Эра акынизма

И закончил, разрядив серьезность тона:

– Короче, чтобы не тянуть, давай сделаем так. Ты мне приноси заявление от правления кооператива. Напиши фамилии инвалидов войны, труда, найди людей заслуженных и уважаемых, которым отказать будет нельзя, пусть они подпишутся. А я постараюсь, чтобы к 9 Мая был ветеранам подарок.

– Игорь Георгиевич, вы гений! – Васька изобразил восторг от решения Косиченко, хотя сам ему это решение и преподнес. – Все подготовлю и принесу послезавтра же. Спасибо от нашего кооператива. Игорь Георгиевич, может быть, вы и с проектом поможете? – хватал быка за рога Василий.

– Подумаю. Готовь заявление-просьбу от ветеранов, постарайся, оно очень важно, – закончил разговор Косиченко.

Василий надеялся, но чтобы так скоро уговорить Косиченко и всего за один гараж и проект…

Сразу после майских праздников все документы были оформлены. Разрешение на строительство получено. Выходило, по Васькиным расчетам, аж шестьдесят гаражей. Ветеранам доставалось всего восемнадцать. Да два Косиченко. Гаражей тридцать Лынев рассчитывал построить через родственников, подставных алкашей себе, чтобы потом продать. Спрос на гаражи был огромный. Получались в сумме сумасшедшие деньги.

12

За неделю Лынев собрал деньги на строительство гаражей с богатых автолюбителей, мечтавших получить новые, в два уровня гаражи, отрыл экскаватором траншею для подвалов, нанял бригаду шабашников и развернул строительство.

Прорабом он был, естественно, никудышным. Других знаний, кроме здравого смысла и желания побыстрей и подешевле построить гаражи, за душой не имел. А нужны были связи. Надо было срочно доставать бетонные блоки, перекрытия, битум, цемент, кирпич. И Василий начал обивать пороги заводов ЖБИ, кирпичного и складов стройматериалов. Увы, ничего из вышеприведенного списка там для него не было.

Все, что ему требовалось, строго лимитировалось, распределялось согласно нарядам и разнарядкам, согласно заявкам, составленным и поданным еще год, а то и два назад. А два года назад Василий и не подозревал, что будет заниматься гаражным строительством. Шабашники, подровняв после экскаватора траншею, требовали материалы. Те крохи, которые Василию удалось достать, были, как они выражались, «сработаны» за два дня. Начинали спрашивать о строительных делах и хозяева.

– Денежки ты, Василий Николаич, взял, а стройка что-то стоит.

– Не волнуйтесь, материалы на подходе. Не было цемента, теперь его подвезли, на днях начнем завозить блоки, – врал Лынев.

Но настроение его с каждым днем ухудшалось и ухудшалось.

В очередное утро уже без всякого энтузиазма в очередной раз поехал он на бетонный завод. Дождавшись, когда счастливцы из стройконтор получили по нарядам блоки и другие, столь необходимые ему материалы, Лынев зашел в кабинет начальника отдела сбыта.

К своему удивлению, он увидел там не прежнего всклокоченного, небритого и явно запойного мужика лет пятидесяти пяти, а очень даже симпатичную, одетую «в фирму» женщину. На взгляд – свою ровесницу.

Василий, рассчитывавший выпить с тем мужиком и, быть может, уговорить его отпустить хотя бы десятка четыре блоков, понял, что ничего ему у этой мадам не получить.

«Небось, жена какого-нибудь начальничка. Старого козла на время запоя заменила. Ничего мне сегодня тут не светит», – подумал Василий.

И от безысходности, а потому искренне сказал:

– От такой красивой женщины и слово «нет» услышать приятно.

Дама посмотрела на него, выдержала паузу и спросила, даже, скорее, не спросила, а заявила:

– А если – да, так и неприятно?

– А «да» в вашем ведомстве я последние две недели не слышал. Об этом я только мечтал.

– Какие проблемы? Кто вас так обидел? – с иронией спросила она. – Мы, строители, люди безотказные. Всегда рады помочь страждущим и сирым, – продолжала в том же чуть игривом, полусерьезном, полуироничном тоне дама.

