Хроники Империи Ужаса. Гнев королей

– Если это в самом деле он. На Дальнем Востоке.

– Пленник Шинсана?

– Его захватил в плен лорд Чинь.

– Чинь мертв.

– Я лишь размышляю вслух. Его захватили в плен лорд Чинь и Фадема. Мы предполагали, что Этриана передали в руки Праккии, которая использовала его, чтобы обмануть Насмешника. Но, возможно, его у них все-таки нет.

– Он точно у них. Насмешника невозможно было провести, и ты прекрасно это знаешь. Каким-то образом они сумели всерьез его убедить на меня напасть.

Чародей молчал, глядя на туманный восток. Он оставил слова Браги без ответа, хотя вполне мог бы упрекнуть короля за то, что создает романтический образ бывшего друга. Или – слишком близко к сердцу принимает собственную вину.

– У нас нет никаких подтверждений смерти Этриана, – задумчиво проговорил король.

Вартлоккур гордился ясностью мыслей, но даже он не без слепых пятен. Человек, которого убил Браги и на чьей жене чародей впоследствии женился, был его сыном. И порой данный факт только мешал.

– Что-нибудь еще? – сменил тему Браги.

– А что еще?

– Как-то не слишком убедительно выглядят твои слова, будто ты очень занят.

Вартлоккур перевел взгляд на короля, и глаза его, похожие на глаза василиска, сузились.

– С возрастом ты становишься смелее. Я помню, как юный Браги весь трясся при одном лишь упоминании моего имени.

– Тогда он не понимал, что даже могущественные уязвимы, и не видел внушающих ужас в минуты их слабости.

– Хорошо сказано, – усмехнулся Вартлоккур. – Впрочем, не принимай чересчур близко к сердцу. Тервола не дадут тебе десять лет на поиски щелей в их доспехах.

Браги встал.

– Попробую снова поговорить на эту тему, когда ты будешь выражаться яснее. Может, все же получу от тебя прямые ответы.

Вартлоккур вновь рассеянно уставился на восток.

– Хорошо, поговорим позже, – сказал он.

Браги непонимающе нахмурился – чародей перешел на другой язык. Пожав плечами, он оставил Вартлоккура наедине с его тайнами.

Переулок Линеке получил свое название во времена гражданской войны, приведшей капитана наемников Браги Рагнарсона в Кавелин. Именно тогда Рагнарсон уничтожил врагов королевы Фианы, и ключевую победу одержали возле городка Линеке.

По извивавшейся среди богатых домов улице ехал на запад одинокий промокший всадник. По правую руку от него появился парк, а дома слева становились все больше и богаче. Он взглянул на один, где обитали оставшиеся в живых члены семьи короля от первого брака – не в бедности, но и не в демонстративной роскоши. Всадник отвел взгляд и свернул с переулка через несколько домов после дома короля.

Слуга, не обращая внимания на дождь, взял у него коня.

– Госпожа только что прибыла, господин Дантис. Она велела подождать в библиотеке. Бетта тебя там обслужит.

– Спасибо. – Арал перешагнул порог, сбросил плащ и отдал его привратнику. Шагая через библиотеку, он искал взглядом детей Мглы. Обычно они сразу заявляли о себе, движимые чрезмерным любопытством, но сегодня он их не увидел. Возможно, их увела куда-нибудь Мгла. Как ни учи малышей, они всегда могли проболтаться.

– Доброе утро, господин, – сказала горничная.

– Доброе утро, Бетта. Не могла бы ты принести мне чего-нибудь легкого? Скажем, хлеба с маслом и вареньем? Я еще не ел.

– У повара есть отличная куропатка, господин.

– Вряд ли стоит. Я надолго не задержусь.

– Хорошо, господин. Чаю?

– Чего-нибудь горячего. От этого дождя ревматизм заработать можно.

