Переменная облачность

Фарид задумчиво посмотрел на девушку, гадая, обманывает она или нет.

– У каждого из нас есть что рассказать. Но не у каждого есть кому рассказать? – вопросительно проговорил он, наконец, ожидая ответа девушки.

Лула промолчала. Она поднесла чашку к губам, сделала глоток, почувствовала удивительный вкус, вдохнула ароматный пар, который лёгкой дымкой поднимался и растворялся в воздухе. Да, ради такого чая, пожалуй, стоило остаться в этом месте на несколько дней.

– Хорошо, я принимаю твоё предложение, Фарид, остановлюсь здесь. Ненадолго, пока не подберу себе другое жилье.

– Договорились. Я предупрежу брата, скажу, что ты согласна, и он покажет тебе комнату.

– Фарид, плесни мне ещё? Чай просто потрясающий.

– Хорошо, принцесса. Покорный слуга сделает всё, как ты скажешь.

Не спеша Лула смаковала ароматный напиток, и глоток за глотком разливалась в её душе тёплая, щемящая ностальгия по далекому детству, по родителям, по родному дому.

Новая картина всплыла в её памяти. Вот она, ещё совсем малышка, сидит у окна и наблюдает, как отец во дворе срывает стебельки с небольшого куста. Как потом трёт их в ладонях, вдыхает аромат растений, прикрывая глаза от удовольствия. Кидает стебли в чайник, заливает кипятком. Затем усаживает маленькую Лулу к себе на колени, играя с её маленьким носиком, пока заваривается чай. А потом они вместе с отцом долго пьют его, и аромат, исходивший от напитка, смешивался с ярким запахом этой травы от тёплых, мозолистых папиных рук. Как же называлось это растение? Кажется, тимьян…

Лула встряхнула головой, чтобы избавиться от захватившего её воспоминания.

– С чем всё-таки этот чай? – спросила она у Фарида, – такой знакомый запах.

– С чабрецом, – он явно обрадовался, что любимый им напиток понравился девушке. – Я же говорил.

– А мне показалось – это тимьян. Нет?

– Да, это он и есть. Одни называют его тимьяном, другие – чабрецом.

– Знаешь, Фарид, я любила пить его в детстве. Чай с чабрецом. Отец заваривал его по утрам, или когда я простуживалась. Не думала, что попробую его тут.

– Ванкувер, знаешь ли, совмещает несовместимое, – вновь улыбнулся Фарид.

Они засмеялись, и Лула ощутила, что на сердце у неё становится теплее. День, начавшийся так скверно, вдруг переменил своё настроение, и, казалось, засверкал новыми яркими красками. Лула почувствовала, как тревога, владевшая ею с утра, начинает отпускать её.

6. ПРЕРВАННОЕ СОВЕЩАНИЕ

Отвернувшись к окну, Джон сделал глоток воды из стакана, а потом повернулся к длинному столу, за которым располагалось руководство его кампании. Всего шестнадцать человек – по восемь человек с каждой стороны. Все они внимательно смотрели на Смита.

Джон ещё раз взглянул в окно: город был как на ладони, – сияющее на совершенно чистом небосводе солнце, окна высотных зданий по соседству, отражающие морскую гладь. По ней неспешно скользили маленькие яхты и кораблики, – идя наперекор волне, они вспенивали воду и оставляли за собой небольшой след, подобно, как подумалось Джону, самолётам в небе. С той лишь разницей, что белопенный след на воде исчезал уже через несколько мгновений. Горы по ту сторону морского залива, словно безмолвные стражи, дарили ощущение покоя и безопасности.

Смит сел в кресло во главе стола и перевёл взгляд на сидящих за ним сотрудников. Пронизываюшие окно солнечные лучи не задевали место, где он сидел, но щедро поливали светом всех остальных. Интересно, когда им станет жарко, мелькнуло у него в голове.

– Мистер Смит, итоги первого полугодия неутешительны, – размышления Джона прервал голос Фрэнка – его управляющего, полного седеющего мужчины лет сорока, сидевшего с правой стороны стола. – Объём нашей выручки упал на пятнадцать процентов. Полагаю: это связано с приходом на наш рынок Китая…

– Фрэнк, – сразу перебил его Смит, – мы производим спортивное снаряжение уже не один десяток лет. И всё было нормально. Но сейчас я понимаю, что перебить китайские цены нам не по силам. Думаю, мы должны принять кардинальное решение… Я вынужден это сделать, – Джон чуть помедлил: – Мы переносим производство в Китай.

