Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд)

– Я не помню, чтобы кто-то столь кратко и точно описал мои безобидные увлечения, – прокомментировал он учтиво. – Интересуют ли вас такие вопросы?

– Увы! – ответил Драммонд. – Последние годы я был слишком занят, чтобы уделять много внимания искусству.

Знаток искусств улыбнулся, и холодок пробежал по позвоночнику Хью. При всем его опыте, ему редко доводилось встречаться с людьми, которые с первого взгляда производили впечатление хладнокровного и бесстрашного человека.

– Конечно, вы бывали во Франции, – пробормотал Лэкингтон. – К сожалению, больное сердце удержало меня на этой стороне Канала. Я очень об этом сожалею. Иногда я не нахожу себе места от того, что никогда не был на материке! Как замечательно, должно быть, быть в состоянии убить кого-то без страха перед последствиями. Есть искусство в убийстве, искусство, капитан Драммонд! И как вы знаете, Филлис, – он повернулся к девушке, – я всегда тяготел к чему-либо волнующему, требующему художественного подхода! – Не дождавшись ответа, он посмотрел на часы и вздохнул: – Увы! Я должен откланяться. Вы вернетесь домой этим вечером?

Девушка огляделась, потом пожала плечами.

– Вероятно. Я еще не решила. Может, останусь тут, с тетей Кейт.

– Счастливая тетя Кейт! – С поклоном Лэкингтон удалился. В зеркале Драммонд пронаблюдал, как этот эстет получил свою шляпу и трость из гардероба. Тогда он посмотрел на девушку и заметил, что она слегка побледнела.

– В чем дело, юная леди? Вы чувствуете слабость? – быстро спросил он.

Она покачала головой. Постепенно цвет возвращался к ее лицу.

– Я в порядке, – пояснила она. – Я потрясена от того, что этот человек нашел нас здесь.

– На первый взгляд, эта встреча не таила опасности, – продолжал Хью.

– На первый взгляд, возможно, – заметила она. – Но этого человека не оценить на первый взгляд.

С коротким смешком она обернулась к Хью.

– Вы попали в самую гущу событий, мой друг, раньше, чем я ожидала. Это – один из тех, кого вы должны будете, вероятно, убить…

Драммонд закурил следующую сигарету.

– Нет ничего лучше, чем искренность, – усмехнулся он. – За исключением того, что мне не понравились его лицо и его поведение, я должен признать, что не обнаружил повода для столь радикальных решений. В чем, собственно, проблема?

– Прежде всего, этот скот хочет жениться на мне, – ответила девушка.

– Я ненавижу говорить банальности, но не удивлен, – вздохнул Хью.

– Но это не то, что имеет значение. Я не пошла бы за него, даже чтобы спасти свою жизнь.

Она посмотрела на Драммонда спокойно.

– Генри Лэкингтон – второй самый опасный человек в Англии.

– Только второй! – хмыкнул Хью. – Тогда разве не логичнее начать мою новую карьеру с первого?

Она молча взглянула Драммонду в глаза.

– Полагаю, вы думаете, что я истеричка, – заметила она, выдержав многозначительную паузу. – Вы, вероятно, даже задаетесь вопросом, все ли у меня дома.

Драммонд стряхнул пепел с кончика сигареты и повернулся к ней со спокойным выражением лица.

– Вы должны признать, что до сих пор наш разговор едва ли укладывался в рамки приличия, – заметил он. – Я – совершенно незнакомый человек для вас; посторонний человек, который совершенно незнаком мне, вступает в разговор с вами, в то время как мы пьем чай. Вы сообщаете мне, что я должен буду, вероятно, убить его в ближайшем будущем. Заявление, я думаю, и вы с этим согласитесь, несколько обескураживающее!

Девушка отбросила назад голову и весело рассмеялась:

– Бедный мальчик, я вас напугала!

Тут она снова стала серьезной.

– Еще есть время отступить. Просто позовите официанта и попросите мой счет. Мы попрощаемся, и инцидент будет исчерпан.

Она смотрела на него серьезно, когда говорила, и Хью показалось, что в ее огромных голубых глазах он увидел безмолвную мольбу. Глаза эти были очень большими, и сама она в полумраке казалась невероятно очаровательной. Как определил для себя Драммонд, восхитительная дамочка. А восхитительные дамочки всегда были его хобби. Вероятно, Лэкингтон завладел ее письмом или чем-то, и она хотела, чтобы Хью вернул его. Конечно, он сделает это, даже если придется рискнуть головой. – Ну, так что?! – голос девушки прервал ход его мыслей, и он поспешно взял себя в руки.

– Последнее, чего я хочу, это выйти из игры, которая еще не началась! – ответил он пылко.

