Спаси меня

У волшебного напитка сладковатый вкус и аромат абрикоса и персика, что придает их поцелуям привкус меда.

Они наливают еще один бокал, потом еще и еще. Потом их тела переплетаются, и ночь продолжается головокружительными объятиями.

Стрелки часов неумолимо отсчитывали минуту за минутой, час за часом, и вот наступает воскресенье. Солнечный свет залил гостиную. Жюльет в пижамных штанах Сэма и в его рубашке, свернувшись калачиком среди подушек на диванчике, внимательно изучала воскресный выпуск «Нью-Йорк таймс», в котором было триста страниц. Сэм уже приготовил черный кофе и сел за пианино. Он не всегда попадал в ноты, что неудивительно: ведь он не мог оторвать глаз от девушки на диване, словно она – произведение искусства.

Позже они опять гуляют по замерзшему городу вокруг Саттен-плейс, в окрестностях Ист-ривер. Они сидят на скамейке, прижавшись друг к другу, а за ними, как на афише одного из фильмов Вуди Аллена, возвышается массивный Куинсборо-бридж и уходит вдаль, соединяя материк с Рузвельт-Айленд. Шумят волны, завывает ветер, а эти двое, отрешившись от всего мира, согревают друг друга. Жюльет даже закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее от этих мгновений.

Охваченная мимолетной грустью, она понимает, что приступила уже к созданию воспоминаний, которые сохранит в своем сердце на всю жизнь. Она запомнит его навсегда, не забудет ни единой детали, ни его теплых ладоней, ни аромата его кожи, ни его жгучего взгляда.

При этом она осознает, что эти мгновения счастья принадлежат ей не в полной мере, потому что она не «Жюльет Бомон, адвокат».

Но какая разница, в самом деле! Пусть она не по праву присвоила эти счастливые мгновенья, они все равно сохранятся в ее памяти. И она будет показывать себе эти картинки в тоскливые минуты одиночества, как просматриваешь иногда старый фильм, почему-то запавший в душу давным-давно.

Отголоски пережитого счастья согревают наши сердца, позволяют спокойнее пережить расставание с иллюзиями и снисходительнее относиться к неприятностям, которых в жизни всегда хватает.

–9–

Но жизнь разлучает влюбленных…

    Жак Превер

Воскресенье, 16:00

«Зачем я разрешила ему меня проводить?» – размышляла Жюльет в такси по дороге в аэропорт.

Они расстались с Сэмом в середине дня, чтобы она успела заехать к себе, забрать вещи и переодеться.

Сэм сам захотел приехать в JFK[17 - Международный аэропорт Д.Ф. Кеннеди в Нью-Йорке.] и проводить ее. Они договорились встретиться около стойки регистрации. Ей бы следовало сказать твердое «нет», так как она могла бы не выдержать сцены прощания. Но она была влюблена, а потому слаба, вот почему она согласилась.

Солнце светило вовсю, когда она вышла из такси напротив зала вылета. Шофер помог ей достать из багажника два тяжеленных чемодана и оставил ее на тротуаре перед зданием аэропорта. Жюльет подняла глаза и увидела огромные буквы «ВЫЛЕТ», украшающие эту часть огромного аэропорта. Бог знает почему, но ей вдруг вспомнились слова того странного мужчины, которого она встретила в кафетерии в свой последний рабочий день: «Ничто никогда не проходит бесследно, правда, мы не всегда в состоянии оценить последствия наших поступков… Надо, чтобы вы смогли осознать это до вылета». Особенно его последние слова показались ей странными в этот момент: «до вылета».

Девушка взвалила свои чемоданы на тележку и направилась к автоматическим дверям. «Хоть бы он не пришел», – думала она про себя.

Сэм оставил машину на подземной автостоянке и встал на бегущую дорожку, которая должна была привести его в зал вылета.

Ему не следовало приходить. Он это понимал. Чтобы еще раз убедить себя в этом, он стал перебирать в голове разумные доводы. Да, нельзя отрицать, что за прошедшие два дня они пережили вдвоем волшебные моменты, как будто во всем мире весна наступила только для них. Но он был уверен, что это всего лишь опасное заблуждение. Чтобы между ними возникло настоящее чувство, потребовалось бы гораздо больше времени.

Но правда также и то, что он чувствовал себя совершенно сбитым с толку, так как за эти два дня пережил такие чувства, о существовании которых в себе даже и не подозревал. С одной стороны, он все еще витал в облаках, с другой – упрекал себя за то, что он солгал девушке по поводу Федерики. Если сейчас сказать ей правду, за кого она будет его принимать? За психопата? Впрочем, какая разница! Может быть, он такой и есть.

Он подошел к информационному экрану, чтобы оценить обстановку. Заметив оживление в зоне check in[18 - Регистрация (англ.).], он туда и направился.

