Эра возрождения. Часть 1

Арадон смотрел вслед удаляющемуся Марку, а потом глянул на Скандру.

– Это твои проделки?

– Что ты, я самая невинная ромашка в этом королевстве, – она приложила ладони к своим розовым щекам.

Арадон задумался, будто перед ним стояла шахматная доска, и его ожидал сложный ход.

– Мы можем стоять тут столько, сколько ты захочешь, но от этого едва ли будет толк, – она положила ему руку на плечо, – да, и этот парень показался мне довольно милым.

Ухмылка наползла на лицо Арадона.

– Ладно, можно попробовать, – сказал он сам себе, – пускай, будет он.

Скандра заглянула ему в лицо.

– Я знаю эту ухмылку, ты что-то придумал. Ух, надеюсь, будет так же весело, как и в прошлый раз, когда я наблюдала у тебя это выражение лица.

– Пойдём, – протяжно сказал он, – всему своё время.

Пробуждение

Есть места, куда пробраться сложно, есть те, куда добраться нельзя, но, все же, возможно. А есть такие дали, где нет места даже для эмоций. Там обитают духи: те, что выполнив свой непосильный долг, обретают, хотя и не на веки, долгожданный сладостный покой, но есть и те, что прибывая там, пытаются забыться, унять то чувство, что хуже рыбной кости в горле.

Он там дремал и не желал возврата, покуда цель его была не выполнима, так он считал, пока ему не нашептали, как сделать то, к чему он так стремится. Тогда решился он вернуться. Ощутив края, что были так ему знакомы. Нахлынули эмоции, копившиеся много лет. Он, возрождаясь, не произносил ни слова. Но его мысли разносились далеко, по тонким нитям тихого эфира, и твари, что имели честь услышать, содрогались, испытывая глубочайший жгучий страх. Он слишком долго пребывал средь не телесных тварей, потому и мысли звучали как стихи:

Вы тут – назойливые мошки!
Я слышу вас. Я здесь уже давно.
За тыщу лет во тьме моё сознание,
Как в колыбели чует тишину.
И шепчет тихо оно мне,
«Настало время перемен»
и гнев огнём горит внутри.
Он тяжестью лежит на мне,
и жажду я сильней всего,
сорваться огненной стрелой.
Я с неба, принеся огонь,
обрушусь яростной волной.
Падут твердыни и дома.
Сгорят деревни и поля.
Молясь, вы вспомните богов,
но боги больше не придут,
они про вас совсем забыли.

Века прошли, их не вернуть.
Зовут меня играть они.
Гамбит мне надо воплотить,
а это, быть пока в тени,
и ждать начало для конца,
приход гостей в мои края.
Я помогу вам осознать,
что ваша плоть лишь скорлупа,
и хаос наведёт порядок,
испорченный когда-то правотой.
Я сделаю, как было раньше,
когда мир молод был, благоухал.
Его цветами были мы, тогда,
Гармонию хранили, берегли.
И вас не знал я, запаха не чуя.
Я глупый был, ошибку допустил,
и в этот час, расправлю крылья,
и ветер призову.
Друг мой, помощник и слуга,
неси меня, нас ждут великие дела.

Несчастный случай

Я безумно люблю дождь. Он несёт жизнь всему, в виде драгоценной воды. Она впитывается в землю, течёт по мостовой, замирает в лужах и висит в воздухе, делая его приятным для дыхания.

Вот и сегодня идёт дождь. Я шел и не боялся промокнуть. Наоборот, я шел не торопясь, смотрел, как он делает свою работу. Мы с ним чем-то схожи, в такой день мне не хотелось работать. Вообще. Идя по каменной плитке тротуара и думая о дожде, я не спешил на работу. Несмотря на стену дождя, до меня доносились запахи парфюма, свежеиспечённого пирога, грибов, каких-то сладостей. Улица кипела жизнью. Вот чуть поодаль, шлёпая по лужам в огромных сапогах, топает девочка. Верно она очень замёрзла. Малышка прижимала к груди некий свёрток. По роду своей профессии мне приходилось с ней сталкиваться, её привозили ко мне в беспамятстве, ногой она провалилась в какую-то ловушку здешних охотников, сразу выбраться не смогла. Местные жители вовремя подоспели – ещё немного, и бедняжку бы скушали волки. Пройдя мимо меня, Малли поздоровалась, в кульке я увидел котёнка. Несмотря на дождь, жители бегали от дома к дому, прикрывая голову. Накануне праздника освобождения все прибывали в хорошем расположении духа, суета поглотила весь город. В окнах можно было увидеть мужчин, начищающих ружья до блеска. Местные мужчины любят давать залпы в воздух во время празднования, дабы отпугнуть злые силы. Празднику уже несчётное число лет, легенды ходят из уст в уста, обрастая всё новыми красками. Ну скажите, кому захочется в такой день на работу?