– Значит, вы поможете мне?

– Для этого я и приехал, – с улыбкой Драммонд закурил очередную сигарету. – А теперь введите меня в курс дела.

– Проблема… – тут она слегка замешкалась. – В том, что мне почти нечего сказать. Все это догадки и смутные подозрения. Однако, чтобы начать, расскажу о том, кому вам придется противостоять. Во-первых, Генри Лэкингтон, которого вы уже видели. Он, как я знаю, один из наиболее выдающихся ученых, которые когда-либо работали в Оксфорде. В науке для него были открыты все пути, перспективы были головокружительны. Но ему это показалось скучным и неинтересным. Жажда острых ощущений влекла его к преступлению. Не вульгарные, общие виды преступлений – его влекло к Преступлению с большой буквы, к преступлению как форме искусства. У него всегда было достаточно денег, чтобы позволить себе не торопиться – чтобы проработать все детали. И это – то, что он любит. Он рассматривает преступление как сложное и ответственное предприятие, работая над его деталями, словно юрист над ответственной коммерческой сделкой. Он циничен; цель для него оправдывает средства.

– Интересный типчик, – покачал головой Хью. – Какие конкретно преступления он предпочитает?

– Что-либо, что требует мозгов, железных нервов и тщательного планирования, – ответила она. – Преимущественно, сейчас, крупные кражи и убийства.

– Моя дорогая! – сказал Хью недоверчиво. – Как вы можете быть уверены? И почему вы не сообщили полиции?

Она устало улыбнулась.

– Поскольку у меня нет доказательств, и даже если бы они имелись… – Она вздрогнула и оставила фразу незаконченной. – Но однажды мой отец и я были у него в гостях, и случайно я зашла в комнату, где я никогда не была прежде. Это была странная комната с двумя большими сейфами, вмонтированными в стены и дополнительно защищенными решеткой из толстых стальных прутьев. Не было окон, и пол, казалось, был сделан из бетона. И дверь была скрыта занавеской и была тяжелой, словно сделана из стали. На столе посреди комнаты лежало несколько миниатюр. Я узнала их! Я разбираюсь в миниатюрах…

Она на мгновение умолкла, поскольку официант прошел мимо их стола.

– Вы помните кражу знаменитых ватиканских миниатюр, принадлежащих герцогу Мельбурна?

Драммонд кивнул. Он был заинтригован.

– Я держала их в руках, – спокойно сказала она. – Я признала их сразу, по описанию в газетах. И пока я стояла, оцепенев от удивления, Лэкингтон вошел в комнату.

– И что? – Драммонд затушил сигарету и наклонился к девушке. – Что он сделал?

– Абсолютно ничего. Это и было самым ужасным! «Восхищаетесь моими сокровищами? Симпатичные вещички, не так ли?» – спокойно сказал он. Я не могла произнести ни слова. Я просто уронила их на стол… «Замечательные копии, – продолжал он. – Из потерянных миниатюр герцога Мельбурна. Я думаю, что они обманули бы большинство людей». «Они обманули меня!» – смогла, наконец, вымолвить я… «Смогли? – усмехнулся он. – Человеку, который нарисовал их, польстит». Все это время он пялился на меня холодным, беспощадным пристальным взглядом, который, казалось, заморозил мой разум. Затем он подошел к одному из сейфов и открыл его. «Подойдите сюда, мисс Бентон, – позвал он. – Тут много больше копий». Я заглянула внутрь только на мгновение, но я никогда не видела ничего подобного или не думала такое увидеть. Красиво устроенные, на черных бархатных полках сверкали нитки жемчуга, великолепная алмазная диадема и целая куча ограненных драгоценных камней, и в одном углу я мельком увидела прекрасную золотую чашу – точно такую же, как та, за которую Сэмюэль Леви, ростовщик-еврей, все еще предлагал вознаграждение. Тогда он закрыл сейф и снова уставился на меня в тишине… «Все это копии – спокойно пояснил он. – Замечательные копии. И если вы когда-либо испытаете желание думать иначе – спросите у своего отца, мисс Бентон. Предупреждаю, не делайте глупостей. Спросите своего отца сначала».

– И вы?.. – поинтересовался Драммонд.

Его собеседница вздрогнула всем телом.

– Тем же вечером! И папа накричал на меня, сказал мне никогда не сметь вмешиваться в вещи, которые меня не касаются. Постепенно, с течением времени, я поняла, что Лэкингтон держит его под контролем – что мой отец в его власти. Папа, который не обидел бы и мухи, лучший и самый дорогой человек, самый добрый на свете!

Ее руки сжались в кулаки, ее грудь поднималась и опадала.