В день же десятый Пелид на собрание созвал ахеян.
55
В мысли ему то вложила богиня державная Гера[24 - Гера – дочь Крона и Реи, сестра и жена Зевса, царица богов и богиня-покровительница браков.]:
Скорбью терзалась она, погибающих видя ахеян.
Быстро сходился народ, и когда воедино собрался,
Первый, на сонме восстав, говорил Ахиллес быстроногий:
“Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,
60
В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.
Вдруг и война, и погибельный мор истребляет ахеян.
Но испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка,
Или гадателя снов (и сны от Зевеса бывают):
Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель?
65
Он за обет несвершенный, за жертву ль стотельчую гневен?[25 - Жертва стотельчая — то есть жертва в сто тельцов (быков) – буквальный перевод греческого слова “гекатомба”. Значение стиха: бог гневен за обещанную, но не принесенную жертву.]
Или от агнцев и избранных коз благовонного тука[26 - Благовонный тук. – Жир (тук) жертвенного животного вместе с некоторыми частями туши сжигался в честь бога на алтаре.]
Требует бог, чтоб ахеян избавить от пагубной язвы?”
Так произнесши, воссел Ахиллес; и мгновенно от сонма
Калхас[27 - Калхас – предсказатель ахейцев под Троей.] восстал Фесторид[28 - Фесторид – Калхас, сын Фестора.], верховный птицегадатель.
70
Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет,
И ахеян суда по морям предводил к Илиону
Даром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба.
Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им:
“Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,
75
Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?
Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верно
Сам ты меня защитить и словами готов и руками.
Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховный
Царь аргивян и которому все покорны ахейцы.
80
Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный:
Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя и смиряет,
Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит,
В сердце хранит. Рассуди ж и ответствуй, заступник ли ты мне?”
Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный:
85
“Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был!
Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас,
Молишься ты, открывая данаям вещания бога:
Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,
Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет
90
В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида,
Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской”.
Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный:
“Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневен
Феб, но за Хриса жреца: обесчестил его Агамемнон,
95
Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул.
Феб за него покарал и бедами еще покарает,
И от пагубной язвы разящей руки не удержит
Прежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободной
Дщери его черноокой и в Хрису святой не представят
100
Жертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милость
преклоним”.
Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигся
Мощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,
Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердце
Злобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.
105
Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон:
“Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне!
Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить;
Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил.
Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога,
110
Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет,
Мстя, что блестящих даров за свободу принять Хрисеиды
Я не хотел; но в душе я желал черноокую деву