Дракон и Джинн

Из люка показался высокий длинноносый чернявый человек. Это был Бернар, начальник стражи Малверна. Он держал за шиворот караульного.

– Вздернуть его, миледи? – спросил Бернар у Геронды, выбравшись с караульным на крышу. – Он оставил свой пост и трусливо бежал от неприятеля.

– Полагаю, – сквозь зубы произнесла Геронда, – о такого никчемного стража не стоит и руки марать... Хотя он нам больше не нужен, раз у него кишка тонка.

Караульный, который и так находился в полуобморочном состоянии, услышав приговор Геронды, совершенно обмяк и не падал только потому, что Бернар продолжал держать его за шиворот. На выручку караульному пришел Джим:

– Если ты не против, Геронда, я хочу заступиться за этого парня. Думаю, он оставил свой пост, завидев нас, с единственной целью предупредить тебя об опасности. Поэтому он и убежал так стремительно.

– Полагаю, у него и в мыслях такого не было, – ответила Геронда, все еще зло поглядывая на чуть живого стражника, повисшего на руке Бернара.

– Почему же, – поспешила вмешаться Энджи, – с твоего позволения, Геронда, я хочу сказать, что, прежде чем скатиться по лестнице, он кричал что-то вроде «Миледи в опасности».

– Так уж и кричал, – недоверчиво проговорила Геронда. – Что-то на него не похоже. Ладно, Бернар, убери его. Пришли другого. А что касается этого, оставь его на три дня без еды. Пусть хорошенько подумает, как надо нести службу.

Бернар поволок стражника вниз.

– Может быть, спустимся в мою комнату? – предложила Геронда. – Заранее прошу прощения за ее убранство, Анджела. В большой зал мы пройдем позже. Вы, кажется, хотите побеседовать со мной наедине. По правде говоря, я и сама собиралась в Маленконтри, чтобы встретиться с вами.

Все трое отправились вниз по лестнице. Комната Геронды, как и комната Джима с Энджи в Маленконтри, располагалась в верхней части башни, но удобствами и интерьером вполне соответствовала стандартам четырнадцатого века. Бедность обстановки сразу бросалась в глаза. Правда, в комнате имелся большой камин, в котором весело потрескивали дрова, а в окна были вставлены стекла, в преимуществе которых Геронда убедилась, побывав в Маленконтри, и которыми обзавелась сразу же, как только собрала деньги.

И все-таки в комнате было неуютно. Может быть, решил Джим, тому виной жесткие стулья и пол без подогрева. Так или иначе, комната Геронды явно уступала их комнате в Маленконтри.

Зато бросалась в глаза неожиданно большая кровать с балдахином на четырех столбиках, с которого ниспадал полог, призванный защищать от холода отошедшую ко сну госпожу.

И конечно, следовало отдать должное слугам. Они были вышколены наилучшим образом, что в известной мере скрадывало разницу между Маленконтри и Малверном. Не успели Геронда и ее гости сесть, как в дверь постучали и в комнату, получив соизволение Геронды, вошел слуга с печеньем, вином и водой, принесенными из буфетной. Он вопросительно посмотрел на Геронду и, вторично получив ее одобрение, поставил принесенное на стол.

– Теперь оставь нас одних и не появляйся, что бы ни случилось, – бросила ему Геронда.

– Слушаюсь, миледи, – повиновался слуга и, не переставая кланяться, попятился к выходу, пока не исчез за дверью.

– Как я уже говорила, я хотела поехать в Маленконтри, – сказала Геронда, после того как вместе с гостями отдала дань печенью и смешанному с водой вину. – Но может быть, лучше вы первыми расскажете о цели своего визита?

– Нет-нет, – торопливо произнесла Энджи. – Говори первой.

– Хорошо... – начала Геронда и ненадолго задумалась. – Конечно, не мое это дело – говорить за сэра Брайена. Он рыцарь и благородный человек и может сам о себе позаботиться. Не сомневаюсь, он сказал вам, что больше не стоит касаться некой проблемы. На именно ее я и хочу обсудить с вами.

– Выкладывай все как есть, Геронда, – сказал Джим.

– Ты иногда странно выражаешь свои мысли, Джеймс, – сказала Геронда. – Но пусть будет по-твоему. Я действительно была готова выложить все как есть, собираясь к вам. Вы с Энджи знаете чуть ли не с начала нашего знакомства, что мы с Брайеном обручены.

– Конечно, – подтвердил Джим. – О твоем расположении к нему он сообщил мне при первой же встрече.

Глаза Геронды слегка затуманились:

– С него станется. Таким уж он уродился. Но когда два рыцаря встречаются впервые, между ними зачастую возникают разногласия. Между вами ничего такого не было?

– Разногласий не было. Наоборот, нами владели одни и те же эмоции. Я рассказал Брайену о своей любви к Энджи, а он признался, что любит тебя, Геронда, и предложил сразиться во имя наших прекрасных дам.

– Он признался, что любит меня! – воскликнула Геронда. – Но вы так и не сразились?

– Нет, – ответил Джим. – Тогда это было несуразно. Я пребывал в обличье дракона и не мог обернуться человеком, а когда мы встретились с Брайеном во второй раз, то оказались в одном лагере и сражаться между собой было по меньшей мере глупо. Как видишь, я достаточно хорошо осведомлен о том, что вы с Брайеном давно симпатизируете друг другу.

– Давно! Гораздо дольше, чем ты думаешь, – сказала Геронда. – Даже дольше, чем мы с Брайеном себя помним.

