Век распутства

Луизон сменила ее двадцатилетняя сестра Брижитта, так как, по словам д’Аржансона «королю нравилось брать в любовницы одну сестру, а затем другую».

После нее в маленьком домике поселилась некая девица по имени Роберта, затем девица Фуке, на смену которой пришла девица Эно.

В дальнейшем Людовик XV уже не мог довольствоваться одной любовницей. Хотя авторы памфлетов, сочиненных во времена революции, и давали слишком большую волю своей фантазии, тем не менее достоверно известно, что он выплачивал некоторым родителям определенные суммы за совсем юных девочек, едва достигших возраста половой зрелости (так как он боялся, по словам своего камердинера Лебеля, заразиться неизлечимой болезнью), и создал себе нечто вроде «питомника» молоденьких девочек.

Как только полицейские короля замечали на улицах красивых девочек в возрасте от девяти до двенадцати лет, их забирали у матерей за некоторое вознаграждение и препровождали в Версаль, где за их воспитанием следил сам Людовик XV, проводивший с юными созданиями долгие часы. Больше всего король любил их раздевать, умывать, затягивать в корсет. Людовик XV считал своей первейшей обязанностью заботиться об их нравственном воспитании. Он обучал их чтению, письму и особенно молитвам. Более того, после первого приобщения девочки к земным радостям он обязательно становился с ней на колени и воздавал молитву Богу

, что говорило о его добром сердце.

Эти девочки-подростки не проживали в одном доме. Он приобрел в Оленьем парке еще несколько домов. Достоверно известно, что ему принадлежали строения, расположенные раньше на месте дома № 78 по улице Анжу, дом № 14 по улице Сен-Луи, а также дом № 3, находившийся на авеню Сен-Клу… О других его владениях сведения до нас не дошли.

Один из этих небольших домиков, названный Эрмитажем, принадлежал мадам Помпадур, занявшейся, как мы уже знаем, поставкой девушек для короля, пытаясь тем самым сохранить при нем свое привилегированное положение.

Возможно, именно там произошло событие, о котором вспоминает мадам Оссе в своих мемуарах. Послушаем, однако, доверенное лицо мадам Помпадур:

– Однажды мадам (речь идет о маркизе) вызвала меня в свой рабочий кабинет.

– Необходимо, – сказала она, – чтобы вы пожили несколько дней в доме на авеню Сен-Клу. Там сейчас находится молодая беременная женщина.

Мадам Оссе пообещала позаботиться о девице, «ожидавшей королевского приплода», как в этот момент мадам Помпадур вдруг с нежностью заговорила о Людовике XV:

– Я хочу только одного, чтобы его сердце принадлежало мне, а всем этим малышкам ни когда не удастся отнять его у меня. Но если бы его попыталась завоевать какая-либо придворная красавица или богатая горожанка, то я бы потеряла покой.

Я спросила маркизу, знает ли молодая особа, кто отец ее ребенка.

– Скорее всего нет, – сказала она мне, – но мне кажется, что король проникся к ней особой симпатией и мог открыть себя. В подобных случаях мы говорим девицам, что их любовник – знатный польский дворянин, родственник королевы, и потому проживает во дворце.

По ее словам, к такой выдумке пришлось прибегнуть из-за голубой ленты, которую носил король

.

Как видите, пресловутый гарем в Оленьем парке разбросан в разных кварталах Версаля и занимал всего несколько домов, в каждом из которых проживала одна или две красивые девушки.

Некоторые историки допускают еще одну ошибку, утверждая, что содержание любовниц в Оленьем парке явилось одной из основных причин разорения королевской казны. Вот что, например, писал по этому поводу Лакретель, поверив словам революционно настроенных сочинителей памфлетов: «Текущие расходы Оленьего парка оплачивались наличными. Поэтому трудно назвать точную цифру. Но без преувеличения можно утверждать, что они стоили не одну сотню миллионов. А по некоторым расходным книгам, затраты достигали миллиарда».

В действительности, и это сейчас доказано, содержание этих домиков вместе с их обитательницами за шестнадцать лет обошлось государству всего лишь в несколько сотен тысяч ливров.

Сущий пустяк по сравнению с тридцатью шестью миллионами, потерянными Францией за восемнадцатилетнее пребывание у власти мадам Помпадур.

Лишний раз подтверждается известная истина о том, что множество юных любовниц обходится значительно дешевле, чем одна, но знатная дама…

Глава 9

Мадам Помпадур несет полную ответственность за распад европейских союзов

Для достижения своих честолюбивых целей она не останавливалась ни перед чем.

    Жюль Бело

В 1755 году фаворитка, вот уже более трех лет не выполняющая своих «обязанностей в постели короля», вдруг с ужасом обнаружила, что ее положение, которое она занимала до сих пор при дворе, становилось все более шатким и даже противоестественным. Она поняла одно: отныне, чтобы сохранить свое влияние при дворе, ее роль не могла сводиться лишь к поставке королю новых любовниц. Тем более что король мог в любой момент увлечься одной из молоденьких женщин из Оленьего парка и представить ее двору как официальную любовницу.

