Вуду. Тьма за зеркалом

Рабы продолжали исповедовать вудун, но в противоестественных условиях рабства их вера извратилась, вместо вудуна появилось вуду. Рабовладельцы сами виноваты в этом. Пользуясь известной формулировкой, можно сказать, что вуду стало естественным ответом на противоестественные условия. Вуду возник не повсеместно, ведь масса рабов была неоднородной.

Можно привести такой пример. Любой университет – это место, где сосредоточены знания. Но если случайно выхватить какое-то количество людей, которые в этот момент будут идти по коридорам, то часть из них окажется первокурсниками, обладающими минимальными знаниями, часть – студентами, дипломниками, почти уже окончившими курс и, может быть, среди этих людей попадутся один-два профессора.

Так же и с приверженцами религии вудун. С Рабского Берега на плантации попало очень незначительное количество истинных знатоков веры. Вокруг них стал распространяться истинный, настоящий вудун – так называемый вудун правой руки.

Но среди некоторых групп рабов, в основном молодых, просто не оказалось тех, кто мог бы наставить верующих на путь истинный, и тогда среди них под воздействием окружающего зла, несправедливости и жестокостей стало распространяться нечто подобное тому, что применительно к христианству именуется ересью – «левый» вудун, вудун левой руки, вуду. Смесь суеверий, черной магии и колдовства, вызванная к жизни самими рабовладельцами, быстро распространялась в противоестественном мире насилия, зла и несправедливости. Не в силах одолеть зла при помощи добра, некоторые из рабов решили противопоставить ему точно такое же зло, извлекая его из потустороннего мира, царства духов, мистики и дьявольской тьмы.

Однако некоторых рабовладельцев такой поворот дела устраивал. Словно они нарочно с самого начала хотели добиться именно того, чтобы зла в мире стало как можно больше. Они живо интересовались новым странным изобретением своих невольников и именно они, рабовладельцы, познакомили весь остальной, лежавший за пределами плантаций мир, с вуду. Ведь рабы наоборот стремились скрыть свою тайную духовную жизнь подальше от посторонних глаз…

22

В далеком прошлом

В первый момент Огу, который был захвачен врасплох в небольшом шалашике, устроенном в самом углу плантации, невероятно испугался. Хозяин вошел так тихо, что Огу несколько мгновений даже не замечал его. Отступать было некуда, здоровенный пес-негролов, с которым хозяин, бродя по плантации, не расставался, с грозным рычанием натягивал цепь… Именно это рычание и заставило негра обернуться. Огу выпрямился, гордо вскинул голову и пристально посмотрел хозяину в глаза. Несчастный раб понял – смертный час пришел… Он выжил на ужасном португальском корабле, не сошел с ума, да, видно, лучше бы его выбросили в океан! Разве это удача, что остался в живых! На проклятых плантациях оказалось не лучше, чем на корабле.

То, за чем хозяин застал Огу, считалось поклонением дьяволу. Отчасти это и было так. Но дело в том, что поклонением дьяволу считалось не только это, но и вообще любое поклонение нехристианским святыням. Вудун, в котором никто и никогда не поклонялся дьяволу, тоже считался сатанинским занятием. Христианскими миссионерами он был строжайше запрещен, и по их подсказке власти острова провозгласили закон: за нарушение запрета исповедовать вудун отвечали не только рабы. Наказание накладывалось и на белого, которому они принадлежали.

Слуг Христовых – представителей Ватикана – в округе было крайне мало. Однако они из кожи вон лезли, чтобы поймать рабов за отправлением «сатанинского культа».

Если бы на месте Большого Белого был бы сейчас один из миссионеров, хозяину Огу не поздоровилось – он был бы наказан вместе с рабом. Правда, наказания для белых ограничивались штрафом. Черных же исполосовывали бичом так, что от пяток до макушки на них не оставалось живого места, затем раны натирали смесью нескольких видов жгучего карибского перца, и, связав, бросали мучиться на солнцепеке. И это наказание было самым мягким. Многие после него умирали, но шанс выжить был. Для тех «сатанистов», которые казались священникам особенно коварными и непокорными, была предусмотрена виселица…

– Вот значит как!.. Очень интересно!.. – неожиданно пробормотал хозяин. Он, действительно, с явным интересом принялся осматривать тесный, убогий шалаш, в котором Огу разложил вещи, необходимые для проведения ритуала.

– Отойди дальше, вглубь хижины! – неожиданно проговорил хозяин злым голосом и чуть отпустил тонкую, прочную цепь, на которой держал собаку-негролова.

Та рванулась к Огу, и тот, успев отскочить, повалился на землю в дальнем углу шалаша.

Хозяин подошел к прямому стволу дерева, вокруг которого был устроен шалаш. На разветвлении у самого потолка был укреплен сложенный вдвое хлыст, – из тех, которыми надсмотрщики бичевали рабов. Рядом были укреплены свечи, на земле стояла банка с водой, в мешочке был приготовлен белый порошок.

– Значит, вы поклоняетесь хлысту?.. – задумчиво произнес хозяин.

Огу молчал, неотрывно глядя на Большого Белого. Хлыст был украден, когда один из надсмотрщиков позабыл его на веранде господского дома.

– Нет… Вы поклоняетесь не хлысту, – все так же задумчиво проговорил хозяин. – Вы поклоняетесь силам зла, который олицетворяет для вас, негров, этот хлыст… Значит, это правда, что среди негров, существует тайное общество. По ночам вы призываете духов, чтобы они помогли одолеть ваших хозяев!..

