Бумажная девушка

Протянув ключи служащему парковки, Мило, опережая меня на шаг, уверенно пошел в ресторан, где явно был постоянным клиентом.

Некогда плохой парень из Макартур-парка воспринимал возможность зайти позавтракать в «Спаго» как социальный реванш и делал это, не бронируя столик заранее, тогда как простому смертному пришлось бы озаботиться заранее, недели за три.

Метрдотель провел нас в изысканное патио, где лучшие столики принимали знаменитостей делового мира или шоу-бизнеса. Садясь, Мило незаметно сделал мне знак: в нескольких метрах от нас Джек Николсон и Майкл Дуглас заканчивали свой дижестив, тогда как за другим столиком актриса из комедийного сериала, героиня наших буйных подростковых сексуальных фантазий, жевала лист салата.

Я сел, безразличный к этому «престижному» окружению. Последние два года моя реализованная американская мечта позволила мне познакомиться с некоторыми из моих былых идолов. На частных вечеринках в клубах или на огромных, словно дворцы, виллах я смог пообщаться с актерами, певцами и писателями, которые заставляли меня мечтать, когда я был моложе. Но эти встречи обернулись полным разочарованием и утратой иллюзий. Не стоило проникать за кулисы «фабрики грез». В «настоящей» жизни герои моей юности часто оказывались развратниками, занятыми вечной охотой на «молодые таланты», которые они употребляли, почти сразу же бросали, пресытившись, и пускались на поиски свежего мяса. И еще одно разочарование: некоторые актрисы, на экране полные очарования и остроумия, в обычной жизни лавировали между кокаином, анорексией, ботоксом и липосакцией.

Но какое я имел право судить их? Разве сам я не стал одним из тех типов, которых презирал? Жертва той же изоляции, того же пристрастия к лекарствам и того же универсального эгоцентризма, которые в моменты просветления вызывали у меня отвращение к самому себе.

– Наслаждайся! – с энтузиазмом воскликнул Мило, указывая на канапе, которые нам только что принесли вместе с аперитивом.

Я едва надкусил кусочек хлеба с тонким кусочком мраморного мягкого мяса.

– Это японская мраморная говядина Кобе, – объяснил Мило. – Представляешь, в Японии коров массируют саке, чтобы жир проникал в мышцы?

Я нахмурился, а он продолжал:

– Чтобы их побаловать, в корм добавляют пиво, а для расслабления включают классическую музыку. Вполне вероятно, что стейк, лежащий у тебя на тарелке, слушал игру Авроры. Возможно даже, он в нее влюбился. Видишь, у вас есть кое-что общее!

Я понимал, что друг изо всех сил старается меня развеселить, но даже юмор меня покинул.

– Мило, ты начинаешь меня утомлять. Может быть, ты, наконец, объяснишь, что такого важного ты хотел мне сообщить?

Он проглотил последнее канапе, не дав возможности своим вкусовым рецепторам раскрыться, а себе – распробовать мясо, вынул из портфеля крошечный ноутбук и открыл его на столе.

– Хорошо. Считай, что с этой минуты с тобой говорит не твой друг, а твой агент.

Это была его ритуальная фраза, с которой начиналась каждая наша так называемая «деловая» встреча. Мило был главной пружиной нашего маленького предприятия. Прижав к уху телефон, он жил на скорости сто километров в час, находясь на постоянной связи с издателями, зарубежными агентами и журналистами, в вечном поиске удачной идеи для продвижения книг своего единственного клиента: меня. Я не знал, как он уговорил «Даблдэй» опубликовать мой первый роман. В суровом мире книгоиздания Мило учился своему ремеслу на ходу, не имея ни специального образования, ни образования вообще, чтобы стать одним из лучших только потому, что он верил в меня больше, чем я верил в себя сам.

Мило искренне считал, что всем обязан мне, но я-то знал, что это он сделал из меня звезду, позволив мне после первой же книги войти в магический круг авторов бестселлеров. После первого успеха я получил предложения от самых известных литературных агентов, но я их все отклонил.

Потому что у моего друга Мило было редкое качество, которое я ставил превыше всего: верность.

Во всяком случае, так я думал до того утра, когда услышал его откровения.

4-

Изнанка

Миру вокруг настолько не хватает надежды, что мне в два раза драгоценнее – мир внутри.

