Потому что я тебя люблю

– Нужна не полиция, а «Скорая»!

С трудом ей удается перевернуть незнакомца на спину. Она кладет руку на его плечо. Оно сильно кровоточит. Затем она вглядывается в его лицо, скрытое густой бородой.

Сначала она не узнает его. Но только до тех пор, пока не видит его лихорадочно блестящих глаз, пристально смотрящих на нее.

Тогда что-то в ней обрывается. Теплая волна заливает все ее существо. Она еще не понимает – боль это или облегчение. Обжигающий обман или надежда, забрезжившая в ночи.

Она склоняется к нему, приближает свое лицо к его лицу, как бы стараясь защитить от снежных вихрей, налетающих на них.

– Что ты делаешь? – беспокоится Эрик.

– Не звони и иди за машиной, – приказывает она, поднимаясь.

– Почему?

– Этот человек… Я его знаю.

– Как ты можешь его знать?

– Помоги мне отвезти его домой, – просит она, не отвечая на вопрос.

Эрик качает головой, а затем выпаливает:

– Черт возьми, да что же это за тип?

Рассеянно глядя в пустоту, Николь долго молчит, затем шепчет:

– Это Марк, мой муж.

2. Пропавшая

Наименее защищенными от cтраданий являются влюбленные.

    Фрейд

Бруклин с другой стороны реки. Атмосфера изысканного комфорта маленького викторианского дома с башенками и водостоками.

Яркий огонь пылает в камине.

Все еще без сознания, Марк Хэтэуэй лежит на диване в гостиной. Его ноги завернуты в плотное покрывало. Доктор Сьюзен Кингстон заканчивает накладывать швы, склонившись над его плечом.

– Рана поверхностная, – объясняет она Николь, снимая перчатки. – Меня более всего беспокоит общее состояние его здоровья. У него запущенный бронхит, тело покрыто гематомами и обморожениями.

Немногим ранее этим вечером Сьюзен в кругу семьи наслаждалась традиционным рождественским пудингом. Внезапно ей позвонила соседка, Николь Хэтэуэй, умоляя осмотреть ее раненого мужа.

Сьюзен была крайне изумлена, но немедленно выехала. Она и ее супруг хорошо знали Марка и Николь. Пять лет назад, до того, как случилось несчастье, обе пары симпатизировали друг другу, часто проводили вместе вечера: открывая для себя итальянские рестораны Парк-Слоупа[3 - Авторитетный журнал «Natural Home» включил бруклинский Парк-Слоуп (Park Slope) в десятку лучших районов Соединенных Штатов.], торгуясь с антикварами Бруклин-Хайтса[4 - Бруклин-Хайтс – самый европейский, престижный район Бруклина, с дорогими особняками, кафе и забавными магазинами.], бегая по огромным лужайкам Проспект-парка[5 - Проспект-парк – большой общественный парк в Бруклине.] в выходные дни.

Сейчас то время казалось далеким, почти нереальным.

Глядя на Марка, Сьюзен не могла заставить себя отделаться от омерзительного ощущения гадливости.

– Ты знала, что он жил на улице?

Николь покачала головой, не в состоянии говорить.

Однажды утром, два года назад, ее муж сказал, что уезжает и что больше не будет жить «вот так», у него нет больше сил. Она все сделала, чтобы удержать Марка, но иногда все – не значит достаточно. С тех пор Николь не знала о нем ничего.

– Я дала ему успокоительное и антибиотики, – пояснила Сьюзен, собирая вещи.

Николь проводила ее до двери.

– Зайду завтра утром, – пообещала Сьюзен, – но…

Она остановилась на середине фразы, ужаснувшись тому, что сейчас собиралась сказать: «…не отпускай его в таком состоянии, иначе… он умрет».

* * *

– Ну и как?

– Что как?

– Что будем делать? – спросил Эрик. – С твоим мужем?

Со стаканом виски в руке адвокат мерил шагами кухню.

Николь смотрела на него со смешанным чувством усталости и отвращения.

Что она целый год делала с этим типом? Как она позволила ему войти в ее жизнь? Почему привязалась к нему?

– Уходи, пожалуйста, – прошептала она.

Эрик покачал головой:

– И речи не может быть, я не могу оставить тебя в такой момент.

– А когда у моего горла был нож, совесть не помешала тебе оставить меня!

Он застыл, сраженный ее словами. Понадобились секунды для того, чтобы он смог придумать себе оправдание.

– У меня не было времени… – начал было он, но ему не удалось закончить фразу.

– Уходи, – просто повторила Николь.

– Ну, если ты действительно этого хочешь… Но я тебе позвоню завтра, – добавил он, исчезая.

Николь почувствовала облегчение, освободившись от Эрика. Она вернулась в гостиную, выключила все лампы и тихо придвинула кресло к дивану, чтобы быть как можно ближе к Марку.

Комната была освещена только оранжевым пламенем пылающих в камине дров, теперь здесь царило полное спокойствие.