Огу по-прежнему молчал. Он разбирал не все слова. Но одно было ясно – конец!

Замолчал и хозяин. Некоторое время он в задумчивости смотрел то на хлыст, то на раба. Затем проговорил:

– Послушай, черномазый, я предлагаю тебе сделку!.. Ты расскажешь мне все, что ты знаешь про темные силы, научишь меня общаться с ними. Взамен я не только пощажу тебя и скрою то, что здесь увидел, но и заберу тебя в город, в свой дом. Ты будешь жить среди моих слуг, а ты, наверное, слышал, что быть рабом в доме гораздо лучше, чем гнуть спину здесь… Если нет – тебе не жить!.. Сам понимаешь… Я могу сделать с тобой все…

Огу торопливо закивал головой. В эту минуту он понял: заклятья левого вудуна настолько сильны, что даже Большой Белый готов нарушить законы, изданные его вождями, уступить душу дьяволу, лишь бы овладеть мощью, заключенной в них. Силы зла не разочаровали Огу!.. То, перед чем оказалось бессильно добро, оказалось им по плечу. Произошло невероятное: раб победил своего господина!..

В конце восемнадцатого века на Гаити в приморском местечке Буа Кайман, называемом еще в иных источниках Буа Кай Иман или «Возле дома Имана», на поляне глухого тропического леса, темной ночью состоялась сходка членов тайных негритянских обществ, существовавших среди черных рабов, трудившихся на местных плантациях.

В свете огромного костра и под рокот больших ритуальных барабанов участвовавшие в мистической церемонии негры впали в транс… По преданию, руководила церемонией женщина – мамбо. Так у вуду называется жрица-женщина в отличие от жреца-мужчины, называемого хунган.

В конце церемонии, заключавшейся в том числе в экстатических ритуальных танцах, пении и все убыстрявшемся бое барабанов, была принесена жертва – свинья, которой перерезали горло. Впрочем, иные белые трактователи этого события, точных и достоверных свидетельств о котором, разумеется, не осталось, утверждали: в жертву был принесен человек – ребенок. Притом белый, похищенный в доме одного из хозяев плантаций.

Угостившись кровью жертвы, члены тайного общества во главе вооруженных чем попало, но многочисленных отрядов, к которым по дороге примыкало все больше рабов, ринулись, исполненные вековой злобой и ненавистью к домам белых.

То, что началось потом, характеризовалось многими исследователями как «тотальный геноцид белого населения», при котором убийства, так же как до этого принуждение к рабству, совершались по расовому признаку. Восставшие не разбирали вины каждого отдельного белого, убивая вместе с хозяевами и надсмотрщиками и всех остальных белых, включая, разумеется, женщин, детей.

Результатом этого восстания, хоть и отдаленным, стало провозглашение первого в мире государства – по выражению европейского автора, «места, где черные правят белыми» – Гаити.

На месте сходки в Буа Кай Иман через много лет был разбит национальный парк.

23

– Мой дед повесился на крюке для лампы. Они выломали дверь слишком поздно… Но самым ужасным было не это… У него не было лица. Кто-то похитил его.

– То есть как это? – удивленно спросил Иван Лувертюр.

– Лицо Уолта Кейна было срезано, снято с него, как маска!..

– Подожди, но значит, он не покончил с собой, а был убит. Ведь не мог же он… Подожди, а где было…

– Ты имеешь в виду лицо?.. Его не было. Вся комнатка была изрядно перепачкана в крови, но снятую с деда маску кто-то унес с собой. Не забыв хладнокровно запереть снаружи дверь.

– А вдруг повешенный – не твой дед?!..

– Эта мысль, разумеется, возникла у всех первым делом. Но моя бабушка опознала это… Это изуродованное тело. Оно принадлежало деду!.. Потом были сделаны еще кое-какие экспертизы. В том числе стоматологические. Знаешь, уже тогда существовали достаточно надежные способы идентификации личности. Не осталось никаких сомнений: повешенный или повесившийся – мой дед!

– А письмо?!.. Что было в том письме?

– Во-от!.. Письмо состояло из нескольких бессвязных фраз. В том числе там были такие: «Они хотят использовать мое лицо в своих грязных целях. Чтобы этого не произошло, я ухожу из жизни!»

– Подожди, но получается…

– Именно! Именно этот странный вывод и напрашивается прежде всего: кто-то все же завладел лицом моего деда…

24

– Так что же все-таки означает странная надпись?.. – спросил Вильям Вильямс у стоявшего рядом с его столом и с задумчивым видом курившего Мак-Магона.

Некоторое время тот молчал. Наконец произнес:

– Она только то и означает, что «ничего не делай сам, всю работу поручай рабам…»

– Я понимаю… Но вы никогда не сталкивались ни с чем подобным?.. Дверь, маленькие зеркала, человечки, голографические знаки.

– Нет, ничего подобного я не припомню… Рабство было распространенным явлением среди африканских народов – я вам уже говорил об этом. Его пережитки можно встретить в некоторых местах африканского континента до сих пор…

– Ах вот как!.. Значит, эту фразу вполне мог написать африканец?

– В принципе, да. Но так же верно, что ее мог вывести на зеркалах и любой другой лондонец. Никакой особой связи между африканцами и рабством я не вижу.

– А это?.. Как вы можете прокомментировать это?..