После урожая

Старуха подумала и сказала:

– А ну, Марфа Александровна, надо бы тебе прялку взять да работу показать.

Прялка оказалась уже совершенно снаряженной и стояла за перегородкой; девицы мгновенно притащили ее, поставили пред Марфой Александровной, и она сразу превратилась в ловкую работницу; ловко подобрав юбку и обнаружив новый крепкий ботинок, она так ловко помочила о губы пальцы, так искусно засучила нитку, застучала прялкой, что все залюбовались. Некоторая натянутость, обязательная в таком необычном собрании, совсем исчезла в ней; вся ее фигура, лицо, руки, все тело приняли непринужденную, но деловую манеру и посадку.

– Благодарим покорно, Марфа Александровна. Будет, довольно – видим! – сказал жених конфузливо.

– Не останешься без рубахи! Не беспокойся!.. – говорили в толпе и мужские и женские голоса.

– И напрядет, и соткет!..

– Нечему ее учить – видишь, все и так знает!..

– Благодарим, Марфа Александровна!

– Будя! Будя!.. Ладно! – весело улыбаясь, говорил отец жениха.

Марфа Александровна так же ловко, непринужденно оставила прялку, оправилась и села опять.

– Глядите, глядите, гости дорогие! – опять заговорил отец невесты. – Я не хочу, чтобы как-нибудь… Сергей Иваныч! досматривай во всех правилах!

– Маменька! – сказал Сергей уже робко, – попытайте Марфу-то Александровну, как что… следует?..

Старуха помолчала, подумала и сказала:

– Уж я и забыла никак порядки-то!

Тут вступилась мать невесты, все время глубоко тронутая, ослабевшая и взволновавшаяся, и сказала:

– По нашему порядку надо попытать, не хрома ли, мол? Попытайте, гости дорогие, все опробуйте!

– Уж и не знаю… – нерешительно сказала старуха.

– Сама, сама опробуй! – сказал отец жениха.

– Ну, Марфуша, – кротко сказала мать, – пройдись, прогуляйся.

– Марфа Александровна! – послышалось в толпе зрителей. – Покажи им, какая ты хромая, – пропляши!..

Марфа Александровна, при общем смехе и сама смеясь, чинно, мелкими шажками прошла взад и вперед мимо жениха…

– Ишь, форсит! – шепнула Анна, стоявшая около меня и все время пристально, не спуская глаз, следившая за каждым малейшим движением жениха и невесты. – Форсунья!

Действительно, это путешествие было самое смешное дело в течение всех смотрин, и Марфа Александровна не могла не быть неловкой в таком выдуманном опыте.

– Будет, будет! – сконфузившись, говорил жених. – Видим, Марфа Александровна.

– Будя! – говорил и отец жениха. – Довольно!

– Уж так водится! – сказала, развеселившись, мать невесты. – Ну, садись, Марфуша… видели… все слава богу!

Отец невесты все время не садился; он постоянно отирал пот с своего лба красным платком, стараясь без всякой утайки чего-либо показать свою дочь перед женихом, родными и публикой. Едва дочь его после прогулки по комнате села на лавку, как он опять начал:

– Ну, дорогие гости, тапереча никак по порядку следует и по сундукам поглядеть?

– Пожалуйте, гости дорогие! – ласково заговорила мать невесты. – Сергей Иванович, Иван Афанасич, матушка Марья Андреевна – пожалуйте в кладовую!

– Точно что белье надо поглядеть! – сказала мачеха жениха.

– Пожалуйте, пожалуйте! – говорила мать, зажигая свечку, которая до сих пор стояла приготовленная на окне. – Не солгу, скажу: есть что посмотреть!

Сергей и его отец не хотели было идти, но отец невесты и мать ее уговорили их идти непременно.

– Нет уж вы честь честью! Извольте уж, чтоб всё! И мы потом ваше хозяйство и двор и всё так же осмотрим. Наше дите в обиду не дадим, и вы не давайте. Пожалуйте!

Покуда ходили смотреть белье, публика вела громкие разговоры:

– Жених больно хорош!

– И свекор-то, братцы, не стар…

– Ну и Марфа – золото!.. Уж тепло будет от нее настоящее!

– То-то свекор-то не стар! – сказал кто-то таинственно.

– Н-ну! ты! морда! – возразили некоторые из женщин. – Очумел? что говоришь-то?

– Ты, дурак, чего хаешь?

Этот разговор был прерван появлением из кладовой Сергея, его отца и отца невесты. Женщины еще остались там.

– Коли ежели, – говорил отец жениха, – все это она в самом деле привезет с собой, так и говорить нечего!

– У меня, – гордо сказал отец невесты, – чужого ничего нет! Ты этого в мыслях не держи нисколько.

– Тут нитки чужой не наношено! – всем хором подтвердила публика.

– Это оставьте и думать!

– А коли так, так и ладно!.. Теперича когда же наше-то добро поглядите?

Сергей говорил, что откладывать нечего; сегодня день велик, можно и сегодня «смотреть двор». Старики стали думать и решили покончить об этом разговор после чаю. Дело шло ходко; тянуть не было никакого резона, и, пользуясь отсутствием женщин, старики завели такой разговор:

– Ну, Лександр Иваныч, – сказал отец жениха, – у нас такое правило, сам знаешь, насчет вывода есть… Сколько ты с нас за Марфу-то Александровну возьмешь?

– Да что с вас взять?.. Давайте двадцать пять целковых!

– Многонько, Лександр Иванович! Многонько… А нам-то что подаришь?