Ты будешь там?

Ослепительные солнечные лучи заливали комнату безжалостным светом, золотя белокурые волосы девочки. Казалось, она просто спит, и было трудно поверить, что ей уже не суждено проснуться.

– Но вы даже не попытаетесь сделать операцию? – изумилась мать, все еще не веря в происходящее.

Муж подошел к ней и взял за руку. Элиот посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

– Это конец, миссис Романо, мне очень жаль.

Ему хотелось остаться с ними подольше, взять на себя хоть малую часть их горя, найти несколько слов утешения, хотя он и знал, что таких слов просто не существует.

Но его звала медсестра. На три часа была запланирована операция, и он уже опаздывал. Прежде чем уйти, Элиот должен был выполнить до конца свои врачебные обязанности, спросив у родителей, не возражают ли они против изъятия органов их дочери для донорства. Он должен был убедить их, что смерть Анабель послужит, может быть, спасению других жизней. Да, Элиот должен был исполнить долг до конца, но сегодня он не чувствовал достаточно мужества.

Он вышел из зала подавленный, с трудом сдерживая гнев. Прежде чем подняться в операционный блок, он зашел в туалет, чтобы ополоснуть лицо холодной водой.

«Я никогда не буду иметь детей, – поклялся он себе, глядя в зеркало. – Я никогда не буду иметь детей, чтобы они не умерли!»

Тем хуже для Илены, если она не захочет его понять…

Орландо, Флорида

1976 год

Вечерние сумерки спустились на огромный парк развлечений «Морской мир Орландо». Пока последние лучи солнца причудливо изгибали тени кипарисов, поредевшая толпа покидала заповедник, радуясь, когда поблизости оказывались дельфины, гигантские черепахи и морские львы.

Илена наклонилась над бассейном и позвала Аннушку – самую крупную косатку парка:

– Привет, красавица!

Молодая женщина ухватилась за плавник животного и заставила его перевернуться на спину.

– Не бойся, это не больно, – сказала она успокаивающе и воткнула иглу в тело, чтобы набрать в шприц немного крови.

Это всегда была очень непростая операция. Косатки – самые умные среди китообразных, но они же и самые опасные. При всем своем приветливом нраве Аннушка оставалась шестиметровым хищником весом в четыре тонны, способным убить человека ударом хвоста или лишить конечности одним движением челюстей, оснащенных пятьюдесятью острыми как бритва зубами. Каждый раз Илена старалась заручиться добровольной поддержкой животного, превращая неприятную процедуру в игру. Обычно все проходило нормально. Илена обладала особой интуицией, что делало ее великолепным ветеринаром.

– Вот и все, – сказала она, извлекая иглу. Она погладила хищницу и высыпала ей в награду ведро мороженой рыбы.

Илена обожала свою работу. Как ветеринар заповедника, она отвечала за физическое и психическое здоровье всех животных в океанариуме. В ее ведении находились чистка водоемов, приготовление кормов. Она всегда присутствовала при обучении дрессировщиков. Было необычно, что девушка добровольно взвалила на себя столько ответственности. Надо сказать, она долго и упорно добивалась этой должности. Еще в детстве Илена страстно увлекалась подводным миром, и особенно китами. Не ограничившись дипломом ветеринара, она получила специализацию в области морской биологии и прошла курс психологии животных. Но в этом профессиональном секторе вакансии случались крайне редко, и шансы работать с дельфинами и косатками были почти такими же призрачными, как шансы стать космонавтом. Однако Илена не стала цепляться за свою мечту и оказалась права. Потому что пять лет назад, в 1971 году, Уолт Дисней выбрал маленький город Орландо для строительства Диснейленда – гигантского парка развлечений. Благодаря наплыву туристов Орландо из сельской дыры превратился в самое популярное место Флориды. «Морской мир» тогда следовал по стопам Микки-Мауса, став самым большим в стране морским зоопарком-океанариумом. За год до официального открытия парка Илена начала осаду дирекции, чтобы заполучить это место, уже обещанное одному ветеринару более солидного возраста. Ее согласились взять на испытательный срок, и по его окончании она была принята в штат! В этом сказалось преимущество Америки: профессионализм начинал, наконец, главенствовать над возрастом, полом и социальным происхождением.

Она безумно любила свою работу. И не подозревала, что ее друзья из «Гринписа» иногда кривились из-за того, что животных держат в неволе. Однако стоило признать, что в «Морском мире» не игнорировали проблемы окружающей среды. Илене удалось добиться от дирекции, чтобы та щедро профинансировала программу защиты ламантинов.

Молодая женщина покинула зону водоемов и вернулась в административный корпус. Она наклеила этикетку на флакон с пробой крови и отнесла его в маленькую лабораторию, чтобы сделать там анализ. Прежде чем приняться за работу, она зашла в туалет освежить лицо холодной водой. Весь день она чувствовала себя разбитой.

