Темная сторона

У Тараса перехватило дыхание от понимания того, что человек, которого он всю свою жизнь знал, как своего родного отца, в один миг превратился в безмолвный предмет, который перекатывают по кровати, и есть вероятность, что он больше никогда не увидит его прежним.

Убедившись, что отец на носилках, младший брат не выдержал и выбежал на улицу. Дрожащими руками достал пачку «ЛМ» из кармана и закурил.

Фельдшер с санитаром вынесли Петра Илларионовича из его родного дома и понесли в белый с красными полосами «Пежо Боксер».

– Поедим на твоей, а то у меня что-то до кучи еще и двигатель троить начал дико. Еле доехал сюда, – сказал ему, выйдя из дверей, Васька, – мать с Яриной останутся дома, а мы побудем там с батей. Если что понадобится, они потом привезут.

Тарас кивнул, и они пошли к его машине. Сбоку, за берёзой, мелькнул оранжевый огонёк сигареты. Васька нагнулся, чтобы рассмотреть, кто следит за их домом и был совершенно не удивлён, когда оказалось, что это Оля Нестеренко.

– Как всегда эта прошмандовка малая под заборами шляется, высматривает! – рявкнул он.

Тарас кинул беглый взгляд в ту сторону, где уже предусмотрительно погас оранжевый огонёк, и, ничего не сказав, сел за руль. Не дожидаясь «скорой», они покатили в сторону города.

Первое время оба молчали. Васька закурил и нервно пускал кольца дыма.

– Как будто прокляла нас какая-то тварь! Сначала мамка, а теперь и батя, – с неприкрытой ненавистью в голосе произнёс он.

– Если бы баба Килина не померла, я бы на неё подумал, – сказал Тарас, но больше от того, чтобы просто поддержать разговор.

В их сельском детстве проклясть кого-то было обычным делом. Занимались этим лишь отдельные люди, преимущественно женщины, которым односельчане приписывали сверхъестественные способности и считали ведьмами. Их презирали и боялись, но, когда дело касалось чего-то очень важного, как раздела земли или измены мужа с соседкой, то всегда обращались к ним.

С тех пор многое изменилось, и, казалось, мир стал другим, более простым и более сложным одновременно. Теперь, имея смартфон, планшет и компьютер с подключённым к нему Интернетом, Тарас слабо верил в силу каких-то проклятий. А вот Васька, несмотря на не такую уж существенную разницу в возрасте, чтил все обычаи и традиции села, а потому всё, чего узнал и научился в детстве, принёс с собой и во взрослую жизнь.

– Да, та могла, – согласился он с младшим братом, – может, это она с того света проклинает?

Тарас пожал плечами и ничего не ответил.

– Или баба Ганька?

– Не думаю, мамка с ней нормально контачит и уже не один десяток лет.

– Может и так, но я уверен, что есть кто-то в селе, кто желает нам зла и наводит на нас эту порчу.

– Нет, ну вообще за последние годы мы со многими грызлись, но так, чтобы прям порчу наводить…

– Да разные люди есть, это ж село! – воскликнул Васька таким тоном, как будто сам удивлялся недалёкости Тараса и его неспособности видеть абсолютно очевидные факты.

– А может это Крицкий? – предположил младший брат.

– А что? У него и повод есть! Забор он не мог поделить, сука! Всегда, блядь, забор там стоял, а теперь он вдруг ему мешать стал! Да, Тарас, ты прав. Кроме него больше и некому.

– Кроме него может быть кто угодно! Посмотри, как остальные живут – не все, конечно, но большинство – в срани, в грязи, без работы и без денег. А у нас с тобой хоть что-то, но есть – и по дому у каждого, и по машине, и семьи. Люди иногда ненавидят других потому, что у тех есть то, чего у них самих нет.

– Да всё так, но я всё равно на Крицкого думаю. У него, козла, больше всего причин нам западла какого-то хотеть!

– И что ты думаешь теперь делать? Пойдёшь к нему и скажешь: «Это ты нас проклял!»?

– Надо будет – пойду и скажу, и потом скручу в бараний рог, чтоб больше и не думал о таком.

– Да херня это всё, Васька! Я тебе говорю, что это не он. Да и видно было, что он тогда сцыканул. Он вон, смотри, какую домину строит. Ему уже этот забор давно похеру.

– Ну тогда кто?

– Что кто?

