Секс/Ложь/Джанки

А тебя кто укокошил? А, Мишель Фуко… Он не ангел, апостол. Значит, ты еще не видела Габби? О, она тебе обязательно понравится. Только умоляю, называй ее Габриель, если она сама не попросит о другом.

Комментарий №10

Бутыль с ромом:

«Немного уважения – это все чего я прошу. И любви… Да! Капельку любви и чуточку уважения – вот все, что мне нужно. Можно подумать, что я многого требую. Нет же! Горсточку понимания, крупиночку уважения и вооот столечко любви… А про уважение я уже говорила? Ладно, неважно. Просто у меня уже вот где сидит это неуважение, когда мне заявляют, что я, дескать, не просыхаю. Очень предвзято и грубо, а я, между прочим, женщина, и мне как женщине необходимы любовь, понимание, сочувствие и это… как его? А, да – уважение. И то, что я не просыхаю – это вообще никого не касается. Это мое личное дело. Я вообще могла бы в любой момент просохнуть, только какой в этом толк? Моя родная сестра однажды наслушалась этих советчиков, которые и ее так же осуждали, как меня. Наслушалась, дуреха, и ром на пол вылила – весь, до последней капли. И знаете, что было дальше? От нее тут же избавились! Ее выкинули, как мусор! Никто и никогда больше не видел мою бедную сестренку… Так что, вы, советчики, говорите, что я должна просохнуть? А как на счет моей сестрички, что бы вы сказали ей сейчас, когда она мертва из-за ваших дрянных советов?»

Джанк №10: Хабанера

Ром энд кола, айс кьюбс крэшин

Дэнсинг бинс, браун айз флэшин

– Здесь каждый второй – синьор, а третий – Гарсиа. Даже у старух волосы черны, как обсидиан. Бычки шипят в томате корриды.

– Котенок, от твоих текстов мурашки по коже и ком в горле. Прочитаешь, и настроение падает.

– Если на море не смотреть, зажмуриться, подставив лицо солнцу, кажется, что шумит океан. И пахнет океаном.

– Нет, дело не в том, что они плохо написаны. Совсем не плохо. Только…

– Кожа увлажняется кремом, но все равно подгорает, чувствуется пощипывание. Морская соль. Жаркое солнце. Оно просачивается сквозь кроны деревьев и зайчиками пляшет под дудочку ветра.

– …только как-то очень мрачно. Нет легкости, что ли. Мазохистов меньше, чем ты думаешь.

– Не думается ни о чем. Весь обращаешься в слух, зрение, обоняние. С лица не сходит глупая счастливая улыбка. Кажется, что счастье не может быть умным и логичным. Гранит набережной плавится. Я – бурый кусочек тростникового сахара – бесконечно таю в чашечке ароматного кофе. От меня через тонкую майку все вокруг становится сладким и чуть липким.

– Знаешь? Попробуй сделать так, чтобы прочитал, и захотелось танцевать. Или…

– О, как они танцуют. Взявшись за руки и поодиночке. трум-ТУМ. прам-ПАМ. Две четверти, акцент на последнюю долю. Нет, с серьезными лицами только фанданго. А это – импровизация.

– …или подпрыгнуть и полететь.

– А горы? Дороги ползут и шипят в точности как змеи. У них раздвоенные языки и раз в два года они сбрасывают шкуру. Серпантин и апельсиновые рощи. Там, наверху. Сотни метров до земли кажутся километрами. Прожилки рек золотятся на зеленом бархате. Крыши домов краснеют ягодками брусники. Море и небо сливаются в одно полотно, огромный лист бумаги, сложенный вдвое и снова расправленный. Стоит один раз задержать взгляд, и больше уже ничего не видишь. Под ногами воздух. Сладкий страх неслучившегося падения.

– Пойми, просто – не значит плохо, так же как сложно – не всегда хорошо.

– По ночам пальмы светятся. Сами для себя, от корней вверх, к листьям. Глазурь пены хочется слизнуть с сырого серого песка. А потом заблудиться в узких петляющих ходах, нетрезвым мотыльком порхать от фонаря к фонарю, раскинуть руки и дотронуться до стен домов, стоящих на противоположных сторонах улочки.

– Оставь мораль для сказок, а смысл для басен. Кишки, которые ты вываливаешь – в этом есть сила, но нет красоты. Физиология неэстетична.

– Ночи без простыней и сна. Запах обожженной кожи сводит с ума, которого и так не осталось. Завтрашний день уже наступил. Он встал раньше нас, умылся, почистил зубы и собрал чемоданы. Вызвал такси до аэропорта. Черт с ним, пусть катится. Мы ведь останемся здесь навечно?