Когда она подняла голову к зеркалу, висевшему над умывальниками, то увидела, что по ее щекам непроизвольно текут слезы. Она их даже не чувствовала.

– Какая я дура! – сказала она, вытирая мокрые глаза.

На самом деле Илена прекрасно знала, в чем дело: она не переставая думала о последнем разговоре с Элиотом. О его реакции, когда она поделилась с ним сокровенными мыслями о ребенке. Так было каждый раз, и она не понимала его уклончивое поведение; ей казалось, что он избегает ответственности.

Однако она ни секунды не сомневалась в его любви. Их чувство было сильным, и они оба не уставали удивлять и радовать друг друга…

Но могла ли эта любовь выдержать испытание временем? Илене было почти тридцать. Здесь, во Флориде, вокруг нее постоянно вертелись мужчины; она была неотразима и понимала это. Но сколько еще это продлится? Молодость понемногу уходила. Она отмечала, что у нее уже не такое тело, как у восемнадцатилетних девочек, которых она видела на пляже или на трибунах во время шоу, и нет свежести, присущей юному возрасту.

Само по себе старение ее не так уж беспокоило. Но вокруг менялись нравы: говорили о свободной любви, о сексуальной революции, и эти перемены ей совсем не нравились. Потому что она мечтала о прочных и долгих отношениях с Элиотом, и ей совершенно не хотелось отпускать любимого мужчину осваивать с другими женщинами позы из Камасутры.

Она сделала несколько глотков воды и вытерла глаза салфеткой.

Может быть, Илена недостаточно показывала Элиоту, как любит его? Она была стыдлива, и любовные признания давались ей с трудом. Но когда любишь, слова не нужны: о твоем чувстве знают. Тем более, когда женщина просит мужчину стать отцом ее ребенка, разве это не говорит о том же?

Она хотела от Элиота ребенка, потому что сильно любила его. Она была не из тех женщин, которые мечтают о беременности и хотят родить для себя во что бы то ни стало. Она хотела, чтобы ребенок стал продолжением их любви.

Вот только Элиот явно был против.

И Илена не понимала почему.

Она догадывалась, что желание иметь ребенка тесно связано с пережитым опытом человека, с его детством. Илене повезло: в Бразилии она выросла в небогатой семье, но с любящими родителями, и знала, что в материнстве она бы расцвела. А в семье Элиота постоянно скандалили. Не в этом ли была причина его упорства?

Однако она не сомневалась в его способности стать замечательным отцом. Много раз, заезжая за ним в больницу, она заставала его за работой. Будучи детским хирургом, Элиот умел находить общий язык со своими юными пациентами. Он был твердым и уравновешенным – в отличие от некоторых незрелых и эгоистичных мужчин, которые крутились около нее. Илена легко представляла его любящим, заботливым родителем. Доходило до того, что у нее не раз возникала мысль перестать пить противозачаточные таблетки и сослаться потом на случайную беременность, поставив его перед фактом, но она чувствовала, что, сделав это, разрушит их взаимное доверие.

Так в чем же крылась истинная причина?

Она знала о нем многое: о его решимости, самоотверженности, образованности; знала его запах, вкус кожи, линию позвонков, ямочки на щеках, когда он улыбался…

Может быть, в любимом человеке всегда есть что-то, ускользающее от нас? И эта скрытая часть питает нашу любовь, не давая ей иссякнуть?

Во всяком случае, в одном Илена была совершенно уверена: мужчина ее жизни, отец ее будущих детей – Элиот, и больше никто.

И этот ребенок будет от него, или его не будет вообще.

Сан-Франциско

1976 год

Элиот ехал домой на «жуке» угрюмый и подавленный. Сегодня ему не хотелось давить на газ. Он боролся за жизнь, но потерпел поражение. Не богом он был, а ничтожным докторишкой.

Незаметно подкрадывалась ночь. Словно по уговору разом включились уличные фонари и автомобильные фары. В голове усталого хирурга неотвязно крутились, словно кинопленка, сцены последних двух дней: размолвка с Иленой, встреча в аэропорту с незнакомцем и маленькая Анабель, которую он не мог спасти.

Почему его всегда преследовало чувство, что жизнь ускользает от него? Что на самом деле он ею не управляет?

Задумавшись, он слишком поздно сбавил скорость, выезжая на пересечение Филмор и Юнион-стрит. Машину слегка занесло, и он почувствовал какое-то мягкое сопротивление и услышал глухой стук.

Неужели лопнула шина?

Он заглушил двигатель, вышел из машины и осмотрел покрышки, затем бампер. Ничего. Он уже собрался ехать дальше, когда услышал звук, похожий на жалобный крик или писк, доносившийся с противоположного тротуара.

Элиот поднял голову и увидел щенка, отброшенного ударом на другую сторону дороги.

«Только этого мне не хватало…» – вздохнул он.

Элиот пересек улицу и подошел к щенку: это оказался лабрадор бежевого окраса. Он лежал на боку, неловко согнув переднюю лапу, из которой сочилась кровь.