Миллион на стене

– Нет, – сказал Матс, – я сначала тоже подумал…

Его охватило желание поделиться переживаниями, и он перешел на более доверительный тон.

– Пришел я тогда из театра часам к пяти, уже темно было, зима как-никак, зажег свет на лестнице, поднялся, хотел уже ключи вынуть и тут вижу: плохо дверь прикрыта, узкая, но явная щель, и свет внутри горит. Перепугался, что и говорить, вспомнил, что читал как-то в газете, мол, если увидите дверь незапертой, не входите, вор может еще быть в квартире и в панике, чтобы ноги унести, взять да и пристукнуть хозяина… Конечно, жизнь дороже вещей, любых, даже таких, как картина Коровина, что правда, то правда. Ну я и отошел на цыпочках, поднялся на пролет и по мобильнику позвонил в полицию. Через десять минут явились, вместе вошли, но вора уже, как оказалось, след простыл, просто свет не выключил… Ну я сначала в гостиную, тоже думал, телевизор унесли, видик… нет, вижу, все на месте. И картины нетронуты, даже безделушки антикварные. Начал уже успокаиваться, подумал, спугнули его, кто-то мимо шел или еще что-то случилось, сбежал, не успел ничего унести… А потом вошел в спальню… Господи, думаю, да как он самое ценное отыскал!..

– Навел кто-то, – заключил сосед авторитетно.

– Наверно. Но кто, ума не приложу. А тебе, говоришь, Ян сказал?

– Ян. Он, правда, не знал, что именно унесли, просто в курсе, что влезли. Полицейские к нему заходили.

– Да, они соседей опрашивали, не видел ли кто чего. А Ян днем дома был, мог заметить постороннего или услышать, как замок взламывали. Довольно грубая была работа, наверняка шум, треск.

– Услышит он, держи карман шире, – саркастически сказал Юхан. – Пока нас не было, всю неделю пиво дул, коридор бутылками заставлен, даже выкинуть не удосужился, хотя знает, что мать этого не любит. И еще подружку новую завел, приехали, тут была. В халате на голое тело. Не понравилась мне, что-то в ней эдакое… – Юхан неопределенно покрутил пальцами. – Таскает всяких…

– Да, девочки у него те еще, – согласился Теллер, подумав, что тон у соседа странный, словно виноватый, с чего бы…

– Может, зайдешь? – спросил он, поворачиваясь к двери, но тот отказался.

– Не сегодня. Хочу хоккей посмотреть, скоро начнется, а ты ведь хоккея не любишь.

– Не люблю, – согласился Матс. – Ну тогда до завтра.

– До завтра! Ты не очень-то переживай. Такую картину пристроить нелегко, особенно дилетанту, может, еще найдется.

– Может, – вздохнул Теллер, отпирая дверь, на этот раз ключ попался правильный, и замки один за другим открылись.

Диане не очень-то хотелось выходить, но, посмотрев на термометр за окном, для чего пришлось притащить из кухни карманный фонарик, она обнаружила, что на улице всего лишь минус три, и все-таки решилась. И не пожалела об этом, вечер оказался тихий, никакого ветра, снег прошел недавно, после обеда, и теперь лежал почти нетронутый, ни грязи, ни льда, словом, до хоть и построенного в конце тридцатых, но еще крепкого четырехэтажного дома, в котором обитал Андрес, они с Калевом добрались быстро и без приключений, даже не поскользнулись ни разу.

Андрес был дома один, дочери, как всегда, где-то весело или не очень проводили время, а Тийна, как выяснилось, уехала на очередную книжную ярмарку в качестве то ли иллюстратора, то ли оформителя, Андрес толком не знал, но Диана подумала, что скорее второе, до иллюстраций в Эстонии дело пока не дошло и вряд ли когда-либо дойдет, книги и без того стоили целое состояние и все дорожали, до каких пор, бог весть.

Настроение у хозяина дома было скверное, он не выразил даже желания сыграть партию-другую в шахматы, только заварил чай и вытащил из стенного бара бутылку коньяка.

Калева он выслушал молча и, кажется, не очень внимательно, рассеянно кивал, а когда тот закончил, вздохнул:

– Мне бы ваши проблемы.

– Человек остался без средств к существованию, – сказала Диана строго. – Это, по-твоему, не проблема?

– Ну уж и без средств!.. Ладно, ладно, не обижайтесь, я, конечно, поинтересуюсь, как идет расследование, но особенно в это дело погрузиться не обещаю, мне своих забот хватает. Вот так, – он выразительно провел ребром ладони по горлу.

– А что у тебя за заботы? – осторожно поинтересовался Калев, отпивая глоток из бокала с коньяком. – Или это секрет?

– Да нет, какие там секреты! Уже и газеты расписали. Неужто не читал?

– Что именно? – спросил Калев.

– Нашли женское тело, – сказал Андрес хмуро. – Без головы. Не читал?

– Не попадалось. Расскажи-ка.

– Что тут рассказывать! – буркнул Андрес. – Можно сказать, девчонка. Лет примерно двадцати двух-двадцати трех. Голая.

– Совсем?

– Совсем. В черном полиэтиленовом мешке. В мешок для мусора сунули, подонки!

Он словно выплюнул последнее слово, Диана покосилась на его свирепое лицо и подумала, что удивительный все-таки Андрес человек, больше двух десятков лет имеет дело с убийцами и их жертвами, мог бы и привыкнуть, наверняка другие привыкают, да, в общем-то все и ко всему привыкают, даже врачи со временем становятся сухарями и циниками, что говорить о сыщиках, но Андрес, как видно, приучиться вопринимать трупы в мешках, как обыденность, был не в состоянии.

– А голову не нашли? – продолжал задавать вопросы Калев.

– Нет. Хотя обыскали всю округу.

– А где это?…

– В Пирита. Подальше, там, где пляжная зона кончается и построек почти нет. Привезли, очевидно, на машине, отнесли или оттащили в лес и оставили.

– Так отнесли или оттащили?

– Какая разница? – вздохнула Диана.

– Большая, – бросил супруг снисходительно, эх ты, дуреха, мол. – Из этого можно вывести, один человек орудовал или больше.

– Подобных подробностей уже не определить, – покачал головой Андрес. – Нашли ее вчера, а убили, по всей видимости, два, если не три дня назад, точнее эксперт обещал завтра утром сказать. За последние дни снегу, сам знаешь, выпало немало, следы, если они и были, замело полностью. И тело замело, собака его унюхала, выгуливал ее там один из местных…

– Да, пакостно, – констатировал Калев.

– Не то слово!

– Опознать ее, конечно, пока не удалось?

– Естественно.

– Может, и вовсе не удастся, – предположила Диана.

– Может, – согласился Андрес мрачно. – Никаких особых примет, не считая серебряной фитюльки в пупке.

– Странно, что убийца или убийцы фитюльку оставили, – заметил Калев. – Раз уж не поленились голову рубить и раздевать труп…

– Ты думаешь, это, чтобы ее не опознали? – спросила Диана.

– Ну а зачем еще? А, Андрес? Есть другие предположения?

Андрес покачал головой.

– Бывали случаи, когда схожим образом расправлялись с проститутками, – сказал он. – Тоже раздевали. Но резали похуже. На части. Чтобы только голову, такого не помню. Скорее всего, ты прав, это сделано, чтобы затруднить опознание.

– А фитюлька? – возразила Диана.