Смерть журналиста

– Но это тоже деньги, – заметила Диана. – Расходы, я имею в виду.

– Вот-вот!

Андрес взялся за свою чашку, и на некоторое время воцарилось молчание. Калев задумчиво смотрел на висевшую напротив картину Матса Теллера, вряд ли, впрочем, замечая ее и вообще что-либо, Диана лихорадочно перебирала возможные источники благосостояния Ханса Оя, а Андрес потягивал чай, иногда бросая на двоюродного брата испытующие взгляды. И наконец спросил:

– Никаких идей?

Калев отвел взгляд от картины и посмотрел Андресу в глаза.

– То, что ты рассказал, способно породить только одну идею.

– Ну?

– Ты имеешь в виду, что Хансу Оя давали взятки, дабы он не торопился обнародовать результаты своих изысканий?

– Я ничего в виду не имею, – отозвался Андрес довольно. – Вывод ты сделал сам.

– И он верен?

Андрес пожал плечами.

– Доказательств пока никаких. Чистая логика.

– Ты тоже так думаешь? – спросила Диана.

– Думаю. Решил вот проверить, подумает ли Калев то же самое. Теперь на душе легче стало. А то вывод напрашивается, а верить не хочется. Трудно себе вообразить, чтобы столь известный человек, журналист…

Он запнулся, и Диана несколько выспренно завершила фразу:

– … пал так низко.

– Вроде того, – согласился Андрес. – Но дальнейшее уже просматривается, правда, много будет бумажной работы, придется покопаться в его литературном наследии, но если удастся найти, на кого он в последнее время зубы точил, то считай, дело сделано. А, Калев?

– Пожалуй, что и так, – пробормотал тот.

– Не увлекайся, – предостерегла Андреса Диана. – А вдруг это все-таки жена?

– Не буду, – ответил Андрес серьезно.

– И держи нас в курсе, – добавила Диана совсем уже нахально.

Андреса не было слышно довольно долго, может, целую неделю, несколько дней точно, четыре или пять, Диана их не считала, против обыкновения ее это очень уж не волновало, конечно, ей хотелось знать, кто убийца, однако сама история представлялась ей скучной, ну подумаешь, какой-нибудь взяточник или, говоря современным языком, коррумпированный чиновник, взял да и пристукнул шантажиста. Ни тот, ни другой не вызывали у нее интереса, тем более сочувствия или хотя бы жалости, потому она не донимала Калева догадками и сетованиями по поводу нежелания Андреса ублажать ее неутолимое любопытство, она только каждый день листала газету, выискивая, и то не слишком усердно, новые сведения по делу. Однако ничего существенного, кажется, не обнаружилось, пресса, во всяком случае, помалкивала, так что когда Андрес наконец напомнил о себе, ажиотажа в доме супругов Кару его звонок не вызвал.

– Андрес просится к тебе на доклад, – сообщил Калев, неожиданно появившись в дверях.

– Не ко мне на доклад, а к тебе за указаниями, – меланхолически отозвалась Диана, которую известие о грядущем визите родственника застало за еще одной нелюбимой работенкой, а именно, глажкой. Расположилась она в столовой, ибо за неимением гладильного стола утюжила сорочки и и наволочки на обеденном, потому ни телефонного звонка, ни разговора не слышала.

Калев хмыкнул, и она добавила:

– Непонятно, почему эти поиски заняли у него столько времени. Всего-то просмотреть последние записи в компьютере или блокнотах.

– И блокнотах, – поправил ее Калев.

– Ну пусть «и»! Все равно.

– Ты упускаешь из виду одну весьма вероятную альтернативу, – возразил Калев.

– Какую?

– А такую, что история может быть и давней. Допустим, господин журналист шантажировал кого-то не первый год и…

– … и, – бодро подхватила Диана, – доведенный до отчаяния и, скорее всего, обобранный до нитки клиент не выдержал и схватился за сковородку.

– Ну обирать до нитки Оя вряд ли кого-либо стал, он мог позволить себе быть поосторожнее, он ведь не убийства оказался случайным свидетелем, которому выпал единственный шанс, он собирал материалы неустанно и находил все новые источники дохода. И однако повторно потребовать выкупа он мог вполне.

– Но ведь Андрес тоже говорил о последнем времени, – вспомнила Диана.

– Наипростейшее решение, – отмахнулся Калев. – Самообман. Братишка тешил себя надеждой побыстрее покончить с этим мерзким делом.

– Может, он и покончил? – прищурилась Диана. – И придет знакомить с разгадкой?

– Непохоже, – ответил Калев флегматично.

– И когда его ждать? – осведомилась Диана, вспомнив о своих обязанностях хозяйки дома. – К обеду?

– Нет, он предпочитает прийти к чаю. Думаю, он просто соскучился по твоим тортам, – сказал Калев со вздохом, и Диане стало совестно, в последнее время она пекла очень редко, соблюдая, в основном, собственные интересы. Хотя если она перестанет помещаться в своих юбках и брюках, то обновление гардероба вряд ли обойдется без активного участия супруга… В любом случае, во всем стоит соблюдать меру, без сладкого тоже, знаете ли, не проживешь, мозг, как известно, без глюкозы попросту перестает функционировать.

– Испеку, – сказала она. – Как насчет клубничного торта?

Клубника лежала у нее в морозилке, купленная во время каких-то скидок или даже без оных она стоила раза в четыре дешевле свежей, о которой и подумать страшно, вспомнишь прошлогодние цены, и волосы встают дыбом…

– Клубничный? – переспросил Калев с сомнением. – А если «Мужской идеал»?

Дина всплеснула руками.

– Где я тебе сию секунду грецкие орехи возьму? И сгущенка нужна, дома нет.

– Ладно, пусть будет клубничный, – согласился Калев печально, и Диана дала себе слово при первой же возможности обзавестись орехами и всем прочим, необходимым для изготовления любимого мужниного лакомства.

– Как вы догадываетесь, – сказал Андрес, когда торт был съеден почти на треть, и вторая чашка чаю допита, – за это дело можно было взяться с двух концов.

Диана важно кивнула, хотя никаких догадок у нее не было, а Калев промолчал.

– Второй, конечно, в случае, если платеж был не единичным, – добавил Андрес несколько туманно, но Диана поняла, что тезис о последнем времени отброшен.

– То есть вы пытались проследить выплаты? – уточнил Калев.

– Да. Но из этого ничего не вышло. Он был чрезвычайно осторожен, оперировал только наличными.