Одиссея

Двадцать стволов он свалил, очистил их острою медью,
Выскоблил гладко, потом уравнял, по шнуру обтесавши.
Нимфа Калипсо меж тем бурав принесла Одиссею.
Бревна он все просверлил и приладил одно ко другому,
Брусьями бревна скрепил и клинья забил между ними.
Точно такого размера, какого обычно готовит
Дно корабля грузового кораблестроитель искусный, –
Сделал такой ширины свой плот Одиссей многоумный.
После того над плотом помост он устроил, уставив
Часто подпорки и длинные доски на них постеливши.
Мачту в средине поставил, искусно к ней рею привесил,
Чтобы плотом управлять, и руль к нему крепкий приладил.
Сделал потом по краям загородку из ивовых прутьев,
Чтоб защищала от волн, и лесу немало насыпал.
Нимфа, свет меж богинь, холста принесла, чтобы сделать
Парус на плот. Одиссей изготовил прекрасно и это.
К парусу брасы потом подвязал, и фалы, и шкоты,
Плот потом рычагами спустил на священное море.
День четвертый пришел, и кончено было с работой.
В пятый день Одиссея отправила нимфа в дорогу,
Платьем одевши его благовонным и вымывши в ванне.
Мех один ему с черным вином на плот положила,
Больших размеров другой – с водою, в мешке же из кожи –
Хлеба, а также в большом изобильи различных припасов.
Ветер попутный послала ему, не вредящий и мягкий.
С радостным духом он ветру свой парус подставил и поплыл.
Сидя на крепком плоту, искусной рукою все время
Правил рулем он, и сон на веки ему не спускался.
Зорко Плеяд наблюдал он и поздний заход Волопаса,
Также Медведицу – ту, что еще называют Повозкой.
Ходит по небу она, и украдкой следит Ориона,
И лишь одна непричастна к купанью в волнах Океана.
С нею Калипсо, свет меж богинь, Одиссею велела
Путь соглашать свой, ее оставляя по левую руку.
Целых семнадцать уж дней он по морю путь совершал свой.
На восемнадцатый день показались тенистые горы
Края феаков, совсем невдали от пловца. Походили
В море мглисто-туманном на щит боевой эти горы.
От эфиопов меж тем возвращался Земли Колебатель.
Издалека уж, с Солимских он гор заприметил, как море
Переплывал Одиссей. Сильней он разгневался сердцем
И, покачав головой, обратился с такой к себе речью:
«Что это значит? Ужели решили насчет Одиссея
Боги иначе, как только в страну эфиопов я отбыл?
Он уже близок к земле феакийской, где должен избегнуть
Крепкой петли тех несчастий, которые терпит все время.
Но еще досыта горя надеюсь ему я доставить».
Быстро он тучи собрал и море до дна взбудоражил,
В руки трезубец схватив. И разом воздвигнул порывы
Самых различных ветров и тучами землю и море
Густо окутал. Глубокая ночь ниспустилася с неба,
Евр столкнулись и Нот, огромные волны вздымая,
И проясняющий небо Борей, и Зефир быстровейный.
У Одиссея расслабли колени и милое сердце,
В сильном волненьи сказал своему он отважному духу:
«Горе, несчастному мне! О, чем же все кончится это?
Страшно боюсь я, что всю сообщила мне правду богиня,
Мне предсказавши, что множество бед претерплю я на море,
Прежде чем дома достигну. И все исполняется нынче.
Сколькими тучами вдруг обложил беспредельное небо
Зевс! Возмутил он все море, сшибаются яро друг с другом
Вихри ветров всевозможных. Моя неизбежна погибель!
Трижды блаженны данайцы – четырежды! – те, что в пространном
Крае троянском нашли себе смерть, угождая Атридам!
Лучше бы мне умереть и судьбу неизбежную встретить
Было в тот день, как в меня неисчетные толпы троянцев
Сыпали медные копья над трупом Пелеева сына!
С честью б я был погребен, и была б от ахейцев мне слава.
Нынче же жалкою смертью приходится здесь мне погибнуть».
Так говорил он. Внезапно волна исполинская сверху
С страшным обрушилась шумом на плот и его закрутила.
Сам он далеко упал от плота, из руки ослабевшей
Выпустив руль. Пополам разломилась на самой средине
Мачта от страшного вихря различных сшибавшихся ветров.
В море далеко снесло и помост и разорванный парус.
Сам Одиссей под водой очутился. Мешал ему сильно
Вынырнуть тотчас напор вздымавшихся волн исполинских.
Сильно одежда мешала, ему подаренная нимфой.
Вынырнул он наконец из пучины, плюясь непрерывно
Горько-соленой водою, с его головы нистекавшей.
Как ему ни было трудно, но все ж о плоте не забыл он.
Вплавь через волны за ним погнался, за него ухватился
И в середине уселся плота, убегая от смерти.
Плот волна и туда и сюда по теченыо носила.
Так же, как северный ветер осенний гоняет равниной
Стебли колючие трав, сцепившихся крепко друг с другом,
Так же и плот его ветры по бурному морю гоняли.
То вдруг Борею бросал его Нот, чтобы гнал пред собою,
То его Евр отдавал преследовать дальше Зефиру.
Кадмова дочь Левкотея, прекраснолодыжная Ино,
Тут увидала его. Сначала была она смертной,
Нынче же в безднах морских удостоилась божеской чести.
Стало ей жаль Одиссея, как, мучась, средь волн он носился.
Схожая летом с нырком, с поверхности моря вспорхнула,
Села на плот к Одиссею и слово такое сказала:
«Бедный! За что Посейдон, колебатель земли, так ужасно
Зол на тебя, что так много несчастий тебе посылает?
Но совершенно тебя не погубит он, как ни желал бы.
Вот как теперь поступи – мне не кажешься ты неразумным.
Скинувши эту одежду, свой плот предоставь произволу