Magic: The Gathering. Война Искры: Отверженные

– Подождать с этим вопросом нельзя? – проворчал Огненный Разум, отнюдь не обрадованный тем, что гоблинша, им же самим возвышенная до нынешнего положения, дерзнула усомниться в его мудрости.

– Я полагаю, это необходимо, – вмешался Рал. – Равника должна знать, можно ли положиться на то, что ее правители одолеют возможных завоевателей и воздадут врагам по заслугам. Тем из нас, кто, пусть недолго, держал сторону дракона Боласа, наподобие Враски, Кайи и меня самого, нужно многое доказать. Вот почему я сам вызвался отправиться в погоню за Теззеретом. Это он отворил Межмировой Мост, позволивший Вековечным погубить так много жителей Равники. Кроме этого, я искренне полагаю, что Теззерет может стать серьезной угрозой для нашего мира, а то и для всей Мультивселенной. Вдобавок, драться нам с ним не впервой. Для меня это личное.

– Но не для меня, – объявила Враска, в последний раз бросив удовлетворенный взгляд на Исперу и повернувшись к собравшимся. – Довину Баану я не заступница, однако жив он или мертв, мне, в общем, все равно. Желания покидать Равнику или Голгари у меня тоже нет. И все же я вполне понимаю, что все вы думаете обо мне и моих поступках. Для полной ясности: Исперию я убила не ради Никола Боласа, но по причинам личного свойства. Однако – личные мотивы в сторону – я также вполне понимаю: именно этого и хотел бы от меня дракон. Именно это ему от меня и требовалось.

– И повлекло за собой крах нашего альянса, – подытожил Огненный Разум, – что повлекло за собой мою временную смерть и едва не повлекло за собой победу Боласа.

– А вот это спорно, – заметила Кайя.

Враска ответила ей благодарным кивком.

– Бесспорно другое, – заявил Ворел. – Если ты станешь упорствовать, Голгари будут сокрушены объединенной мощью остальных девяти гильдий.

– А вот это даже более чем спорно, – возразила Кайя.

– И крайне маловероятно, – поддержал ее Рал. – Воплощение Договора предотвратит подобный конфликт.

Нив выпустил из ноздрей пару колец дыма и очевидно задумался.

– Да, – наконец сказал он. – Подобное мне придется предотвратить. Но прежде, чем я найду время вмешаться, Голгари может быть нанесен немалый урон. Однако, если царица Враска преуспеет в убийстве Баана, все прошлые преступления и обиды будут прощены, а прочие гильдии оставят Голгари в покое. В этом ручаюсь словом.

– А я в твоем слове ни секунды не сомневаюсь, – с циничной улыбкой откликнулась Враска. – Но хорошо. Прекрасно. Скажем, недельку вдали от гильдии и родного мира, в погоне за Довином Бааном, я проведу.

– Ты вовсе не обязана делать это против собственного желания, – заметила Кайя.

Сочувствие ее Враска оценила, но отрицательно покачала головой:

– Это, пожалуй, неважно. Я, как и ты, не только глава гильдии, но и убийца. Убийство Баана для меня всего лишь очередная работа. Он выбрал сторону проигравших, и победившая сторона желает его смерти. Если ради будущего Голгари Баан должен умереть, так тому и быть.

Тогда Огненный Разум обратился к Кайе:

– Что скажешь ты?

– Прежде чем она даст ответ, – вмешалась Джайя, – в самом ли деле мы все согласны, что Лилиана Весс должна умереть?

Собравшиеся издали дружный стон, словно бы говоря: «Опять! Только не это!»

– Опять! Только не это, – вслух проворчал Ворел, закатив глаза.

– Боласа убила она, а не один из нас, – напомнила Джайя, повернувшись к Нив-Миззету и взглянув в его глаза. – Включая тебя, Огненный Разум.

– Это доказывает только одно, – сказала Аурелия, – что она могла убить Боласа с самого начала. Но вместо этого выжидала. Выжидала, пока в бою не погибли многие тысячи. В большинстве – от рук подконтрольных ей Вековечных.

– Очевидно, ей требовалась помощь Гидеона.

– Тогда ей следовало попросить об этом. Возможно, если б она так и сделала, Гидеон Джура был бы сегодня жив.

– Кроме того, – задумчиво проговорил Лазав, – можем ли мы дальше терпеть существование на свете особы, движимой неясными мотивами, и притом обладающей силой, достаточной, чтоб уничтожить Никола Боласа? Что может прийти ей в голову дальше?

Оценив его довод, Джайя кивнула:

– Итак, несогласных нет?

Никто – даже Кайя – не проронил ни слова.

Джайя снова кивнула и более не сказала ничего.

Нив-Миззет вновь обратился к Кайе:

– Госпожа, мы полагаем, что для убийства Весс лучше всего подойдешь ты.

– В самом деле? – с сомнением уточнила Кайя. – Обычно меня, знаешь ли, нанимали для убийства призраков, духов и неупокоенных. Лилиана ни к тем, ни к другим, ни к третьим не принадлежит.

– Чтобы добраться до некромантки Весс, тебе, весьма вероятно, придется убить немало нежити. Вдобавок у тебя нет с Лилианой никаких прошлых связей. Никаких былых конфликтов. Для тебя, как и для Враски, это просто очередная работа.

– Все это хорошо, просто распрекрасно, однако мы до сих пор не коснулись практических соображений. Как мне найти Лилиану? Каким образом всем нам предлагается искать цели? Как уже говорилось вчера, все следы их перемещений давным-давно исчезли.

– Не все, – сказала Странница из-под низко надвинутой шляпы.

– Это верно, – согласился Нив. – Прибегните к логике. Вычислите, куда мог бы отправиться каждый.

– Некромантка наподобие Весс, – предположила Вивьен, – может чувствовать себя как дома на Иннистраде, или, возможно…

– Она на Доминарии, – без тени сомнения заявила Странница.

– Поверь мне, это – последнее место, куда ей пришло бы в голову отправиться, – с равной уверенностью заявила Джайя.

– И тем не менее отправилась она именно туда. Когда она покинула Равнику, я проследила за ней.

– Проследила? – переспросил Рал. – Зачем?

– «Зачем» тут вряд ли так уж важно, – возразил Ган Шокта. – Лично я просто этому рад.

Однако Странница ответила:

– По всем перечисленным выше причинам. Я полагала, что она может по-прежнему оставаться опасной, и пожелала узнать, где она собирается залечь на дно. Ответ – Доминария.

– И где же на Доминарии? – спросила Джайя.

– Место мне незнакомо. Какие-то болота, топи, в отдалении виден старый разрушенный особняк. Споткнувшись, она упала в воду и чуть не утонула. На помощь ей я не пришла, однако вынырнуть она сумела. Не знай я, на что способна эта некромантка, зрелище, надо заметить, было бы довольно жалким.