видел только хорошее. Он запомнился мне решительно положительным человеком.

Наша жизнь сильно изменилась. Мы узнали, что такое постоянная нехватка денег и жесткая экономия. Ведь папа зарабатывал теперь мало. И мы стали жить бедно.

А я с тех пор живу с чувством вины… И еще во мне остался страх. Страх из-за личной обиды сказать неправду и навредить этой неправдой остался у меня до сих пор.

Из-за чувства вины моя жизнь протекает безрадостно. Я не могу веселиться. Когда мне хочется улыбаться, я вдруг вспоминаю моего несчастного отца, ставшего по моей вине инвалидом, и делаюсь мрачным.

Даже в праздники мне плохо. Я вздыхаю. Я в вечном унынии… Люди думают, что я болен или у меня постоянное горе.

Не таите обид, и назло кому-либо не лгите, особенно близким. Боже вас упаси!»

Олег Вос-ков, 1967 года рождения: «Я слушался отца, мать, бабушку и сестру, делал домашнюю работу, из школы приносил «четверки» и «пятерки», хорошо спал, хорошо ел и вообще не доставлял взрослым неприятностей. Я был почти образцовым мальчиком. Мной гордились. Я сам собой тоже гордился.

Дважды мне не повторяли, не было нужды. Мама и папа обходились одной-двумя фразами, чтобы внушить мне какую-нибудь мысль или идею. Я был ребенком, быстро схватывающим суть.

Папа, к примеру, говорил: «Из всего нужно выделять главное. Когда читаешь какую-нибудь книгу, всегда старайся понять, какая в ней основная идея».

Он также научил меня правильно распределять внимание, когда занимаешься приборкой в квартире.

Я работал быстро и эффективно. Сначала расставлял все предметы по своим местам. Убирал лишнее. Потом вытирал пыль, используя влажную тряпку. Потом проходился сухой тряпкой. Затем пылесосил. Затем мыл полы.

Мои приятели всегда впадали в уныние, когда их заставляли прибираться в доме. Некоторые из них хныкали. И работали они медленно и плохо. Их, бывало, заставляли переделывать и тогда они еще больше унывали и еще громче хныкали. А я управлялся за один час. И меня хвалили и награждали – давали карманные деньги на сладкое. Как все дети, я обожал мороженое и сладкие пирожки. Обожал шоколад и конфеты.

Я был городским пареньком, рос среди камня, стекла и асфальта.

Мы ходили в кинотеатры, в парки, бродили по бульварам, каждый день пили газированную воду с сиропом. В карманах у нас лежали увеличительные стекла для выжигания на дереве. Мы выжигали на парковых скамейках и деревьях свои имена или какие-нибудь слова. Иногда нас ругали прохожие. Однако вредителями и хулиганами нас никто не считал, потому что мы все-таки вели себя смирно. Мы боялись неприятностей.

Мы были обыкновенные городские ребята.

Но то, о чем я хочу рассказать случилось не в городе, а в деревне…

В деревне проживала двоюродная сестра моей мамы, тетя Валя. Впервые я побывал в ее доме, когда мне было шесть лет. Как-то одним августом наша семья гостила у нее три недели. Кое-что я запомнил. Например, забор, окрашенный зеленой краской, огород, длинную поленницу. Еще помню, что между оконными рамами лежала вата.

Прежде чем я снова оказался в гостях у тети Вали, прошло семь лет.

В этот раз меня отправили гостить к тете одного, собрали чемодан, посадили в поезд, наказали не разговаривать с пьяными и вообще с подозрительными личностями, не торчать в тамбуре и не слоняться по вагонам.

И вот я приехал в деревню. Родственники встретили меня с восторгом, сразу повели в дом и усадили за стол. Я выпил три кружки чаю, съел полбанки варенья и тарелку горячих блинчиков.

После обеда вышел на улицу прогуляться.

Местные ребята появились словно из-под земли, окружили меня, стали разглядывать расспрашивать хлопали по плечу. Каждый из них говорил: «Ты меня не помнишь? Ну ты даешь! Мы же с тобой ходили в лес по грибы. Ну?»

Намерения у ребят были добрые.

Я не узнавал их лиц, но отвечал, что узнаю. Всем это нравилось. Спустя пять минут мы подружились и пошли шататься по деревенским улицам. Потом отправились за деревню – купаться в пруду. Глубокий пруд с мостками найдется, наверное, в любой сельской местности.

Мы ныряли, плескались переплывали водоем во всех направлениях и издавали много шума, веселясь от души. Потом грелись на солнце. Ребята курили дешевые сигареты без фильтра. А я, помню, попробовал курить и отказался.