Критика поэтов. Статьи Гийома Аполлинера об искусстве

В саду скульптуры, необходимо рассматривать, прежде всего, выставку собрания работ покойного Люсьена Шнегга. Это был прекрасный скульптор, мы многим ему обязаны; этот художник, в то же самое время, брал на себя труд быть ремесленником. Он указал путь большому числу молодых скульпторов. Многие его работы являются чистым искусством, как эта восхитительная бронза, представляющая голову Афродиты, как этот старик из камня, вызывающий в памяти воспоминание о Донателло; этот художник с очень французским талантом иногда напоминает Гудона. Люсьен Шнегг займёт важное место в истории искусства, и даже в тех работах, где он ещё не избавился от несовершенств дурного реализма, есть проявления истинной художественной неудовлетворённости.

Вернисаж в «Национале»

    15 апреля.

БОЛЬШОЕ СТЕЧЕНИЕ НАРОДА ПРИ ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ ПОГОДЕ

Несмотря на дождь, вернисаж XX Салона Националя был блестящим. Погода была хмурая, публика не заметила сегодня, насколько освещение Гран-Пале было лучше, чем год назад, но об этом можно будет судить при первых лучах солнца. И вот причина тому: витражи никто не чистил с 1900 года. Свет больше не проходил через них. Национальное общество изящных искусств, ценой больших расходов, заставило приступить к мытью этих витражей, грязных, как святой Лабр, и теперь свет дня снова проникает в Гран-Пале. Любопытство публики, прежде всего, направлено на скульптуру, о совершенстве которой я сообщил позавчера.

Если живопись и не предлагает в этом году в «Национале» ничего столь же интересного, как скульптура, то, тем не менее, мы встречаем немного хороших полотен.

БЕЛЛЕРИ-ДЕФОНТЕН. – ПРЕКРАСНЫЕ ДАМЫ ГАНДАРА. – АНРИ ЛЕБАСК

Зал I. Объединили определённое число работ покойного Беллери-Дефонтена. Отметят, особенно, полотно, названное Среди друзей: вечер у буржуазного художника, пьют чай, смотрят гравюры, мужчины курят трубки, у женщин такой вид, как будто им скучно, я предпочитаю портрет Антуана Жоррана. Живопись Беллери-Дефонтена не лишена достоинств, ценящихся в этом искусстве, но она скучная и грустная. Та же самая глубинная грусть обнаруживается в прекрасных дамах, написанных Гандара, его живопись не лишена изысканности и честности. Эти качества, объединённые с виртуозностью художника, заставляют сожалеть о том, что он не использует свой талант, чтобы служить истинному художественному идеалу. Ветер энтузиазма никогда не дул на этого печального живописца, обладающего немного холодной элегантностью. Можно пожелать, чтобы пришло ещё время, когда можно было бы сказать, как поётся в песне,

Ветер поднимает Гандара.

Зал II. Следует выделить выставку Анри Лебаска, блестящую и гармоничную. Девочка с козой, Девочка за пианино, Молодая женщина в блузке, Девочка в жёлтом платье – это полотна, в которых чувствительность художника совмещается со светом, вдохновляющим его. Полдень фавна Люсьена Моно далёк, очень далёк от восхитительной поэмы Малларме.

Что касается господина Леви-Дюрмэ, он, очевидно, забыл декорировать Декоративное панно, которое он выставляет; эти художники часто бывают такими рассеянными!

Зал III. Геркулес у ног Омфалы, Густава Куртуа, как нельзя более женоподобный. Эта плохая живопись, несомненно, понравилась принцу Эйленбургу.

Уместно ли довести до сведения публики, что господин Густав Куртуа является также любимым художником Анри Руссо Таможенника?

Зал III «б». Леонетто Каппьелло выставляет портрет, очень похожий на портрет Анри де Ренье. Поэт изображён в полный рост в пиджачном костюме. Его усы, ниспадающие на это лицо с пренебрежительным и мечтательным выражением, благодаря которому у тех, кто знал автора Крылатой сандалии, создаётся впечатление, что его тело остаётся рядом с Вами, а разум витает где-то в другом месте. Однако этот портрет нисколько не уменьшает удовольствия, испытанного мной при разглядывании на стенах Парижа, как будто из прошлого пришедших, милых и живых афиш, где речь идёт о лёгких ножках единственного персонажа.

Зал IV. Бернар Буте де Монвель выставляет большие портреты. Очевидно, он запомнился своими восхитительными гравюрами, на которых Калло представлял дворянство Лорейна. Однако этот шикарный господин, на площади Согласия, этот Игрок в поло всего лишь претенциозная карикатура. Можно улыбаться, проходя мимо, как сделал господин Фальер. Нужно, затем, надолго задержаться перед картинами Анкетена, они первоклассные. В них есть знание цвета рисунка, которое выше всяких похвал. Здесь имеет значение то, что при взгляде на эти полотна вспоминаешь такого-то или такого-то мастера древности или современности! Анкетен заботится только об их художественных достоинствах, и не без причины. Его Ню, его Пейзажи являются отменными живописными произведениями.