Несмотря на обилие вылетающих и их провожающих, ему не понадобилось много времени, чтобы заметить среди толпы Жюльет. Она стояла в хвосте длинной очереди на регистрацию багажа. Он глядел на нее со стороны, не выдавая себя. Она сменила свой шикарный костюм деловой леди на более свободный и простой: потертые джинсы, подпоясанные ремнем с массивной пряжкой, вязаный свитер из разноцветной пряжи, замшевую курточку и длинный, закрученный вокруг шеи пестрый шарф. Репортерская кожаная сумка через плечо и кроссовки на толстой подошве дополняли ансамбль.

В таком наряде Жюльет больше походила не на серьезного адвоката, а скорее на семнадцатилетнюю студентку из богемной тусовки. Так она показалась Сэму еще моложе, еще естественнее и… красивее.

– Привет, – сказал он, подойдя к очереди, проигнорировав осуждающий взгляд отца семейства, стоящего позади нее в окружении стайки своих ребятишек.

– Привет, – ответила она делано непринужденным голосом.

Он положил руку ей на плечо и встал рядом. Они все еще были близки, но уже так далеки друг от друга. Им обоим стало неловко, и они стеснялись даже посмотреть друг на друга, не то что заговорить. Хватило нескольких часов разлуки, чтобы взаимную симпатию сменило взаимное отчуждение.

По мере того, как очередь продвигалась вперед, Сэм толкал тележку с чемоданами, а когда она сдала их в багаж, предложил выпить чашечку кофе. Она машинально повиновалась и с отсутствующим видом пошла вслед за ним, как будто она была уже не здесь, а по другую сторону Атлантики, у себя дома, во Франции.

Из кафетерия с прозрачным окном во всю стену открывался вид как раз на взлетную полосу. Жюльет села за столик у окна, а Сэм отправился в кассу выбирать кофе. Себе он заказал латте, а для нее взял кофе с карамелью.

Поставив поднос с кофе на стол, он сел к ней лицом и хотел посмотреть ей в глаза, но она глядела куда-то в сторону, намеренно избегая его взгляда. Он стал разглядывать ее в упор и заметил на ее замшевой курточке модный слоган I survived NY[19 - Я выжил в Нью-Йорке (англ.).], а ниже еще один: No war – Make love instead[20 - Занимайся любовью, а не войной (англ.).].

Он, собрав в кулак все свое мужество, отважился первым нарушить молчание и предложил оценить ситуацию с точки зрения здравого смысла.

– Мне кажется, что мы оба бросились друг другу в объятия безрассудно…

Она сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей, и, пригубив кофе, внимательно наблюдала, как за окном самолет берет разбег по бетонированной полосе.

– Мы слишком поторопились… Я тебя совсем не знаю, ты меня – тоже. Мы принадлежим к разным обществам, живем в разных странах…

– Ладно, хватит, – оборвала она его на полуслове. – Я поняла, о чем ты…

Ей на глаза упала прядь волос. Он протянул к ее лицу руку, чтобы заправить их за ухо, но она оттолкнула ее.

Тогда он предпринял еще одну попытку, желая быть учтивым, как ему казалось:

– Но если как-нибудь ты окажешься в Нью-Йорке…

– Да-да, конечно! Если я окажусь в Нью-Йорке, если твоей жены не будет дома, если у тебя будет охота трахнуться, было бы мило свидеться еще разок.

– Это совсем не то, что я имел в виду.

– Хватит… – бросила она, неопределенно махнув рукой.

Он продолжал настаивать:

– Но мне казалось, мы четко определили правила…

– Оставь меня в покое со своими правилами! – крикнула она по-французски.

Потом вскочила с места так резко, что ее чашечка с кофе опрокинулась и разбилась об пол. И только в этот момент Сэм понял, как сильно он ее обидел.

Под неодобрительными взглядами она уходила из кафетерия, из последних сил стараясь не расплакаться.

Из обрывков фраз за соседними столиками ему несколько раз послышалось словосочетание french girl[21 - Француженка (англ.).], как будто для всех окружающих было совершенно ясно, что только француженка могла себе позволить быть столь эмоциональной…

Жюльет с билетом в руках почти бежала в зону посадки и кусала губы, чтобы не заплакать.

В глубине души она готова была признать, что Сэм отчасти прав.

Нет сомнений в том, что два дня безумной страсти никому не дают права рассчитывать на прочные отношения. Магия, вспыхнувшая между ними, не свидетельствует о родстве душ и не гарантирует долговременный союз. К тому же Сэм женат и живет за шесть тысяч километров от Парижа, а главное – для нее этот факт был самым важным – она сама с самого начала обманывала его, выдавая себя за адвоката.

Она торопливо пробиралась сквозь толпу пассажиров, глядя в пол, думая о своей печали. Неожиданно она вспомнила, что ее очки с диоптриями остались в чемодане, а без них она с трудом различает указательные надписи. На первом этаже она ошиблась и пошла не в ту сторону. Вернувшись, она встала на эскалатор, но опять промахнулась и поехала не вверх, а вниз. Ей пришлось растолкать попавшихся на пути пассажиров, чтобы вернуться на правильный путь. Ее тут же резко одернул полицейский и сделал ей замечание.