Именно тогда мадам Помпадур пришла в голову удачная мысль. Зная, что Людовик XV никакой другой работой, кроме любви, заниматься не желал, она подумала, что сможет вновь стать незаменимой для него, если возьмет на себя все заботы по управлению государством.

Честолюбивая и хитрая маркиза надеялась одним выстрелом убить сразу двух зайцев: укрепить свое положение при дворе и распространить свое влияние за пределы королевства, взяв на себя все управление страной. Если до сих пор она фактически занимала пост премьер-министра, то теперь она захотела выполнять функции самого короля.

Не имея необходимого опыта для выполнения столь высоких обязанностей, она обратилась за помощью к своим друзьям: канцлеру Маню, государственному секретарю Руйе и аббату Берни, бывшему французскому послу в Венеции, – и с обезоруживающим простодушием, присущим только красивым женщинам, попросила их помочь ей разобраться в государственных делах.

Обрадовавшись, что могут оказать услугу самой фаворитке, государственные мужи открыли свои досье и начали вводить маркизу в курс государственных дел, касающихся заключения международных соглашений и договоров, знакомить с порядком ведения и учета королевской казны и состоянием финансов страны, сообщать о военных приготовлениях, разъяснять депеши послов…

С усердием прилежной и способной ученицы мадам Помпадур в течение нескольких недель вникала во все вопросы, делала записи, запоминала имена, знакомилась с отчетами. Когда маркиза посчитала себя достаточно подготовленной, она пригласила в свой небольшой, отделанный красным деревом кабинет генералов, королевских советников, финансистов, судей и завела с ними разговор о положении дел в государстве, удивив их своей осведомленностью.

После каждой подобной встречи мадам Помпадур составляла для Людовика XV, у которого разговоры о политике вызывали аллергию, обширные записки, содержавшие весьма оригинальные суждения. Слабохарактерному государю импонировала однозначность ее умозаключений. «Что касается писем, направляемых маркизой королю, – писал аббат Берни, – я бы никогда не подумал раньше, что она может высказывать свои мысли с такой прямотой, мужеством и даже красноречием. За это я ее еще больше стал уважать. Я призываю ее держаться выбранного пути и в дальнейшем также не скрывать от короля истинного положения дел»

.

Мадам Помпадур понадобилось не так много времени, чтобы еще раз доказать всем, что влияние ее на короля еще более усилилось.

Вот уже шестой год не прекращалась борьба между иезуитами и янсенистами

, разгоревшаяся из-за папской грамоты Unigenitus, и их вражда уже стала предметом серьезного беспокойства при дворе.

Правительство под влиянием иезуитов приняло этот документ к исполнению в качестве государственного закона, в то время как парламент, действуя заодно с янсенистами, отвергал его.

В начале 1752 года архиепископ Парижа Кристоф Бомон запретил священникам своей епархии совершать соборование без «свидетельства о признании», подтверждавшего полное подчинение верующего папской грамоте. Однажды одному сановнику было отказано в причастии, и его запретили хоронить на кладбище

.

Немедленно уведомленный об этом парламент издал указ о публичном сожжении церковных предписаний и об отстранении архиепископа.

И наконец парламент обязал священников причащать умирающих.

После таких решений светской власти Кристофор Бомон обратился к королю с протестом против вмешательства парламента в дела церкви. Неожиданно для всех Людовик XV проявил решимость и приказал парламентариям выехать в Потуаз, а затем в Суассон…

В те дни, когда мадам Помпадур начинала свою политическую карьеру, члены Ассамблеи

только что вернулись в Париж и, естественно, ждали случая, чтобы отомстить духовенству за пережитый позор. И фаворитка вскоре предоставила им такую возможность.

Атеистка, поддерживавшая дружеские отношения с Вольтером, энциклопедистами и философами, она никогда бы не решилась вмешаться в столь щекотливые дела, если бы не одно обстоятельство чисто личного характера.

Став владелицей особняка д’Эвре (в настоящее время Елисейский дворец), она обратилась в июне 1755 года к архиепископу Парижа с просьбой дать разрешение на совершение богослужения по этому поводу.

Кристофор Бомон, всегда выступавший против (по его словам, «скандального») присутствия фаворитки при дворе, отказал маркизе. Недовольная решением архиепископа, мадам Помпадур решила встать на сторону парламента и янсенистов.

Как раз в это время кюре из Сен-Этьен-дю-Мона отказал в причастии одной старой даме, и мадам Помпадур, возмущенная этим решением, обратилась за помощью к Людовику XV.

– Вы должны вызвать к себе архиепископа Парижа и серьезно поговорить с ним. Но предварительно я бы хотела вам сказать несколько слов.

И, призвав на помощь все свое обаяние, расточая улыбки, мадам Помпадур проговорила с королем более сорока пяти минут. Ее доводы были столь вески, а красноречие столь убедительно, что Людовику XV стало вскоре совершенно ясно, что прелат является самым гнусным существом, какое когда-либо жило на земле.