– Так ты знаешь Брайена с самого детства? – спросила Энджи.

– Мне кажется, мы знаем друг друга всю жизнь, – ответила Геронда. – Мать Брайена умерла почти сразу после его рождения. Наши семьи были соседями, а отцы – закадычными друзьями, сделанными к тому же из одного теста. Так что мы с Брайеном росли вместе. Я, правда, редко бывала в замке Смит, зато Брайен проводил у нас почти все свое время.

Энджи с любопытством взглянула на Геронду.

– Странно, правда? – продолжала хозяйка Малверна. – Но все катилось само собой. Отец Брайена поддерживал отношения со своими родственниками, Невиллами из Рейби, и, насколько я понимаю, надеялся, выполняя их поручения, поправить свое благосостояние. Невиллы имели обширные деловые связи, и он беспрестанно разъезжал, отправляясь в основном на континент, чаще всего во Францию или Италию. Когда его отец уезжал, Брайен оставался в Малверне.

– Твой отец, наверное, был Брайену ближе, чем его собственный? – спросила Энджи.

– Нет, – ответила Геронда, – мой отец тоже не засиживался дома. Выручала хорошо вышколенная прислуга. После того как умерла моя мать, а мне тогда было семь лет, за нами ходили местные женщины. Все было пристойно. Замок Смит и в те времена выглядел не лучше, чем в нынешние. Вы его видели. Малверн оказался для Брайена просто находкой. Других подходящих поместий в округе не имелось, а обосновавшиеся тогда в Маленконтри сэр Эдмар Клейв и его родственники были не теми людьми, на попечение которых можно оставить ребенка. Брайена оставляли с нами, и мы росли вместе.

– И с какого возраста? – спросила Энджи.

– Брайену было семь, а мне – пять. Возможно, нам случалось бывать вместе и раньше. Но я помню себя с пяти лет. Каждый год мы проводили с Брайеном какое-то время, жили как брат с сестрой, и менее всего можно было ожидать, что мы влюбимся друг в друга.

– Так уж случилось. – В голосе Энджи прозвучала поощрительная нотка.

Джим посмотрел в окно. В небе проплывали облака, над деревьями кружил ястреб, выслеживая добычу. Жар от камина и вино – а Джим имел глупость выпить полкубка – сделали свое дело. Глаза слипались, а разговор при попустительстве Энджи, похоже, мог скатиться к фразам: «А не жил ли ваш дядюшка там-то и там-то?», «А не был ли он знаком с моими тамошними родственниками?» Джим предпринимал героические усилия, чтобы не заснуть.

Геронда кивнула Энджи в знак согласия.

– Сначала мы и не подозревали о нашей любви. Просто чувствовали, что нам не хватает друг друга, когда жили порознь. И были просто счастливы, оказавшись вновь под одной крышей. Конечно, между нами случались и драки, да еще какие. И все-таки однажды мы поняли, что любим друг друга. Позже, став старше, в один из немногих дней, когда отец был дома, я сказала ему, что выйду замуж только за Брайена.

– Он был против? – спросила Анджела.

– Как я уже говорила, он все время разъезжал. Надеялся заработать кучу золота. Но у него ничего не получалось. Они с отцом Брайена гонялись за богатством, как за призраком. Когда отец услышал о моем намерении, он пришел в ярость и заорал, что никогда не даст согласия на мой брак с Брайеном, что меня, мол, ждет принц или, по меньшей мере, герцог. Нажить богатство и удачно выдать меня замуж – ни о чем другом отец и не помышлял. Он и знать не хотел, что Брайен мне дороже любого принца.

Геронда повернулась к Джиму. Джим встрепенулся и постарался как можно шире открыть глаза.

– Поэтому я и собиралась в Маленконтри, чтобы поговорить с вами обоими, Джеймс. Брайен рассказал мне, что ты добиваешься милости короля в деле об опеке над Робертом Фалоном и что тебе, возможно, самому придется предстать перед его величеством. Потому ты и не можешь уехать из Англии. Я это хорошо понимаю, да и Брайен тоже.

– Спасибо... – Джим чувствовал себя неуютно. Не вызывало сомнения, что Брайен был обескуражен отказом Джима отправиться вместе с ним на поиски отца Геронды, Правда, по средневековым понятиям, Джим и не мог поступить иначе, даже принимая во внимание дружбу с Брайеном. Земля и деньги превыше всего.

Конечно же, Брайен не осудил Джима. Но они были товарищами по оружию, им случалось вместе проливать кровь. Настоящий рыцарь, на которого старался походить Брайен, пренебрег бы деньгами и собственностью Фалона, чтобы помочь товарищу, Геронда явно придерживается таких же взглядов.

– Спасибо... – невнятно повторил Джим.

– Джеймс, не подумай, что я не одобряю твоих действий, – серьезным тоном продолжала Геронда. – В жизни приходится принимать трудные решения. Я знаю, при мысли о путешествии в Святую Землю твое сердце забилось так же сильно, как и сердце Брайена. Представляю, как нелегко было подавить естественное желание помочь собрату по оружию. Сейчас ты обеспокоен судьбой поместья Фалона и, по-видимому, ни о чем другом и не думаешь. И все-таки я собиралась ехать в Маленконтри и молить вас принять важное для меня решение несмотря ни на что.

– Дело в том, Геронда... – начал Джим, но хозяйка Малверна вновь прервала его:

– Подожди. Выслушай меня до конца, прошу тебя, Джеймс.