Потерянный свет

– Надеюсь, с этим проблем не будет. Но репортеры… Они же не слезут теперь…

– Я и об этом позабочусь… Главное, не драматизируй. На этих Фроловых всем плевать, просто новостей других нет, вот журналюги и присосались. Ну сам подумай, какой-то архитектор и его жена-художница. Многих архитекторов ты знал до сегодняшнего дня?

– Немногих, – согласился Антип. – Скорее даже ни одного.

– Вот и о погибшем через пару месяцев уже не вспомнишь.

– А с Германом этим что?

– А что с ним? Ты же сказал – все по закону. Если экспертиза признает его вменяемым, получишь признание – и прямиком в суд. Если нет, то тоже в суд и на принудительное лечение.

– Да я не про то… Ты меня слушал, вообще? Парень себя оговаривает, не мог он толкнуть или даже ударить этого мужика с такой силой…

– А ты меня? – перебил Олег. – Над тобой уже тучи сгустились! Будешь пытаться разобраться в ситуации, останешься виноватым. Все, тема закрыта. Надеюсь, мы друг друга поняли…

Он жестом попросил бармена снять наушники, давая понять, что дальше опасная тема обсуждаться не будет, и наполнил опустевшие стопки до краев.

– Давай с нами, Кирилл, – позвал Олег.

Отказываться бармен не стал, тем более что его рабочий день уже был окончен. Отложив наушники и захватив еще одну стопку по пути, он подошел к гостям.

– Вот это, я понимаю, сервис, – улыбнулся Олег.

– Я все же тебя иногда не понимаю, – не унимался Антип. – Ты вроде такой весь правильный, все эти твои принципы. Как это вообще работает?

– Конкретизируй, – уточнил приятель, наполняя стопку бармена.

– Именно ты обычно стараешься перетащить меня на сторону добра, но вот сейчас, например…

– Этот разговор тебе, похоже, никогда не наскучит, – хмыкнул Олег. – Нет никаких сторон. Зло – это тоже добро, только для меньшей группы лиц. Я же действую всегда в интересах большинства.

– Но в этой истории никакого большинства нет…

– Ошибаешься, мы с тобой и есть это большинство, и именно наши с тобой интересы я отстаиваю, – возразил собеседник.

– Твоя философия – всего лишь универсальное оправдание любых поступков, – отмахнулся Антип.

– Ну давай попробуем разобраться. С одной стороны, этот парень, очевидно, бесполезный член общества. Его заточение, даже если он себя оговаривает, не принесет вреда в широком понимании, а может, даже, наоборот, принесет пользу.

– Какую, например?

– Он же безработный и, догадываюсь, что очень давно, если вообще когда-либо работал. Откуда тогда деньги на авто? Какими путями он их заработал?

– Хорошо, на одной чаше весов он, а что на другой? – спросил Антип.

– На другой – мой единственный друг, который по совместительству еще и инструмент для устрашения целого отделения полиции. Боюсь представить, что у вас начнется, если тебя уволят или посадят.

– Мог бы остановиться на единственном друге, – хмыкнул тот. – Тогда бы у меня и тост нашелся. А сейчас пить за дружбу уже как-то не к месту… Давай ты, Кирилл, – обратился он к бармену. – Уверен, ты наверняка кладезь застольных мудростей.

– Здесь обычно поодиночке пьют, – улыбнулся хозяин заведения. – Так что тосты я слышу редко. Но могу предложить выпить за доверие и взаимовыгодное сотрудничество, – пошутил он, поднимая стопку.

– Пойдет, – одобрил Олег, следуя примеру бармена.

– Кстати, о доверии, – опрокинув рюмку и поморщившись, произнес Антип. – Сколько мы уже сюда приходим, года три?

– Да, думаю около того, – подтвердил Кирилл.

– Расскажи: как вы познакомились с Олегом? Первый раз, когда он привел меня в это место, он сказал, что тебе можно доверять. Знаю, что доверие у него заслужить непросто…

– А он не рассказывал? – бармен вопросительно посмотрел на Олега.

– Это твоя история, – пожал плечами тот.

– Тогда я обязательно расскажу, но в другой раз, – Кирилл вновь наполнил стопки. – Когда вечер будет менее богат на события.

Глава 3. Карательная психиатрия

В отделение психиатрической клиники вошел хмурый мужчина лет сорока пяти на вид, одетый в черное кожаное пальто поверх серого свитера с высоким горлом. Брюки его были покрыты пятнами грязи – на улице поливал дождь. Щетина коротких черных волос на его голове плавно перетекала в густую бороду, которая скрывала почти половину лица.

Его визит не требовал пояснений, сегодня его здесь ожидали. Женщина на стойке регистрации, встречающая посетителей, приветливо кивнула гостю.

– 18-й кабинет, уже там, – негромко сообщила она.

Тот прошел мимо, словно не замечая ее. Тяжелой поступью он двигался по тускло освещенному коридору, оставляя на недавно вымытом полу дорожку грязных следов. Звук шагов эхом разносился по помещению.

Женщина проводила его взглядом, недовольно качая головой, но сделать замечание не решилась. Вместо этого она кивком указала высокому парню в больничной пижаме на грязь, и тот тут же принялся ее вытирать.

Сама же, глупо улыбаясь, продолжила листать глянцевый журнал с неизвестным содержимым, изучение которого прервал посетитель.

Помещение больницы выглядело очень запущенным. Недавно выполненный косметический ремонт был сделан исключительно для галочки, о чем свидетельствовала неровно положенная на явно неподготовленные стены краска.

Освещение также указывало на безразличие администрации к состоянию здания. Лампы дневного света на потолке горели далеко не все, а некоторые из работающих при этом периодически моргали и местами даже неприятно потрескивали.

Остановившись возле нужного кабинета, мужчина на секунду прислушался, а затем без стука открыл дверь.

В помещении было светло и прохладно. Из мебели здесь имелись только два стула и небольшой стол в углу.

Кабинет явно никем не использовался, стены давно требуют покраски, а линолеум на полу изрядно вытерт. На стуле ровно посередине помещения сидел наголо выбритый парень лет тридцати в больничной пижаме и с тоской смотрел куда-то под ноги, видимо, на свои тапки, совершенно не обращая внимания на посетителя.

Сразу за ним, удобно разместившись на подоконнике, отдыхал здоровенный санитар, увлеченный экраном мобильного телефона.

– Я просил, чтобы ему ограничили препараты сегодня, – раздраженно рявкнул мужчина на санитара, который от неожиданности вскочил с насиженного места, уронив телефон на пол.

– Так сегодня и не давали ничего, – испуганно залепетал амбал, будто нарочно пытаясь сделать свой бас более мягким и покладистым.

Выглядело это нелепо, будто ребенок-переросток мямлит перед матерью, оправдываясь за несделанные уроки.

– А что с ним тогда? – мужчина жестом указал на парня, продолжая испепелять санитара взглядом.