    17 апреля.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРОМЕНАДА У ЖИВОПИСЦЕВ

Сегодня существует настоящая школа скульптуры. Один мастер, Роден, имеет учеников, исполняющих свою работу, подчиняясь его указаниям, учатся всему, что им необходимо знать, прежде чем стать, в свою очередь, мастерами.

Так, например, такой рабочий скульптурной мастерской, как Деспио, не упуская из виду ничего в своей профессии, может обдумать своё искусство. В живописи, напротив, мастеров больше нет, поскольку нет учеников, но есть художники без принципов, испытывающие на себе неопределённые влияния. По этой причине, за неимением мастерства, следует, иногда, хвалить в этой живописи, выставленной в «Национале», виртуозность и даже совершенную стилизацию.

Зал IV «а». Есть некоторая ирония господина Аман-Жана в том, чтобы назвать своё большое полотно: Завтрак. Мне хорошо известно, что приведения совсем не едят, а персонажи, которых пишет господин Аман-Жан, не те ли это бледные тени, обитатели лимба, где нет ни счастливых, ни несчастных, ни радостных, ни грустных? Применительно к художественному оформлению, подход господина Аман-Жана сносный. Улыбающиеся несчастные страдальцы, свадьбы больных чахоткой, вот сюжеты, которые он, без всяких сомнений, ценит больше других. Мне меньше нравятся его портреты Больные интеллектуалы. Выставка Люсьена Симона интересная. У этого сильного художника есть интуиции, открывающие ему некоторые секреты истинной живописи. Возможно, он просто с помощью музеев познакомился с самыми современными живописцами. Пять полотен, выставляемых им, интересны из-за тенденций, в них отраженных, но не по какой-нибудь ещё причине. Этот художник, если бы он понимал, что ему следует обновляться, не смог бы взяться за это дело. Виллет написал в этом году картину Любовь и безумие, в ней есть символизм, который достаточно трудно ухватить, но в котором обнаруживается весь дух этого художника, всё сентиментальное очарование, распространяемое им вокруг себя.

Зал V. Луи Жилло пишет элегантные индустриальные пейзажи: высокие печи, добычу угля для салонов богатых фабрикантов. Меня не удивляет, что этот живописец вернулся недавно из Англии, завоевав там большой успех. Он интерпретирует свои сюжеты с лёгкостью в исполнении и поверхностным шиком английской школы.

Арман Пуан выставляет Триумфальную Венеру, мастерское подражание, и выполненное в прекрасном стиле. Эти стилизации содержат полезные уроки, но здесь так много бесполезных работ!

Зал VI «б». Нужно посмотреть прекрасный спокойный пейзаж, в котором есть большое чувство, Жюля Фландрена. Это одно из лучших полотен Салона, и оно самое лучшее в этом зале. Эта картина, несмотря на то, что её поместили над дверью, нанесла-таки некоторый урон античным пейзажам Рене Менара. Буржуазные портреты Даньяна-Бувере столь же невыразительны, как и его Офелия из романса.

Зал VII. Симониди устроился на высокой вершине Поэт Вьеле-Гриффен. Уже знали изображение на монете автора Фока садовник работы Бланша. Полотно Симониди исполнено в большем масштабе, но в такой же деланной манере.

Зал VIII всецело посвящён ретроспективной выставке Гийома Дюбюфа. Расписывая свои плафоны, он плохо помнил о Тьеполо. О других его работах ничего сказать нельзя. Пусть земля будет ему пухом.

Зал IX, здесь смотрят, главным образом, на работы Мориса Дени, по моему мнению, они могли бы быть лучше. Я имею в виду, главным образом, с точки зрения исполнения. Тем не менее, его выставка одна из наиболее симпатичных в этом салоне, и есть утончённо религиозное чувство в его Христе посреди семьи художника, пишушего себя, созерцая эту трогательную сцену.

Зал X. Виды Ночного Парижа, работы Ле Сидане, подчёркивают виртуозность художника и томность его манеры письма. Тем не менее, эти подсвеченные туманы написаны со вкусом и не без знания живописи.

    19 апреля.

КОНЕЦ ПРОМЕНАДА В ГРАН-ПАЛЕ

Следует поздравить господина Дюжардена-Бомеса, у него просвещённый вкус. Мраморный бюст девочки, выставленный Деспио в Салоне «Националя», был куплен государством. В новом музее Люксембурга мы снова увидим этот бюст, о достоинствах которого я сообщил ранее.

