Мишель и Антон. Часть 2

Я вылезла из под душа и схватила полотенце, а Антон схватил меня.

– Мишель, ну в чем дело?

– Лучше сам мне объясни. Ты где был?

– Искал, где купить кофе.

– Ночью?

– Ну хотел сделать приятное тебе ночью.

– Действительно, это единственный способ сделать мне приятно ночью.

– Судя по тому, как ты светишься, когда Панов тут, тебе это доставляет большее удовольствие.

– К сожалению, да, когда мой парень не берет трубку, отсутствует где-то ночью, я не могу излучать удовольствие.

– Я не слышал, потому что, когда уходил, выключил звук телефона, чтоб не разбудить тебя.

– Ага, а смотришь ты на меня с отвращением тоже во благо мое?

– Нет!

– Именно, Антон, ты если и смотришь на меня, то так, – я топнула.

– Мишель, я просто не могу смириться с тем, что эти ублюдки с тобой сделали.

– Ты делаешь еще хуже.

– Я не хотел вредить, – крикнул он эмоционально.

– Не вреди! – удалось крикнуть мне в ответ, и мы оба удивились, внезапно прорезавшемуся голосу.

Мне удалось отдернуть руку. Горло начало опять саднить.

– Я понимаю, что сейчас не в лучшем виде, но не отталкивай меня или отпусти домой, хотя бы на время.

Антон смотрел на меня очень несчастно, и я только сообразила, что я стою в полотенце, а он голый, с него натекла лужа воды, и возможно, судя по мурашкам на бедрах, он замерз. Мне захотелось его сейчас согреть, даже если он будет против, но он так ничего не ответил, а прикасаться к нему я не решилась. Протянула ему еще одно полотенце и ушла в спальню, пока еще чего лишнего не наговорили друг другу.

Забравшись под одеяло, я стала размышлять, что никогда не смогу понять Антона. А главная проблема в недоверии. Я всегда ему не доверяла априори, только за то, что считала себя недостойной его. Мне никогда не расслабиться с ним. Сон всегда обрывается на самом интересном, так и жизнь с ним, обязательно после большого счастья наступит грубая реальность.

Антон залез под одеяло позади меня и прижался грудью к моей спине. Его рука скользнула мне под сорочку на живот, стала поглаживать.

– Я виноват, прости меня. Я не думал, что ты это всё так видишь и чувствуешь. Мне казалось, что тебе сейчас не хочется общаться с людьми… потом этот Панов, который лучше всех всё знает и умеет за тобой ухаживать. Я когда увидел, что он сидит в нашей спальне, плетёт что-то там у тебя на голове, то чуть с ума не сошел. Я тоже хотел утром поухаживать за тобой, но сделал тебе больно, обрабатывая губу. А потом ты с таким удовольствием куталась в плед…

– Я думала, это ты купил, поэтому вышла в нем.

– Нет, я даже не подумал, что тебя может порадовать такая странная вещь. И целый день ты была молчалива. Думал, тебе нехорошо или горло не хочешь напрягать, а тут сообщаешь, что опять едет лохматый.

– А я думала, что напрягаю тебя своим присутствием, и ты не хочешь быть со мной.

– Взаимная мысль закралась мне, когда я приехал. А потом просыпаюсь от рабочих смс, а ты рядом лежишь, такая уставшая, маленькая. Выключил звук, чтоб не разбудили. Решил проветрить голову, пройтись, заодно купить тебе кофе.

– Как песня льется.

Антон прикусил мочку моего уха.

– В смысле, Мишель? Ты мне не веришь?

– Не особо. Моя голова уже нафантазировала пару любовниц, – прошептала я, вжимаясь в него спиной, по моей пояснице бежали волны возбуждения.

– Ну, тогда моя цель номер один – доказать, что у меня лишь одна любимая женщина, – его рука скользнула мне между ног. – М-м-м, если она конечно не против небольшого рандеву.

Против я, естественно, не была.

Глава 4

8 июня (пятница)

Перемирие, достигнутое ночью, должно было выровнять течение моей жизни и спалить как траву августовское солнце многие недомолвки. Конечно, мы не всё с Антоном смогли обсудить, но я верила, что у нас на это будет время. Я никак не ожидала дальнейших событий.

Проснувшись в пустой постели, я пошла на поиск Антона. В гостиной с новостного канала по телевизору выливался обычный поток сумасшедших вещей, делающих наш мир криминальным, без радостных просветов. Да кто вообще смотрит новости? Если верить их описанию обстановки в мире, то можно сойти с ума: убийства сменяют грабежи, те задвигаются мошенничеством в различных масштабах, межрасовыми войнами, политическими преступлениями и домашним насилием. А в завершение привычных выпусков показывают больных детей, чьи шансы на ближайшие 5-10 лет жизни равны тем взносам, которые мы – обычные зрители – сможем позволить себе перевести по озвученному счету. Хоть бы раз утренние новости состояли из радостных заявлений, что совместное сотрудничество списка стран победило рак, и вскоре вакцина по доступной цене будет предоставлена всем желающим.

Таких чудесных новостей точно не вещали, а судя по бледному лицу Антона, новость задела его лично.

– Эй… – начала я, подойдя к нему.

Он шикнул на меня и чуть махнул рукой, веля мне не загораживать телевизор. Теперь и моё внимание зацепилось за знакомое лицо на экране. Кослов. Испуг, ненависть, страх, приобретенный с нападением напомнил о себе. Я прислушалась о чем говорят с экрана.

«… найден убитым в своей квартире глава корпорации «Кослов продакшн» Александр Юрьевич. Следствие не разглашает подробностей случившегося, но нам стало известно, что тело Кослова с огнестрельными ранениями обнаружено сегодня утром в 7 утра дочерью убитого. Следственные органы по факту убийства завели уголовное дело, рассматриваются различные версии произошедшего, однако приоритетной является- рабочая деятельность потерпевшего. Сейчас проводятся обыски и выемки по месту жительства Кослова.»

Программа новостей легко переключилась на другие ужасы посленочного Петербурга, а я не могла заставить себя отвернуться от экрана. Антон, по всей видимости, не испытал моего шока и, встав, направился к барному ящику. Вытащив виски, он налил себе в бокал, и без льда, залпом проглотил.

– Антон, ты знал?

– Да, час назад мне позвонили.

– Кто? – спросила я раньше, чем подумала.

– А это важно? Мне кажется, в данных обстоятельствах, чем меньше знаешь, тем безопаснее.

Он плеснул себе еще порцию из бутылки и, проглотив, закряхтел.

– Что это значит? Ты имеешь к этому какое-то отношение? – в мыслях стояла картина, как он вернулся ночью откуда-то.

– Мишель, ты спрашиваешь, убил ли я его? – он повернулся ко мне и, расправив плечи, с гордой осанкой поглядел на меня. Несмотря на кажущуюся силу, лицо его было опечалено, но чем? Моими подозрениями? Случившимся с Кословым?

Язык не поворачивался сказать «Да», это было так противоестественно, но он догадался.