А вот и он – дом Белого Листа, моя работа. Подойдя к зданию, я вздохнул, поднялся по ступенькам и открыл входную дверь. Вы думаете, что сейчас должно что-то произойти? Нет, всё окажется намного прозаичнее. Я протопал мимо дежурной медсестры, поприветствовал её лёгким кивком головы и сразу спросил:

– Ну что? Всё тихо?

– Да, как всегда, мистер Гольер.

– Как там больной с отравлением?

– Пришел в себя. Он всё ещё удивлён, «как такое могло произойти?» – последнюю фразу она сказала на манер пострадавшего, изобразив глупую мину на лице.

Бедняга, решивший поставить вино в домашних условиях, спутал ингредиенты и вместо сахара, всыпал в месиво адсорбирующий порошок. Когда его вино стало густеть, он не придумал ничего лучше, чем попробовать самодельную гадость.

За время своей работы я насмотрелся таких индивидуумов… Женщина, у которой монетка упала в сток, умудрилась вывихнуть себе два пальца, когда пыталась достать её. Мальчик, полезший на крышу, скатившийся оттуда по черепице на попе, ободравший её же, упал на карету. Бабушка-божий одуванчик, замахнувшаяся клюкой на пьянчужку, дабы проучить его, застыла со своим посттравматическим полиартритом. Её так и привезли ко мне, как памятник бабушке-поучительнице, клюку она не выпускала до последнего. Ай, всего не перечислишь. За этими мыслями я и не заметил, как вернулся к себе в кабинет. Надо было приготовить пару отчётов и немного прибраться. Я глянул на часы: до начала рабочего дня ещё целый час.

«Зачем я так рано пришел? Неужели вся моя жизнь так вот и пройдёт, в этом вот самом кабинете?» -неожиданно подумалось мне. – «Мне это уже так надоело, да и нутром чую: не моё это!»

Я тихонько подошел к столу, сел, закрыл глаза, расслабился, и желание что-то делать совсем отпало. Черт с ними, этими отчетами, пусть сами заполняют бумажки эти бестолковые! Даже мысли о них вызывают у меня рвотный рефлекс. Пусть делают мне выговор, я предпочту послушать ругань в мой адрес и пропустить всё мимо ушей, чем это, и я брезгливо отодвинул бумаги от себя. Хотя была одна возможность избежать и того и другого – если бы кто-то ворвался сюда со срочным делом – но это маловероятно в столь ранний час, в дождь, да и праздник на носу, хотя, я все же в надежде глянул на дверь. Тихо, даже шагов не слышно – значит на чудо рассчитывать не стоит.

– Тогда, – сам себе сказал я, – только в целях профилактики.

Я выудил из глубин тумбочки бутылёк с настойкой на дубовой коре, подаренный благодарным пациентом, оглядел.

– М-да! – бутылочка запечатана пробкой, а у меня нет ни штопора, ни ножа.

Я стал оглядывать кабинет в поисках того, чем можно было поддеть или, на худой конец, протолкнуть пробку во внутрь. На выручку пришли ножницы. В нос ударил резкий запах, от которого я сморщился, но рассчитывал, что от этого мне станет легче перенести сегодняшний день. Я выдохнул и прислушался. Шаги! Уверенные, быстрые – так больные не ходят. Секунда, и я различал как минимум трех человек, чьи шаги приближались. В дверь быстро постучались и тут же открыли, не дожидаясь ответа. Бутылочка была предусмотрительно убрана восвояси, я ещё успел взять в руки перо и придвинуть к себе документы.

– Марк Гольер? – вопросительно сказал военный человек, одетый по форме, довольно хорошо сделанной, видимо, именно на этого человека. – Меня зовут Теонард, я служу графу Доргри, мы к вам по важному поручению от него. Его сын Дари сильно болен, а наши лекари ничего сделать не могут.

– Вы хотите, чтобы я всё бросил и поехал с вами? Я вас правильно понял? – Не то чтобы я не верил в чудеса, но, видимо, боги меня услышали. Но нельзя вот так сразу ехать: подумают ещё, что я тут совсем без работы.