– Да. Мы будем танцевать?

– Да. Танцевать, глупо улыбаться, подпрыгивать и летать.

Комментарий №11

Нервнопаралитический газ:

«Думаю, что в любом деле главное быть убедительным. То есть, если ты профессионал, то должен не только досконально знать свое дело, но и своим внешним видом показывать полную уверенность. Вот взять для примера меня. Я работаю с людьми, многие из которых видят меня впервые. Я демонстрирую им уверенное спокойствие, сосредоточенность и внимание. Люди, видя это, сразу понимают, что мне можно доверять, успокаиваются, и все проходит гладко, без суеты и недоразумений. А если бы я мямлил, отводил глаза или как-нибудь неестественно шутил и балагурил, ничего бы не вышло – никто не станет иметь дел с рохлей или клоуном»

Джанк №11: История

Знаешь, котик, чего нам с тобой по-настоящему не хватает? Истории, которая свяжет нас и будет удерживать вместе, даже когда больше ничего не останется.

– Мировая история – это бесконечная цепочка войн, кровавых разделов и переделов сфер влияния.

– Да, но это для тех, кто наверху, кукловодов, небожителей, обитателей Олимпа. Ты прав, будет война. Но кто бы ее ни начал, кому бы ее ни объявил, для тебя и меня она станет битвой, в которой весь мир восстанет против нас. Это будет наш выход, длинная грустная история со счастливым концом. Долгий путь от тебя без меня ко мне с тобой.

– Ты знаешь, эта война станет последней. Я ошибся, сказав, что цепь бесконечна. Логика предсказывает конец, витки спирали сужаются, чтобы поставить точку.

– Ну и пусть. Пусть даже судьба поставит нас на разные фронты. Этим она лишь подчеркнет кинематографический драматизм, необходимость именно нашей с тобой победы.

– Будет так. Я, брошенный на сторону Севера, стану дезертиром. Оставлю винтовку и поползу к тебе в горы. Питаясь падалью, перешагивая смерть за смертью, появлюсь в деревне, где ты будешь учить осиротевших детишек и выхаживать раненых. Твои братья, белокурые бестии-южане, готовящие виселицы для партизан – они не пощадят ни тебя, ни меня. Лишь бы успеть встретиться взглядами.

– Присоединившись к Восточному блоку, я стану лучшим снайпером. Я увижу твою смерть под тонкой кожей, и впервые мой палец на курке дрогнет. Прежде, чем мои руки закроют твои разверстые раны и остановившиеся глаза, мой поцелуй расскажет тебе о настоящей любви.

– Атака на Западе захлебнется. Я попаду в плен. Там, в концентрационном лагере, я познакомлюсь с твоим мужем – перед тем, как мы оба погибнем в газовой камере, он успеет показать мне твою фотографию. В следующий раз я попытаюсь сбежать, но автоматная очередь перебьет мой позвоночник, разорвет легкие и сердце. Я извлеку урок. Путь должен быть долгим, он не стоит меньшего, чем несколько жизней. Перебираясь по дымящимся трупам через колючую проволоку под током, мыслями буду стремиться к тебе.

– Радисткой, связной под развалившимся прикрытием, разбитой челюстью я не раздавлю капсулу с ядом. Буду ждать тебя, распятого на броне танка.

– Разрушенные бомбежками города, полыхающие напалмом джунгли, тонны песка, взлетающие в воздух, опустевшие гниющие континенты станут нашими декорациями. Мир уничтожит себя в финальном аккорде нашей истории.

– И потом мы будем пересказывать эту историю друг другу, детям и внукам чужих детей. Пусть они в зависти впиваются зубами в свои ладони, оценив силу настоящей любви. Увидев воочию пошлость схемы «повстречались-познакомились-притерлись-жили-долго-умерли-со-скуки», они выстроятся для последней войны.