ЖАК БЛАНШ

Зал XI, Жак Бланш выставляет шесть картин, в которых проявляется эта англомания, испортившая вкус стольких наших соотечественников. В нижнем этаже в одном зале собрали большое число эскизов, заготовок, неоконченных работ того же художника. В этом зале находятся: незаконченная рука графини де Ноайль, портрет романиста Томаса Гарди, портрет господина Бернштейна; в группе автомобилистов декоративного панно: Авария, узнаём господина Мориса Барреса. Англия завоевала важное место в искусстве. Во время выставки Ста портретов, публика не знала, как выразить своё восхищение в зале английских портретов, часто грубо исполненных, с плохим рисунком, написанных с вульгарностью, но также в непринуждённой и богатой аспектами манере. Видели даже снобов, рассеянно и почти презрительно проходящих зал, в котором висели французские портреты с их грацией и с их благородством. Фактически, англомания столь же достойна сожаления в живописи, как и в языке, и не думает ли господин Бланш, что известные его работы могут совершенно быть похожими на язык тех, кто считает своим долгом говорить на французском языке, напичканном английскими словами? Впрочем, эти картины очень подходят для объяснения того, что такое рафинированный вкус нашего времени… Вот сюжет для диссертации бостонского учёного в году 2000: Жак Бланш и элегантная литература его времени.

Зал XIII, сладострастный и неестественный маньеризм господина Болдини не вызывает в сознании никакого другого художника. Но эти слишком элегантные портреты ничего общего с искусством не имеют.

Зал XV. Фотографический юмор Жана Вебера обновляется. Он выставляет в своей давней немного избитой манере: картины Бродячий комедиант и Великанша, напоминающие Брейгеля достаточно сильно, настолько, что это замечают. Его новая манера, о которой свидетельствуют Визиты и Палата заседаний, более утончённая.

Зал XVI. Мне нравится новое полотно Люсьена Гриво, представляющее Индийские каштаны или парк с сухими листьями, с покрытыми мохом статуями, с водоёмами, тронутыми солнечными лучами:

Осень усеянная пятнами рыжего цвета,

господина Реймона Шармезона.

Зал XVIII. Как делал некогда Фрэнсис Джеймс, мадмуазель Жанна Дениз любит маленьких телят и пишет их с нежностью. Господин Андре Дошез выставляет спокойный пейзаж с хорошей композицией. Луиза Бреслау эволюционирует: партия её работ важна. Она выставляет Рыжую кружевницу, Портрет женщины с коричневыми волосами в чёрном, Читающую женщину, Девочку, которая не хочет вставать с постели. В этих картинах снова обнаруживаются, с большей силой, достоинства, принесшие этой художнице столько восхищения.

В архитектуре, организовали выставку собрания работ каталоноского архитектора Гауди. Только бы наши архитекторы не вдохновлялись его фантазиями.

Прикладное искусство, которое должно было стать одной из основных забот Национального общества изящных искусств, откровенно плохое.

    (Энтрансижан.)

Президент республики открывает Салон французских художников

    30 апреля.

ВЫСТАВКА САМОГО ИНТЕРЕСНОГО ЧИСЛО ВЫСТАВЛЯЕМЫХ РАБОТ ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ

Президент Республики и мадам Фальер, в сопровождении господина Рамонду и командующего Барда, открыли, в десять часов, Салон французских художников в Гран-Пале.

Их приняли господа Думерг, Дюжарден-Бомес, де Сельве, Лепин, президент и члены административного совета.

Обзор залов начался тотчас же.

Вот уже два или три дня я созерцаю незабываемый спектакль, предлагаемый Гран-Пале в течение установки скульптурных работ. Это хаос из мрамора и гипса. Ещё неготовые статуи, рабочие скульптурных мастерских в бумажных пилотках, грузовики, лошади, художники в классическом костюме мазил, которого не увидишь ни на ком, кроме «Французских художников», составляли причудливое собрание, не лишённое величия…

Моё внимание отвлекло прибытие маленькой группы важных особ, одетых в чёрное и носящих на головах высокие шляпы. Во главе них шагал крепкий человек, в быстрой походке которого было что-то скачкообразное. Он часто оборачивался, выкрикивая своим компаньонам короткие фразы на английском… Когда он издал шипящий звук, он сделал необычную гримасу, заставив свой рот принять магическую форму гексаграммы. И эта ярко-красная открытая шестиконечная звезда над неплотными и готовыми укусить зубами ещё лучше обнаружила для меня, чем американский акцент, кто эта важная особа. То был президент Рузвельт собственной персоной, который несёт на своём лице, когда он того захочет, звёздный символ Соединённых Штатов Америки. Иногда Рузвельт останавливал свою группу образцовых янки, к которой примешались суровые физиономии членов Института. Он обращался с речами ко всему этому народу на английском, жестикулировал, и, с помощью своих перчаток, энергично хлопал правой рукой левую руку… После того, как он несколько мгновений смотрел на мраморную группу, выполненную американским скульптором Барнардом для парадного входа Дворца законодательного собрания Пенсильвании, президент Рузвельт обернулся и, обращаясь, на этот раз, к членам Института, старавшимся улыбаться, сказал им по-французски:

– Господа, я сожалею о том, что недостаточно хорошо знаю французский язык, чтобы поделиться с Вами художественными впечатлениями, которые я испытал во время этого визита. Я скажу только, что всё, что я видел… это действительно восхитительно!