– Но, сэр, – Фрэнк переглянулся с другими сотрудниками кампании. – Ваш отец, и Оливер вряд ли поддержат такое решение. На фабрике двести рабочих. Что будет с ними?

– Я ещё не закончил, – сухо прервал управляющего Джон, – мы не будем никого увольнять. Поступим по-другому. Одновременно с первым решением мы переориентируем завод на производство тех товаров, которые невыгодно выпускать в Китае, поскольку срок поставки оттуда слишком большой и количество заказов не оправдывает затраты на транспортировку. Будем искать иные подходы к производству, создавать новую продукцию, чтобы обойти конкурентов. А здесь сосредоточимся на научной работе и доставке продукции точно в срок. И да, Фрэнк, мой отец – человек влиятельный, но здесь, в Канаде, решения принимаю я. Надеюсь, ты всё понял?

– Я понял, Джон. Но у меня есть вопросы.

– Всё, что касается этого направления, мы обсудим с тобой позже, один на один. Габриэль, – Смит покосился на мужчину средних лет, сидевшего рядом с Фрэнком, – именно его спину больше всего припекало солнце, – ты ничего не хочешь нам сказать?

– Да, сэр, – Габриэль потянулся рукой к узелку галстука, чтобы расслабить его, то ли от жары, то ли от волнения. – Я думаю, вы уже в курсе…

– Я в курсе. Наша кампания уже тридцать лет на рынке: производим, строим, добываем. Входим в десятку крупнейших предприятий по добыче никеля… Габриэль, почему ты пытался утаить от нас информацию об аварии в Садбери?

– Я ждал полного отчёта комиссии…

– Причём тут комиссия? Ты утаил важную информацию от совета. В результате мы потеряли крупную сумму.

– Я не хотел огласки. Если бы я это сделал – СМИ раздули бы из мухи слона.

На столе бесшумно замерцал телефон. Джон покосился на него – звонил Вильям. Джон сбросил вызов, но насторожился, – Вильям обычно не звонил, зная, что шеф на работе.

– Габриэль, считаю… – Джон не договорил и умолк, сбитый с мысли выскочившей в этот момент на экране смс: «Девушка, которую вы искали, только что вошла в здание».

Казалось, сердце Джона готово выскочить из груди. Необходимо было продолжить совещание, но страх потерять Лулу ещё раз взял над ним верх.

– Господа, – Джон старался говорить спокойно и ровно, не показывая волнения, но сердце билось всё сильнее и сильнее, – я вынужден прерваться. – Он встал. Сидевшие за столом поднялись вслед за ним. – Срочное дело.

– Габриэль, – продолжал Джон, – ты уволен. Остальные, если хотят остаться в Смит Корпорейшн, должны доказать это. Жду от вас отчёты и решения по нашим проблемным участкам. Луи, считай, что тебе повезло. У тебя есть шанс всё исправить до следующего совещания.

Отодвинув кресло, Джон вышел с комнаты и быстро направился в сторону своего кабинета. Совещание, сопровождаемое пыткой жаркими лучами полуденного солнца, закончилось.

Джон Смит был доволен собой. Пусть совещание и завершилось несколько скомкано – главные решения он успел принять и озвучить. А теперь в его голове были лишь мысли о Лулу. Они так занимали его сознание, что он и не заметил, как прошёл мимо самой девушки, стоявший в стороне от его кабинета и удивлённо посмотревшей на него.

Войдя к себе, воодушевлённый Джон подошёл к стенному шкафу и открыл дверцу. Посмотрел в длинное прямоугольное зеркало на внутренней стороне, поправил галстук, причесался, взял с полки свой «Фаренгейт», брызнул на шею. Ну что ж, Джон, зря ты так волновался – она пришла.

Он уселся в кресло, уставился на рабочий телефон. Прошло долгих две минуты, когда, наконец, раздался звонок.

– Проведи её ко мне, Джаннет.

– Кого, сэр?

– Девушку, которая ко мне пришла.

– Сэр, извините, это Вильям, – судя по голосу, его секретарь была в замешательстве.

– Пусть войдёт, – с досадой ответил Джон.

В дверях кабинета появился водитель.

– Где же она, Вил?

– В коридоре. Сказала, что вы прошли мимо неё.

– Ты шутишь?