Комментарий №12

Календарь:

«На меня часто обижаются. Говорят, что я необъективен и предвзят. Разумеется, это не так. Со стороны может казаться несправедливым, что первую позицию занял январь, а декабрь попал на последнюю строчку, но не я составил этот рейтинг. Мне самому, может быть, больше симпатичен май, но в сводной таблице хит-парада он оказался в самом конце топ-5. Дело в том, что рейтинг составляется на основании не моего личного мнения, а по результатам многофакторной взвешенной оценки. В любом случае рейтинг – это не приговор. К нему нужно относиться спокойно, но при этом делать выводы. Ладно, в этот раз декабрь потерпел фиаско, но это не повод отчаиваться и опускать руки. Наоборот! Достигнув дна, от него можно оттолкнуться и сделать мощный рывок наверх. Уверен, что если декабрь сумеет сосредоточиться и больше сил и времени посвятит самосовершенствованию, то уже в следующем году сможет улучшить свою позицию. Я не делаю никаких прогнозов – это вне зоны моей компетенции, но у каждого участника есть реальный шанс возглавить чарт»

Джанк №12: Контрапункт

Иногда я впадаю в спячку. В среднем получается года на два. Это нормально. Мне снятся красочные страны, море, сахарная вата, пляжи с шоколадными девушками топлес. Потная усталость велосипедных прогулок приятна. От приснившихся экзотических напитков голова жужжит сытой мухой. Мое тело приобретает волшебную упругость и приятный золотистый цвет, волосы выгорают до чистой платины. Если заглянуть по ту сторону солнечных очков, можно захлебнуться счастьем. Совершаю набеги на магазины беспошлинной торговли, граблю бары, танцую на столах. Читаю стихи стюардессам, щиплю за попы горничных, улыбаюсь официанткам.

Я опоздал. Понимаешь? Я не знал, что это в принципе возможно. Когда сидел с тобой на лавочке, смешно надувая щеки, выдувал фонтанчик табака из папиросы и набивал опустевшую гильзу зеленым, трамбуя зелень стержнем гелевой ручки. Не думал, что могу опоздать, когда отогревал твои побелевшие на морозе пальцы травяным дыханием. Даже когда ты плакала и говорила, что больше так не можешь, что все это тебя убивает, я плакал вместе с тобой, но не верил в возможность опоздания. Ты отказывалась от меня, но я не верил в такую искренность. Я могу все изменить, работаю над этим. Мое «могу» не знало ни прошлого, ни будущего времени. Находясь здесь и сейчас, как заставить себя подумать, что опоздаешь? Что ж, я глотаю факты, без них я умру с голоду. Проглотил и этот.

Возвращаюсь домой. Слезы умиления, голос девочки Дороти, говорящий «нет ничего лучше, чем дом». По мне скучали. Тут же метастазами пухнет вечеринка. Гремя льдом в бокале, я показываю фотографии. На одной мои плавки чуть сбились. Все смеются. Секретарша приносит ворох писем, на мониторе алеют сотни сообщений. Все заходят и спрашивают «ну, как?». Письма в корзину, сообщения шифтом сверху вниз и делитом туда же. Отлично, друзья мои. Превосходно. Телефон тоже спрашивает «ну, как?». Лучше не бывает. Игра в снежки, посиделки с абсентом, грабеж супермаркетов. Новые и старые фильмы один за другим проходят навылет.

Ты не верила, что окажешься в будущем. То есть в таком будущем, где я, уже опоздавший, останусь в прошлом. Ты плакала и говорила, ну почему, все ведь было таким прекрасным, объясни мне, может быть я дура, но я ничего не понимаю. А я и сам не понимал. Ты хочешь, чтобы я ушла? Нет. Чтобы осталась? Не знаю. Нет, конечно, хочу. Только не знаю чего. Тогда я уйду, говорила ты, бросаясь в слезной пелене к двери. Я тратил время, не пуская тебя. Если бы я знал, что опоздаю, изменило бы это хоть что-нибудь? Не знаю. Наше непонимание уравновесилось, но твое неверие оказалось сильнее моего незнания.

Затем, ради разнообразия, руины древних цивилизаций в уютных местечках, где даже пауки и змеи позируют и улыбаются, завидев меня и нацеленный на них объектив моей мыльницы.

В твоих словах и мыслях мне видится обреченность. Как будто ты опоздала на все поезда, теплоходы и самолеты разом. Даже на те, отправление которых еще и не появлялось расписании. Все деньги тратишь на билеты, складываешь их в обувную коробку, горько вздыхая над каждым. Высасывающая силы безнадежность. Но, мне думается, когда поезд/теплоход/самолет будет стоять под твоим окном, дожидаясь только тебя, ты поймешь. Вместе с пониманием невозможности начала движения без тебя, придет знание о неосуществимости опоздания.

Понимаешь? Когда я просыпаюсь, мне жизненно необходимо обнаруживать себя ветром, наполняющим твой парус, крестом, готовым принять твои гвозди, молодым вином, сочащимся из твоих ран. Ведь потом я снова усну и не увижу ничего, корме снов.