Василий рассказал ей о своих проблемах. Рассказал просто, а в конце строками из передовицы за две минуты, вроде бы и всерьез, а вроде бы подыгрывая тону дамы, продекламировал про ветеранов, отдававших свою жизнь, инвалидов, потерявших здоровье, и прочие обоснования, с которыми спорить было нельзя, потому что, с одной стороны, они правильные, а с другой – про них вспоминают только тогда, когда преследуют свои шкурные цели.

– Красиво излагаете. Кстати, вы так трогательно заботитесь о ветеранах, а сами не представились.

Василий назвал себя. Дама в свою очередь произнесла:

– Татьяна Ивановна. С сегодняшнего дня начальник отдела сбыта завода.

– Татьяна Ивановна, помогите, такое начинание гибнет. Ветераны просят! – продолжал Василий.

– Знаешь что, Вася, – Татьяна Ивановна резко перешла на ты, – голову мне не морочь ветеранами. Вопрос, как ты уже уяснил, тяжелый, помочь я твоим сиротам и ветеранам постараюсь, но повторяю, дело очень тяжелое.

– Татьяна Ивановна, я это прекрасно понимаю, – быстро сообразил Лынев, – все, что от меня зависит, я сделаю, а вам буду обязан по гроб жизни.

– Ну, про гроб это позже, а некоторые детали надо будет обсудить.

– Татьяна Ивановна, назначьте место и время – я к вашим услугам в любой момент.

– Ну, ладно, давай, чтобы не затягивать, сегодня вечерком, в половине восьмого в «Маяке» встретимся.

– Татьяна Ивановна, «Столичный» лучше.

– Зато в «Маяке» меньше шумят, а в банкетном зале и глаз меньше.

– Понял. Спасибо вам. До вечера.

Мысль Васьки Лыня опять заработала интенсивно. Он начал считать и обыгрывать варианты.

«Ох, обдерет меня эта Танечка. И никуда я не денусь, еще спасибо скажу. А куда деваться? Некуда!» – подвел итог Василий.

Вечером, за десять минут до назначенного срока, одетый соответственно обстоятельствам, благо «шмоточные» связи у него остались, Василий с букетом роз в руках и коробочкой дефицитнейшей тогда французской парфюмерии ждал Татьяну возле «Маяка».

Опоздав, как положено по этикету, на пятнадцать минут, Татьяна Ивановна не спеша подошла к «Маяку».

– Татьяна Ивановна, если бы вы мне не назначили встречу, я бы никогда не осмелился заговорить с такой красавицей. – Василий был искренен, как никогда.

Действительно, со вкусом одетая, на каблучках, в облегающем платье, с распущенными, спадающими на плечи светло-русыми волосами, Татьяна выглядела более чем эффектно.

– Спасибо, на добром слове. Мы не на работе, давай переходить на ты. Меня зовут Татьяна.

– Танечка, это вам, – Василий протянул цветы. – И вот это – с восхищением вашей красотой, – Лынев протянул коробочку с парфюмерией, – надеюсь, что тон угадал.

– Спасибо. От такого подарка невозможно отказаться. Если не секрет, откуда такие возможности? Этого же и в Москве не найти?

– Старые связи. Если что из косметики потребуется, только скажите, для вас обязательно достану.

– Буду иметь в виду. Кстати, у вас хороший вкус. Галстук очень подходит к пиджаку. Это у мужчин в провинции редко случается.

Так, говоря друг другу комплементы, они вошли в ресторан, прошли в банкетный зал, где Василий еще в первом часу, сразу после разговора на заводе заказал столик.

Учась в Москве, Василий, как человек общительный, дружил с разными людьми. В его группе учились ребята, родители которых работали в министерствах, ЦК, были известными учеными. В компаниях, празднуя дни рождения, участвуя в других застольях, такие студенты вели себя совсем иначе, чем провинциалы, а особенно ребята из деревень или райцентров. Были они не скованы, но и не развязны, говорили непринужденно и естественно. Как правило, их застольные разговоры сводились к обсуждению театральной Москвы или новинок литературы. Василий исподволь присматривался к такой манере, поведению и за четыре года учебы многое перенял.

Как ни удивительно, но меньше всего об основах этикета он узнал от иностранцев, с которыми по фарцовочным делам сталкивался, обедал и ужинал последние года два своей московской жизни. Были те интуристы, как правило, развязны и в общем-то неприятны Василию, но уж очень хорошо он зарабатывал, скупая у них и перепродавая тряпье. Однако кое-чему научился он и у этих своих знакомцев.