Женщина вышла, и Дантис принялся взволнованно расхаживать по комнате. Столько книг! Они воплощали в себе столько богатства и знаний, что повергали его в ужас. Никакого образования он не получил и научился грамоте от отца, который тратил на это время лишь потому, что был чересчур скуп, чтобы нанимать писарей.

Арал прекрасно осознавал свое невежество. Люди, с которыми он пересекался во дворце, открыто демонстрировали ему, насколько ценна грамотность, а общение с Мглой лишний раз это подчеркивало. Она открыла ему глаза на бесчисленное множество новых идей…

Арал Дантис считал себя реалистом и не верил, будто что-либо бывает бесплатно. Его своеобразная романтичность отличалась от романтичности его знакомых, и его отношения с Мглой были удобным для обоих союзом. Они всегда могли помочь друг другу… по крайней мере так он убеждал себя в минуты беспокойства.

Откуда же этот необузданный интерес к тому, что не касалось ни торговли, ни политики? Почему она тратила время, обучая его столь элементарным вещам, что подобные уроки наверняка крайне ее утомляли? Почему, если возможная польза от него была давно известна и строго ограничена? Почему?.. Мысль эта пришла к нему с совершенно неожиданной стороны, мучая и терзая, а потом оставила его с полностью новыми ощущениями и взглядами. И это его пугало. Время было не самое подходящее, так же как не была подходящей женщиной и Мгла.

Она была старухой. Она была стара, когда его дед был младенцем. Возможно, она была стара и тогда, когда малышом был Вартлоккур, хотя чародей жил на этом свете уже четыре долгих столетия. И еще она была принцессой Империи Ужаса. Никакая косметика не могла это скрыть, никакое сколь угодно долгое изгнание не могло этого изменить. В ее жилах текла кровь жестоких тиранов, и даже сейчас она отвечала на ее зов.

Но при этом она была самой желанной из всех живущих на свете женщин. Когда на мужчину проливался огонь ее глаз, тот сразу же таял, становясь ее рабом. Лишь какое-нибудь лишенное мужских признаков существо из тех же дьявольских джунглей, что породили ее саму, могло бы ее проигнорировать.

Арал задумался, наверное уже в сотый раз, о том, что таится за идеальной маской, каковой являлась ее красота. Мужчины-чудотворцы Империи Ужаса скрывались за чудовищными изображениями зверей. Она скрывалась за собственной неотразимостью.

Просмотрев все заголовки, он наконец выбрал книгу, которую выбирал каждый раз, приходя сюда. Бетта принесла хлеб с маслом и чай, и он понемногу прихлебывал и закусывал, разглядывая тщательно подготовленные, отпечатанные вручную гравюры архитектурных чудес эпохи. Во время войны он видел настоящие сооружения, и изображения выглядели совершенно на них не похоже.

– Проклятье! – негромко выругался он. – Можно было сделать и получше.

Майкл утверждал, будто в Хеллин-Даймиеле есть художники, способные создавать идеальные портреты. Почему бы им не попробовать изображать различные места?

– Арал? – послышался тихий голос, звенящий словно серебряный колокольчик. На фоне ее красоты, казалось, не могло существовать никакое уродство. Он встал, сглотнув ком в горле. – Сядь, Арал. – Она села на стул рядом с ним, и ему почудилось, будто он ощущает ее тепло на расстоянии в фут. – Опять та же книга. Почему?

Он замялся:

– Технологический вызов. Должен быть какой-то способ делать иллюстрации получше.

Не прозвучал ли его голос подобно лягушачьему кваканью? Как она могла на него так воздействовать? Он давно уже не был мальчишкой.

– Ты говорил с Майклом?

– Мы выбрались с ним на конную прогулку, но он мало что рассказал. Вел себя еще загадочнее, чем обычно. У меня такое чувство, будто он пытался меня отговорить.

– То есть? Думаешь, он знает?

– Не могу сказать. Наверняка он что-то подозревает, но точно не уверен, по крайней мере, пока. Он постоянно уходил от темы, болтал об озеленении и ставках на игру в захваты.