Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

Я не стал отпираться.

– Ну ты и козлина! Голову даю, все это время ты стряпал дурацкий план насчет Анналов. При выполнении которого все мы сложим голову.

Я признал, что и это недалеко от истины.

– Мы въедем туда нагло, так, словно Башня наша. Твоя задача – убедить гарнизон, что Госпожа все еще главная.

Одноглазый фыркнул и затопал к лошадям. Гоблин поднялся на ноги и сверху вниз воззрился на меня. Посмотрел-посмотрел… и ухмыльнулся.

– Значит, въедем и захватим? Как говаривал Старик, удача любит наглых.

Но того, о чем думал, не высказал. Однако Госпожа ответила ему:

– Я дала обещание.

И Гоблин заткнулся. Больше никто с вопросами не лез, поэтому Госпожа закрыла тему.

Конечно, ей ничего не стоит нас перехитрить. Вот сдержит слово, а после съест на завтрак всю нашу компанию. Если захочет.

Мой план был построен исключительно на доверии к ней. Товарищи моей веры в Госпожу не разделяли.

Однако они – хоть это, быть может, и глупо – верили в меня.

Башня в Чарах – величайшее одиночное строение в мире. Гладкий черный куб со стороной пятьсот футов. Первый проект, начатый Госпожой и Взятыми после их возвращения из могилы, случившегося множество поколений назад. Из этой Башни Взятые отправились в поход, чтобы собрать громадные армии и завоевать мир. Ее тень и ныне покрывает половину стран, и лишь немногие знают, что сердце и кровь империи были принесены в жертву ради победы над силой куда более древней и темной.

С земли попасть в Башню можно было через единственные ворота. К ним вела дорога – идеально прямая, мечта геометра. Пролегала она через ухоженные парки, и поверить в то, что именно здесь произошла кровавейшая в истории битва, мог только тот, кто участвовал в ней сам.

Я был здесь в тот день. Я все помню.

Не забыли и Гоблин с Одноглазым, и Крутой, и Масло. Особенно Одноглазый. На этом поле он уничтожил чудовище, убившее его брата.

Я вспомнил грохот, и топот, и вопли ужаса, и все страсти, сотворенные военными колдунами, и не в первый раз подумал:

– Мертвы ли эти твари на самом деле? Слишком легко умирали…

– О ком ты? – поинтересовался Одноглазый, которому для того, чтобы очаровывать Госпожу, вовсе не нужно было напрягаться.

– О Взятых. Порой вспоминаю, каких трудов стоило отделаться от Хромого, вот и задаюсь вопросом: как случилось, что целая толпа Взятых полегла за пару дней? И погибали они почти всегда не на моих глазах. Может, обманули? И сейчас два-три покойничка бродят где-то поблизости?

– Костоправ, – пискнул Гоблин, – да ведь они действовали по шести разным планам одновременно! Сами же друг друга и…

– Однако я лично наблюдал гибель только двоих. И никто из вас, ребята, не видел, как испустили дух остальные. Только слышали. А если под шестью планами скрывался седьмой? А если…

Тут Госпожа как-то странно взглянула на меня. Похоже, она не задумывалась об этом раньше и теперь мои мысли вслух ей не понравились.

– По мне, так они вполне мертвы, – сказал Одноглазый. – Я видел уйму трупов. Да ты сам взгляни на могилы Взятых, они отмечены.

– Это еще не значит, что в могилах кто-то есть. Ворон дважды умирал на наших глазах, а отвернешься – он живехонек. Живее некуда.

– Если желаешь убедиться, Костоправ, – сказала Госпожа, – разрешаю тебе выкопать их и осмотреть.

Судя по выражению глаз, это она меня мягко пожурила. А может, даже поддразнила.

– Ладно. Как-нибудь на досуге, от нечего делать, полюбуюсь на эту тухлятину…

– Тьфу ты! – ругнулся Мурген. – Ребята, вы о чем-нибудь другом не могли бы?

Зря он это сказал. Масло заржал. Крутой запел что-то себе под нос. Масло в тон ему грянул:

Заползают червячки,
Выползают червячки,
И по рылу твоему
Шастают букашки…

Гоблин с Одноглазым подхватили. Тогда Мурген пригрозил всех переловить и облевать.

Мы старались отвлечься от мыслей о сгущающейся впереди тьме.

Одноглазый оборвал песню:

– Нет, Костоправ, никто из Взятых не смог бы тихо пролежать столько лет. Если бы хоть один выжил, тут бы такие фейерверки полыхали… Уж мы-то с Гоблином всяко что-нибудь услышали бы.

– Пожалуй, ты прав.

Однако он меня не убедил. Возможно, в глубине души я просто не желал, чтобы Взятые перевелись совсем.

Мы достигли пандуса, ведущего к воротам Башни. Тут она впервые подала признаки жизни. В верхних бойницах показались люди, разряженные точно павлины. Несколько человек вышли из ворот, суетливо устраивая церемонию встречи хозяйки. Завидев их одеяния, Одноглазый презрительно заулюлюкал.

В прошлый раз он себе ничего такого не позволял.

Я наклонился к его уху:

– Потише. Мундиры для своих войск она сама придумала.

Оставалось лишь надеяться, что эти люди вышли встречать Госпожу и не замышляют ничего дурного. Все зависит от того, какие новости прибыли сюда с севера. Порой злые слухи летят быстрее ветра.

– Удача любит наглых, – сказал я. – Ничего не бойтесь, держитесь высокомерно. Не давайте им опомниться. – Глянув в темноту за воротами, я высказал догадку: – Они меня узнали!

– Это-то и пугает! – пропищал Гоблин и разразился кудахчущим смехом.

Башня заслонила собой весь мир. Мурген, увидевший ее впервые, глазел, разинув рот в благоговейном страхе. Масло с Крутым изо всех сил притворялись, что эта груда камней их ничуть не впечатляет. Гоблин с Одноглазым были слишком заняты, чтобы уделять ей внимание. Ну а Госпожа эту Башню сама же и построила, когда была личностью одновременно гораздо крупнее и гораздо мельче, чем сейчас. А я полностью сосредоточился на своей роли.

Полковник, возглавлявший делегацию, был мне знаком. Мы сталкивались, когда судьба приводила меня в Башню ранее. Взаимные наши чувства можно назвать в лучшем случае двойственными.

Он также узнал меня, чем был весьма озадачен. Ведь мы с Госпожой покинули Башню вместе, с того дня уже больше года прошло.

– Как поживаете, полковник? – спросил я, изображая дружелюбную улыбку. – Вот мы и вернулись. С победой.

Он взглянул на Госпожу. Я тоже покосился на нее. Теперь ее ход.