– Кто нас проклял?

– Да перестань ты с этими проклятиями! Проклял-не проклял, а с мамкой… – он запнулся на мгновение, раздумывая, как сказать то, что говорить ему вовсе не хочется, – это были живые люди. А то, что сейчас случилось с отцом – последствия этого. Он не выдержал позора, а сердце у него и без того слабое было, вот и получилось так. Если кто и виноват, так это те пидары, которые нашу мамку…

– Да, ты прав. Найти бы их! Я бы их сам выпотрошил, как свиней! А перед этим живыми в кипяток и шкуру бы спустил!

Тарас окинул брата беглым взором. По лицу Васьки было видно, что он не шутит, и вполне мог бы привести озвученный приговор в действие.

– Мусора ищут, – сказал он, притормаживая на яме.

– Ай, мусора… – махнул рукой Васька, – ты их видел, тех мусоров – два шкета по двадцать лет и наштукатуренная шлюха! Кого они могут найти?!

К тому времени они как раз подъехали к приёмному отделению районной больницы, расположенной недалеко от въезда в город. Следом прибыла «скорая».

Двери её подозрительно долго не открывались, и Васька поспешил узнать, в чём дело. Фельдшер что-то энергично записывал, сидя в своём кресле. Санитар раскладывал по ячейкам в шкафчике какие-то ампулы и препараты.

– Чего сидим? Время идёт! – рявкнул мужчина на медиков.

Фельдшер окинул его осторожным взглядом, написал что-то еще в бланке и отложил его на столик.

– Мне очень жаль, но ваш отец скончался по дороге. Мы сделали всё возможное, чтобы его реанимировать, но…

– Что значит «скончался»?! – проревел Васька. Округлившиеся глаза его бешено вертелись в глазницах, взгляд метался от врача к отцу и обратно.

Тарас отшатнулся назад и чуть не споткнулся о бордюр. Дыхание его перехватило, и он выпучившимися глазами уставился на бездыханного уже отца. Словно что-то в нём перевернулось в этот момент.

– Ты слышал?! – схватив его за воротник рубашки, прокричал взбешенный и в то же время убитый навалившимся на него горем Васька, – Батя умер! Они убили его! Это всё из-за них!

Фельдшер с санитаром испугано покосились на него, подумав, что мужчина имеет в виду их, и выжидающе смотрели, что он будет делать дальше.

Но Васька не мог больше сделать ничего, кроме как упасть в объятия младшего брата и громко разрыдаться.

Глава 6

Через день Петра Илларионовича похоронили на местном кладбище в Каменном Броде. По традиции на похороны сошлось едва ли не всё село. Мужчины и женщины приносили свои глубочайшие соболезнования, чтобы уже по приходе с похорон на кухне рассказывать, что это Бог наказывает рыжих за всё, что они сделали своим односельчанам, и всё это очень хорошо и правильно, и что теперь они будут знать, как желать зла окружающим. Несмотря на то, что в селе они были далеко не последней семьёй по степени влияния, их никто не любил, и потому кроме родных Петра Илларионовича искренне особо никто не оплакивал.

Свадьба и похороны – это те два события, которые в селе собирают наибольшую публику. Приходят все – от мала и до велика, потому что людей в селе немного, все друг друга знают, и когда кто-то уходит, то безвозвратно переворачивается и страничка жизни каждого, связанная с этим человеком.

Ничем необычным церемония прощания не отличилась. Галина Петровна практически всё время простояла у гроба с отсутствующим взглядом, как будто не до конца осознавала, где находится. Лишь изредка скупые слёзы бороздили её морщинистые щёки.

Её обступили Тарас с Василием, их жены и дети. К Ярине по такому случаю приехал её гражданский муж из города, с которым она н-ное число раз сходилась и расходилась. Старшие братья относились к нему пренебрежительно, считая, что из всех городских ей попался самый безнадёжный и пропащий человек.

В каком-то смысле они были правы, потому как Ярослав приехал уже пьяным и первое, что сделал, сойдя с рейсового автобуса – это купил на оставшиеся в его кармане мелкие деньги бутылку крепкого «Арсенала». Поэтому большую часть похорон они с Яриной бегали за хлев, где довольно бурно выясняли отношения. В другой ситуации Васька быстро успокоил бы непрошеного гостя, но сейчас он был так поглощён своим горем, что не обращал на того ровным счетом никакого внимания.