    Эмили Бронте[6 - Эмили Бронте (1818–1848) – английская поэтесса, автор романа «Грозовой перевал».]

– Начнем с хороших новостей. Продажи двух первых томов остаются все такими же высокими.

Мило повернул экран компьютера ко мне: красные и зеленые кривые устремлялись к потолку графика.

– Международный рынок принял эстафету от американского. И «Трилогия ангелов» сейчас становится феноменом планетарного масштаба. Всего лишь за шесть месяцев ты получил более пятидесяти тысяч писем от читателей! Ты можешь такое представить?

Я повернул голову и поднял глаза. Я ничего не представлял. Воздушные облака парили в отравленном воздухе Лос-Анджелеса. Мне не хватало Авроры. Зачем мне этот успех, если мне не с кем его разделить?

– Еще одна хорошая новость. Съемки фильма начинаются в следующем месяце. Кира Найтли и Эдриен Броуди подтвердили свое согласие, и влиятельные лица в «Коламбии» в восторге. Они только что уговорили поработать с ними главного художника «Гарри Поттера» и рассчитывают на выход фильма в июле следующего года на трех тысячах экранов. Я присутствовал на нескольких кастингах: это было великолепно. Тебе следовало пойти…

Официантка как раз принесла заказанные нами блюда – тальятелле с крабами для него и омлет с лисичками для меня, – когда на столике завибрировал телефон Мило.

Он бросил взгляд на высветившийся номер, сдвинул брови, помедлил секунду, прежде чем ответить, потом встал из-за стола, чтобы уединиться под небольшим витражом, соединявшим патио с остальным рестораном.

Разговор оказался коротким. До меня долетали обрывки фраз, прерываемых шумом зала. Я догадывался, что беседа была оживленной, с взаимными упреками и упоминанием проблем, которые оставались для меня непонятными.

– Это из издательства «Даблдэй», – объяснил мне Мило, снова усаживаясь за столик. – Звонили по поводу того, о чем я хотел с тобой поговорить. Ничего особо серьезного, всего лишь проблема с печатью люксового варианта твоего последнего романа.

Я дорожил этим изданием, которое мне хотелось видеть изысканным: готическая обложка из искусственной кожи, акварельные рисунки основных персонажей, еще не издававшиеся предисловие и послесловие.

– Какого рода проблема?

– Чтобы удовлетворить спрос, они в спешке выпустили тираж. Надавили на типографию, и что-то пошло не так. Результат: у них на руках сто тысяч бракованных экземпляров. Их пустят под нож, но, к сожалению, некоторые экземпляры уже отправили в книжные магазины. Они составят письмо, чтобы вернуть книги.

Мило достал из портфеля книгу и протянул мне. Даже при быстром перелистывании страниц брак бросался в глаза, потому что из пятисот страниц романа напечатанной оказалась только половина. История резко обрывалась на странице 266 на незаконченной фразе:

«Билли вытерла глаза, почерневшие от потеков туши.

– Пожалуйста, Джек, не уходи так.

Но мужчина уже надел пальто. Он открыл дверь, даже не взглянув на любовницу.

– Умоляю тебя! – закричала она, падая»

И на этом все. Не было даже точки. Книга заканчивалась на слове «падая», а дальше – более двухсот пустых страниц.

Зная свои романы наизусть, я легко вспомнил предложение целиком:

…

«Умоляю тебя! – закричала она, падая на колени».

– Ладно, плевать на это, – отрезал Мило, берясь за вилку. – Пусть они сами разбираются в этом дерьме и улаживают дело. Самое важное, Том, это…

Я знал, что он скажет, еще до того, как он успел закончить фразу:

– Самое важное, Том, это… твой будущий роман.

Мой будущий роман…

Мило проглотил большую порцию пасты и снова застучал по клавишам своего ноутбука.

– Все только этого и ждут. Взгляни-ка на это!

На экране открылась страничка онлайн-продаж сайта amazon.com. Только по предварительным заказам мой «будущий роман» уже занимал первое место, как раз перед четвертым томом «Миллениума»[7 - «Миллениум» – трилогия шведского писателя Стига Ларссона, ставшая бестселлером. Общий тираж всех романов трилогии составил более двух десятков миллионов экземпляров.].